Диссертация (1148904), страница 21
Текст из файла (страница 21)
81, No. 4 (Oct.), 1986. - Р. 94812Рудницкий М. Тревожная проза Кристы Вольф. // Вольф К. Избранное. - М.: 1988. - С. 20.110горькой правды, в которую окружающие не хотят верить, в сочетании с верой истремлением к утопии1.Самой спорной и обсуждаемой работой К.Вольф, носящей наиболееоткрыто оппозиционный характер, стала работа «Что остается?», написанная ещев 1979 году, но опубликованная более десяти лет спустя – в 1990 году.В этой повести К.Вольф описывает период конца 1970-х годов, когда онанаходилась уже в открытой оппозиции к партийному руководству СЕПГ.Описывая установленную за ней слежку Штази, писательница критикует свойсобственный страх, а также свое привилегированное положение, мешающее ейпреодолеть этот страх.
Ее неспособность обрести мужество и тот особый язык, впоисках которого она находится уже долгое время, приводит к угрызениямсовести. Как отмечает С.Брокманн, голос сознания самой писательницы обвиняетее в надменной вере в то, что она может одновременно быть привилегированным,уважаемым, обладающим силой и властью, членом общества ГДР, и свободным,независимым человеком. Это фаустовская сделка, в которой знание и силы могутбыть получены лишь в обмен на душу, в то время как в ГДР роль дьяволавыполняла Штази.
Обе противоположные стороны, государство и оппозиция,считают возможными лишь два пути – «за» или «против», однако К.Вольфнаходится в неустанном поиске «третьего пути», в поисках особого языка,который, как заключает С.Брокманн, позволит ей встать на этот путь2.Между двумя возможными путями, между двумя «маскулинными»способами использования языка (используемыми с одной стороны оппозициейГДР и Западом, а с другой стороны руководством ГДР и Штази) К.Вольфвыбирает третий Язык оппозиции понимается К.Вольф как язык бинарныхоппозиций, предполагающий лишь абсолютный моральный выбор. К.Вольф неможет принять такой строго ограниченный язык, поскольку, как заключает1Postl, Gertrude. The Silencing of a Voice: Christa Wolf, Cassandra, and the German Unification.//Differences 5.2 – 1993. - Р.
92-115.2Brockmann, Stephen. Preservation and Change in Christa Wolf's Was bleibt. // The GermanQuarterly, Vol. 67, No. 1, Modern Austrian and (Erstwhile) GDR Literature. 1994. - Р. 79111С.Брокманн, она не обладает достаточными основаниями для абсолютногоморального обвинения или оправдания. Ее мир – это не черно-белый, а серыймир. Она далека от однозначной ненависти по отношению к своим врагам, даже кследящим за ней работникам Штази, пытаясь их понять, она стремится вступить сними в диалог. К.Вольф ставит перед собой задачу найти такой язык, который бывыражал одновременно способность и неспособность говорить, своеобразный«женский»язык,отвергающийбинарныеоппозицииитакимобразомнеспособный к ненависти1.
Именно такой язык, по мнению писательницы, мог быспособствовать выходу с того тупикового положения, к которому пришлообщество ГДР и весь западный мир, посредством узкого, одностороннего«патриархального» мышления и языка.К.Вольф опубликовала повесть не в 1979 году, когда она была написана имоглапроизвестифурор,окончательнолишивписательницуеепривилегированного положения. Представляется, что именно такая запоздалаяпубликация является выражением и развитием той проблематики и техпротиворечий, о которых пишет К.Вольф.
Отказавшись от публикации повестиеще при диктатуре СЕПГ, она так и не смогла окончательно преодолеть свойстрах и пожертвовать своим привилегированным положением. Однако этот отказот публикации повести является выражением стремления к «третьему пути», кособому «женскому» языку, находящемуся в промежуточном положении,отказывающемуся от категорических суждений и окончательного выбора, отразделения мира на черное и белое, на друзей и врагов.
Публикация такой работыв 1979 году, безусловно, лишила бы писательницу возможности следовать«третьему пути», окончательно определив ее в категорию непримиримойоппозиции, мышление которой писательница также считала односторонним ипатриархальным.1Brockmann, Stephen. Preservation and Change in Christa Wolf's Was bleibt.
// The GermanQuarterly, Vol. 67, No. 1, Modern Austrian and (Erstwhile) GDR Literature. 1994. - Р. 79112Обвинения К.Вольф в трусости и оппортунизме, выдвинутые уже вобъединенной Германии, и приведшие к так называемому «литературному спору»(Literaturstreit) между писателями двух бывших Германий, по мнению К.Шофер,была следствием недопонимания особой позиции, философии К.Вольф1. Находясьв Западной Германии, она не смогла бы написать такие произведения, посколькутворчество в рамках системы тотальной цензуры и контроля мысли требует отличности особенных усилий, создает особые возможности, пространства ипарадигмы жизни, несмотря на притеснения. Исследователь Г.
Постл такжезаключает, что вменяемые писательнице в вину оппортунизм, чрезмернаялояльность и отсутствие собственной однозначной позиции сводились на самомделе к осмысленно занимаемой ей позиции неопределенности, к промежуточнойпозиции, между двумя возможными противоположностями, к «третьему пути»Кристы Вольф2.Представляется важным отметить, что жизненный и творческий путьК.Вольф наиболее полно, ярко, драматически и в целом символично отражаетособый путь всей лояльной оппозиции ГДР, ставшей в настоящее время символомуже несуществующей страны.3.2.
«Ниши» творческой свободыПредставители «лояльной» контркультуры, в особенности писатели идраматурги, как уже было сказано выше, в стремлении совместить публикациюсвоих произведений с потребностью высказать в них обеспокоенностьдействительностью в обществе реально существующего социализма, искали нишидля выражения своей позиции и различные способы завуалированного протеста.Одной из подобных ниш для представителей «лояльной» оппозиции ГДРбыло обращение к культурному наследию немецкого романтизма, получившееSchoefer, Christine. The Attack of Christa Wolf. // The Nation 22 Oct.
– 1990. - Р. 446-451.Postl, Gertrude. The Silencing of a Voice: Christa Wolf, Cassandra, and the German Unification.//Differences 5.2 – 1993. - Р. 92-11512113название «романтической волны» и проявившееся в обращении к романтическимтематикам, в переосмыслении мотивов произведений эпохи романтизма,использовании художественных методов романтизма, а также, как отмечаетИ.Гладков, в интересе к жизни и судьбам немецких романтиков.1Использование романтических тематик в качестве способа выражениязавуалированного протеста было возможно по нескольким причинам.До 1970-х годов в ГДР восприятие Романтизма определялось эстетикойреализма Д.Лукача, венгерского литературного критика, имевшего значительноевлияние в ГДР. Его эстетика отвергала романтическую традицию каксубъективистскую, иррациональную и реакционную.
Лишь к началу 1970-х годовначалась переоценка Романтизма писателями и историками литературы ГДР.Исследователи Р.Саир и М.Лови рассматривают это явление в рамках общейтенденции возрастающей критики официальной идеологии со стороны деятелейкультуры.2В условиях все возрастающих критических настроений, подрывающихлегитимность режима, в некоторых вопросах партия была вынуждена идти науступки деятелям культуры. В стремлении сохранить доверие традиционно«лояльной» оппозиции СЕПГ пересмотрела свое отношение к историческойэпохе, к которой значительно возрос интерес среди деятелей культуры.Тот факт, что романтики с одной стороны, интересовались, вдохновлялисьи связывали большие надежды с Великой Французской революцией, котораяизбавила Францию от многовекового феодального уклада, а с другой стороны,осуждали последовавшую за революцией якобинскую диктатуру, позволилпартии сформировать в целом положительное отношение к эпохе Романтизма.Так понимаемая политическая позиция романтиков, во многом созвучная1Гладков И.В.
Проблематика и поэтика творчества Кристофа Хайна: автореф. дис. … канд.филол. Наук/ И.В. Гладков – М.: - 2002.- С. 182Sayre, Robert and Löwy Michael. Romanticism as a Feminist Vision: The Quest of Christa Wolf //New German Critique, No. 64, Germany: East, West, and Other (Winter), 1995. - Р. 118114социалистической интерпретации событий той эпохи, позволила партиибезобидную, не подрывающую ее легитимность, уступку.Однакотакая«благоприятная»социалистическаятрактовкаэпохиРомантизма представляется односторонней. При такой трактовке упускаются извида такие определяющие особенности мышления и мироощущения той эпохи,кактрагичность,ощущениеобманутыхнадежд,желаниеуйтиотразочаровывающей реальности в мир грез, ускользающая надежда да светлоебудущее.
Так, например, А.Гугнин во вступительной статье к сборнику повестейи эссе писателей ГДР об эпохе Бури и Натиска и Романтизма «Встреча»,выпущенному в СССР в 1983 году, не обращает особого внимания на этиособенности эпохи Романизма, объясняя заинтересованность писателей ГДР этойэпохой. Напротив, исследователь делает акцент лишь на интересовавшийписателей ГДР разрыв между мыслью и делом. Этот разрыв, как отмечаетА.Гугнин, был характерен для немецкой идеалистической мысли, а такжеобнаруживался в жизни самих романтиков, не содействовавших реализациидемократических идеалов на практике. Особенно выделяется романтик ГеоргФорстер, который один из немногих сохранил верность революционнодемократическим идеалам и принял участие в революционной борьбе.1Обращение представителей «лояльной» оппозиции ГДР к эпохе Романтизмавызвано, как пишет А.Гугнин, поисками своих духовных предтеч и являетсяпродолжением раздумий об актуальных проблемах современности.2 Однакопричины обращения к романтическим проблематикам представляются несколькоиначе.
Писатели и драматурги «лояльной» оппозиционной культуры ГДР, такжекак и немецкие романтики, верили в идеалы, провозглашаемые их эпохами,однако для представителей обеих эпох было характерно разочарование,1Гугнин А. Встреча через столетия. // Рудницкий М. – сост.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
