Диссертация (1149034), страница 15
Текст из файла (страница 15)
Такимобразом, мы видим, что массовость искусства становится его определяющейхарактеристикой, которая означает нерационалистическую логику репрезентации,а мифологический характер своего сообщения. Так, например, Н.Н.Суворовхарактеризует основной механизм смыслотворчества в современной культуре, какмифотворчество: «Приближаясь к элите с помощью престижного потребления,массовый человек входит в поле социальной мифологии. Увешивая себя, какшаман предметами магической трансформации, обыватель сам на миг становитсямифом»89.Отталкиваясь от этих идей, строит свою концепцию Ж. Бодрийар, которыйв работе «Символический обмен и смерть» говорит о кризисе репрезентации, какследствии утраты означаемого.
Он значительно расширяет сферу своегоисследования, анализируя общество в целом, исходя из анализа господствующеготипа обмена. Но и сам обмен – это весьма широкое понятие, которое, поБодрийару, определяет и экономические, и эстетические, и любые другиеотношения. Такой подход позволяет ему трактовать и понятие ценности (котораяявляется главным означающим) весьма широко, выводя ее за рамки этики(понимая, например, производство как превращение природы в ценность), и темсамым,реабилитируяеестатус.Еслибылопризнано,чтовластьтрансцендентного означающего всегда репрессивна, то и полагание любойценности должно так же подвергаться критике, на что Бодрийар замечает, что«процесс становления ценности необратим», и именно анализ общества вкатегориях обмена позволяет это понять.
Его теория состоит в том, что любыеотношения в обществе построены по принципу обмена, в котором неизменноприсутствуют два противоположных и не сводимых друг к другу, но друг другапредполагающихэлемента.Такоебалансированиемеждудвумя 89Суворов Н.Н. Элитарная и массовая культуры в атмосфере постмодернизма.
СПб., 2002. C.24. 77 противоположностямиявляетсяуниверсальнымпринципомсуществованияобщества, и утрата одного из элементов этой диалектики ведет к утрате и второго,так как оба могут существовать. Если вернуться к изначально поставленной намипроблеме –проблеме референта, или проблеме места реальности, то, поБодрийару, это место находится на противоположной стороне воображаемого, икризис как раз связан с этим вторым элементом оппозиции. Кризис реальности нев том, что она исчезает, а в том, что она становится повсеместной из-за утратыдистанции, которая отделяла ее от воображаемого: «Коэффициент реальностипропорционален запасу воображаемого, которое и придаст ей ее удельный вес.Это относится и к географическим и космическим исследованиям: когда неостается больше неизведанных территорий, открытых для работы воображаемого,когда вся территория оказывается покрыта картой, то словно бы исчезает ипринцип реальности».90 В традиционных обществах эту дистанцию обеспечивалотрансцендентное означаемое.
Взаимообмен и переход между двумя полюсамиосуществлялся через эту символическую инстанцию (и только в этом ключеможно понять такие явления, как потлач и инициация, несущие смыслсимволического обмена).С появлением новоевропейской ориентации на объективность (когда наместо означаемого и ценности ставится природа) меняется и тип обмена, которыйнаправлен на производство и накопление, то есть захват и поглощение однимэлементом другого. На место магического и ритуального знака приходит знакреалистический.
И если трансцендентная референтность обеспечивала знакобязательностью, то сейчас вместо нее он приобретает только причинность (онстановится симулякром). Так складывается представление о реальности какобъективности (отсылка к природе) при избегании наложения какого-либо смысла(то есть, избегании субъективности), что само по себе является невозможнымпроектом, так как сведение реальности к объективности – это… «Соблазнзамкнутого круга, в котором нетрудно распознать бессознательную попытку стать 90Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000. С. 153. 78 невидимкой»91. Но, повторимся, «процесс становления ценности необратим», иобъективная природа является лишь отражением концептуализированного такимобразом человека, значит, вместо того, чтобы оставаться «невидимкой», субъектоказывается везде, мир оказывается всегда уже зашифрованным, реальностьстановится гиперреальностью, и в самом ее центре теперь – искусственность.Таким образом, кризис трансцендентного означаемого оказывается кризисомсубъекта: «Не стало больше референтной инстанции, под эгидой которой моглидиалектическивзаимообмениватьсясубъектиобъекты,меняясьсвоимиопределениями вокруг некоторой стабильной идентичности по надежнымправилам; это конец субъекта сознания».92 Но автор делает акцент не на этом, егоинтересует скорее обратная сторона дела – гиперреальность, которая уже ни кчему, кроме себя самой не отсылает, и раз «в центре реальности –искусственность, то искусство оказывается повсюду.
Так появляются симулякрыпервого, второго и третьего порядка, которые уже не могут иметь ниметафизического, ни природного референта («больше нет мест, пространств, гдебы действительно что-то производилось»93). Ошибка современности в том, чтоона продолжает либо искать эти места, либо их создавать (что безнадежно), в товремя как нужно менять тип обмена, то есть отказаться от поисков природного(свободного от смысла, объективного) референта, так как реальность есть ни чтоиное, как «структурный эффект разобщения двух элементов», как их внутренняясвязанность. Что необходимо, так это оставить место референта пустым, нужноистреблять код, но не посредством сведения противоположных элементов, апосредством «одновременного упразднения их обоих».
Буквально это значиттворить бессмысленное, то, что направлено против централизованного дискурса.Примером обратимости кода, его растрачивания и самоуничтожения, поБодрийару, сегодня может служить поэзия, которая отсылает «всякий раз кничему, к элементу-небытию, к нулевому означаемому. В этом головокруженииот полного, без остатка разрешения, оставляющего место означаемого и 91Там же, c.
150.92Там же, c. 78.93Там же, c. 87. 79 референта безупречно пустым, и заключается сила поэзии… поэзия являетсяместом нашей амбивалентности по отношению к языку, нашего влечения ксмерти по отношению к языку, нашей способности к истреблению кода»94. Такойпример наводит на мысль, что единственным местом, где этот код возможноистреблять, является искусство, и в этом смысле оно является производителемреальности (автор приводит пример с Энди Уорхоллом, замечая, что всовременности искусство занимает место труда и производства).Таким образом, если Беньямин описал ситуацию, сложившуюся в связи сутратойметафизическогопроблематизировалэквивалентногоее,обменацентра,показаввнем;тоБодрийарневозможностьиеслипошелгомогенногореальностьнедальше,иобществаиможетбольшегарантироваться метафизикой, то она всегда может быть найдена по ту сторонусмысла и значения как элемент непреходящих отношений (другой вопрос, что этоменяет, и дает ли обратимость смысла возможность возвыситься над ситуацией).Таким образом, представив реальность как «воображаемое другого членаоппозиции»,итемсамым,снявснееидеологическийналет,авторонтологизировал сам принцип обмена, который работает «без эквивалентности,без накопления и без остатка».
Теперь вместо статичного и определенногометафизическогоцентрапереднамидинамичный,безликийпринципфункционирования общества. Так реальность без трансцендентного центраоказывается «всегда между», а симулякр в этом смысле – ее отражением.Если в «Символическом обмене и смерти» Бодрийар говорит о поэзии каканалоге неэквивалентного обмена, то в другой его работе «Фотография, илиписьмо света» это место занимает фотография, которая благодаря своему«техническому соучастию с миром», позволяет нам попасть на эту «интимнуютерриторию» разворачивания обмена: «Фотографический акт состоит в том,чтобы вступить в это пространство интимного соучастия, но не для того, чтобы 94Там же, c.
354. 80 овладеть, скорее, играть и показывать то, что нет ничего окончательного».95Благодаря своему «молчанию», неподвижности, буквальности (наличие живойдетали – punctumа) именно фотография уничтожает код, то есть «сопротивляетсяморальнойимперативностисмыслаиобнаруживаетунегоотсутствиесигнификации».96 Фотография – есть единственное средство застичь реальностьврасплох, засвидетельствовать «разворачивание собственной магии объектов» засчет ее беспристрастности (безразличности), за счет «фильтрации влияниясубъекта».
Здесь важно подчеркнуть, что фотография не просто документальносхватывает «немую» реальность, но что она именно заставляет эту реальностьговорить от первого лица, то есть фотография интересна не пафосомобъективности, а пафосом материальности (она не прямо репрезентирует мир, аиграет с реальностью): «Фотографическое изображение - это не репрезентация:это функция. Быть может, благодаря фотографии мир становится самим собой,начинает действовать (qui passe à l'acte) и обнаруживать свою фиктивность».97Именно так фотография высвобождает «реальность от принципа реальности», тоесть она, по Бодрийару, позволяет уловить прямое, несигнификативноевзаимодействие взгляда (субъекта) и мира («Она показывает, что естьнечеловеческое в нас и в чем отсутствует значение»98). Этим взаимодействиемБодрийарназываетсвет,которыйявляется«воображениемобраза,егособственным мышлением».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
