Диссертация (1149034), страница 25
Текст из файла (страница 25)
124 ЗАКЛЮЧЕНИЕЛогика нашего теоретического рассуждения привела к необходимостивыхода за традиционные пределы эстетики. Сам масштаб поставленных вопросовобязывает смотреть на эстетическую проблематику с точек зрения различныхдисциплин и различных логик.Главным предметом всего исследования оставался концепт чувственности иего трансформации, в зависимости от вписанности в ту или иную парадигму. Впервой главе были определены причины появления интереса к этому концепту иконтексты, в которых он используется. Основываясь на теориях Э.Диссанайк иЛ.Ферри,мыопределили,чтоконцептчувственностипреимущественновыдвигается в качестве попытки разрешить конфликт между частным и общим,индивидуальнымиколлективным.Былапроанализированаскрытая,ноимплицитно присущая этому концепту, установка на непоколебимую ценностьиндивидуальности, то есть на ценность субъекта, основывающегося на своемчастном, внутреннем пространстве.
Эта изначальная установка определяет рольчувственности в эстетическом пространстве, как роль неискажающего посредникамежду внутренним и внешним, примиряющего индивидуальное и коллективное.Определив контекст проблематики чувственности в современной эстетике, мыпоставили под вопрос возможность разрешения конфликта общего и частногочерез концепт чувственности.По нашему мнению, интерес к концепту чувственности связан прежде всегос возрастающим значением частной сферы в современной культуре приодновременной девальвации мира внешнего, с утратой веры в то, что именновнешняя инстанция является опорой внутренней, а последняя, в свою очередь, 125 есть не что иное, как ее отражение. Эпоха научной революции, и позже,просвещенческихидейпереустройстваобщества,сталаначаломпоискасубъектом опоры не во внешнем мире, а в своих собственных основаниях. Еслираньше истинным и объективным считался мир идей (не подвластныхизменению), то теперь истина приписывается самому процессу вопрошания.Картезианскоесомнение,какопорнаяточкасубъективности,всвоихпредпосылках имеет эмансипацию субъекта, его независимость от внешнейинстанции (от Бога).
Следствием этого процесса является приписываниесубъективному (внутреннему) миру характеристик аутентичности, истинности,непосредственности, независимости. На смену объективной универсальностиприходит универсальность субъективная.Концепт чувственности в этой перспективе действительно открываетопределенные перспективы, так как чувственность, сама по себе, не будучиуниверсальной(ведьчувствопоопределениюиндивидуально),создаетмеханизмы универсализации индивидуального переживания. Тем не менее, понашему мнению, на этом перспективы такого взгляда заканчиваются, посколькутакаятеорияпредполагаетлишьповерхностнуюзаменурациональнойкоммуникации – чувственной.
Этот проект во многом напоминает идеи эпохиПросвещения, которые выстраивались вокруг идеалов совершенного общества,состоящего из автономных индивидов. Таким образом, отрицая интерпретациючувственности, как недогматичную альтернативу рациональности, мы, тем неменее, не отрицаем важности самого контекста, в котором ведется эта полемика.Но чтобы найти выход из обозначенных проблем, мы по-другому расставляемакценты, поставив вопрос не о том, в какой мере чувственность может являтьсягарантом интимности, а значит подлинности, но о том, как меняется отношениедистанции (трансценденции и имманентности) с постановкой чувственности наместо рациональности.Исходя из этого, центральной проблемой второй главы стало соотношениевнутреннего и внешнего, субъекта чувствующего и субъекта рационального.Сопоставив две парадигмы субъективности – деятельно рациональной и 126 рецептивной, представленных позициями Ж-П.Сартра и М.Мерло-Понти, мывыдвинули гипотезу о том, что субъект рациональный – это активный субъект,индивидуальность, противопоставляющая себя внешней (трансцендентной)инстанции, в то время, как субъект чувствующий – это субъект скорее пассивный,границы которого по отношению к миру размыты.
Вместе с тем, признавая этопротивопоставление условным, так как оно не отражает суть противоречия, мысчитаем более целесообразным разделить субъекта, противопоставляющего себямиру как трансцендентности, и субъекта, чьи границы с миром размыты. Вовтором случае мир принимает на себя образ действия субъекта. Таким образом,мы попытались концептуализировать дистанцию.
Если в первом случае субъектпротивопоставляет себя внешней инстанции, то во втором случае чистой внешнейистанции не существует. Вместе с тем мы полагаем, что трансцендентнаяфункция все-таки необходима; и если мы ее не выводим за границы субъекта,значит, мы должны определить, какое место она может занимать.
Этому вопросупосвящен последний параграф второй главы, в котором мы подходим к проблемев аспекте визуальности, обратившись к концепции образа.Сравнительный анализ позиций Сартра и Мерло-Понти показал, что если вонтологии Сатра субъект, противопоставляющий себя миру, в образе полностьюосуществляет свою субъективность, а воображаемое тем самым оказываетсятотализирующей и при этом замкнутой системой, то статус образа, по МерлоПонти, остается неясным.С точки зрения феноменологии Сартра, субъект сознания полностьюпроявляет себя во взгляде, овеществляющем и присваивающем мир.
Главнойхарактеристикойсознанияявляетсяегоактивность(направленность)поотношению к индифферентному миру. По Мерло-Понти, мир уже не являетсяиндифферентным, а субъект перестает быть активным. Тем не менее,феноменологию восприятия нельзя считать простым перенесением акцентов сактивностинапассивность.Черезфеноменхиазмавоспринимаемого-воспринимающего, Мерло-Понти показывает, что к этим двум категориям все не 127 сводится, что остается некоторый остаток, невидимое, которое в полном смыслеслова не принадлежит ни миру, ни субъекту.Хотя Мерло-Понти отказывается от противопоставления внутреннего ивнешнего, значит ли это, что трансцендентальности, как воплощения абсолютнойинаковости, несовпадения с субъектом, не существует? На основе анализа егопозиции мы установили, что он не просто переносит акцент с внутреннейактивности субъекта на внешнюю организованность и автономность мира.Значимость идей Мерло-Понти, по нашему мнению, обусловлена тем, что онстроит свою онтологию не на основе двух противоположных элементов, аоткрывает третий – независимый от них.
Именно с этим третьим элементом мысвязали функцию дистанции, или место трансценденции в недогматическойонтологии субъекта. Продолжение этой логики рассуждений приводит к работамЖ.Лакана, в системе которого функцию трансцендентного исполняет третийэлемент (объект а).Таким образом, была обозначена точка расхождения нашего анализа с ужеустоявшейся концепцией homo aestheticus как поиска связи между понятиямивнутреннего и внешнего, с одной стороны, и проблематизации самого этогоразделения – с другой.В третьей главе вопросы соотношения частного и общего, субъективности ииндивидуальности, места трансцендентального, рассмотрены на материалеискусства. Если выводом второй главы стало то, что не только эстетические, но иобщефилософские проблемы сводятся к новому пониманию образа, то в третьейглаве предметом исследования стал вопрос о том, как и в связи с чем изменяетсясам образ и к чему эти изменения приводят.
Процесс радикальной трансформациивизуальной сферы в ХХ веке мы назвали кризисом репрезентации в искусстве.Задачей исследования в этой главе была проверка гипотезы о том, что эстетикуможно считать полем нахождения новой, неклассической субъективности.Подтверждением служит то, что новая образность несет в себе (вместе с новымспособом репрезентации) новое место для трансцендентального, которое не 128 является ни внутри – ни вне-положенным субъекту, что выявилось благодаряизменению, прежде всего, технической стороны создания образа.В четвертой заключительной главе на основе этого концепта и, возвращаяськ вопросу о чувственности, выстраивается понимание эстетики, как метафизики,посредствомкоторойможнопо-новомуартикулироватьсубъективность.Благодаря концепту разлада, введенному Ж.Рансьером, можно увидеть, что полеэстетического позволяет существовать одновременно единству и различию,общему и частному.
В этом смысле чувственность не как предмет, а как методорганизации этого сложного пространства, можно считать основой эстетики.Вопрос же о статусе предмета в этом контексте теряет свою актуальность, так какосновным условием существования эстетического поля является так называемый«аннулированный» или де-индивидуализированный субъект.Несмотря на то, что центральная роль в наших рассуждениях отводитсяэстетике, в ряде случаев трудно разграничить, где выводы касаются политики, где– онтологии, а где – непосредственно художественной образности. Этосвидетельствует о том, что, по-видимому, любая проблематика постмодерна неможет быть рассмотрена средствами какого-либо одного дисциплинарногоподхода – такое строгое разделение есть скорее наследие классической мысли.Таким образом, в ходе исследования мы пришли к выводу, чтофундаментальные вопросы современной эстетики выходят за рамки проблем,поставленныхклассическойэстетикой,затрагиваяобщефилософскиеонтологические аспекты субъективности.
Анализ концепта чувственности,приводитквыводуодевальвацииконцептаиндивидуальности,каксамообоснованной субъективности, что ставит под вопрос и ценность частногопространства. В этом смысле эстетическая теория чувственности противостоитлогике современности, ценности которой являются преимущественно ценностямичастного порядка.
Вместе с тем это противостояние может быть продуктивнымкак для эстетики, так и для философской мысли в целом. Наша точка зрениясостоит в том, что новая трактовка концепта чувственности может быть положенав основу современной эстетики и открыть значительные перспективы для философской129 мысли,есличувственностьнезамыкатьвграницахиндивидуальности, поскольку индивидуальность, как выражение внутреннегопространства, не может считаться онтологической основой субъекта. Поэтому мыможем заключить, что концепт эстетической чувственности, рассмотренный вконтексте проблем общего и частного, универсального и индивидуального,существенно раздвигает границы проблем обоснования новоевропейскогосубъекта, благодаря чему он может послужить базой построения неклассическойэстетической теории.
130 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙЛИТЕРАТУРЫ1. Адорно Т. Хоркхаймер М. Диалектика Просвещения. - М. – СПб.: «Медиум»«Ювента», 1997. – 312 с.2. Арендт X. Vita activa, или о деятельной жизни. / Пер. с нем. и англ. В. В.Бибихина. - СПб: Алетейа, 2000. — 437 с.3. Бадью А. Краткий трактат по метаполитике. - М.: Логос, 2005. - 240 с.4. Бадью А. Можно ли мыслить политику? Краткий трактат по метаполитике.
/ пер.с фр. - Б. Скуратов, К. Голубович. - М.: Логос, 2005. - 239 с.5. Барт Р. Camera Lucida. - М.: Ad Marginem, 1997. – 233 c.6. Батлер Дж. Психика власти. - М.: Алетейя, 2002. – 168 c.7. Бахтин М.М. К философии поступка // М.М. Бахтин. Работы 1920-х годов. Киев: Next, 1994. – 383 c.8. БеньяминВ.Произведениеискусствавэпохуеготехническойвоспроизводимости. Избранные эссе.
- М.: Ad Marginem, 1997. – 224 c.9. Бодрияр Ж. Символический обмен и смерть. - М.: Добросвет, 2000. – 378 c.10. Бодрийар Ж. Фотография или письмо света [Электронный ресурс] // - Минск,2006. - Режим доступа: http://dironweb.com/klinamen/dunaev1a.html11. Бычков В.В., Маньковская Н.Б., Иванов В.В. Триалог. Живая эстетика исовременная философия искусства. - М.: Пргресс-Традиция, 2012. – 840 с.12. Гройс Б.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
