Диссертация (1148863), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Техническое является нечто совершеннонеотъемлемым и характерным в составе и порядке нашей цивилизации100.Вместе с тем оно подразумевает и определенные отношения, установленноговнутри такого ordo mundi со всеми остальными частями его. Сама идея массовогораспространения знания или информации на профанном уровне, как, например,чтения протестантами молитв и самой Библии, а также пение церковных гимновна национальном языке, было исторически предрешено появлением печатногостанка Гутенберга.
Однако, не потому произошла Реформация, что сложилисьнеобходимые социально-производственные отношения — ведь мы знаем, что,например, в России времен Ивана Федорова ничего похожего на Реформацию небыло. Напротив, в движении Реформации мы наблюдаем первые свидетельстватого, что завершилось религиозной революцией и секуляризацией в отношениитого, что возможно определить как нисхождение трансценденции.
С.В.Полатайко определяет нисходящую трансценденцию как «направленный потокбытияотпотенциальногокактуальному,оттрансцендентногокэмпирическому»101; человек актуализирует все присущие ему потенции, которыеон открыл в себе на протяжении всего хода истории. Дальнейшее развитиетехники, ведущее к ситуации «европейского нигилизма» и «постава» в терминах99100101Кант И. Ответ на вопрос: Что такое просвещение? // Кант И. Сочинения. В 8-ми т.
Т.8. М.: Чоро, 1994. С. 31.Примечательно, что технологический характер новоевропейского дискурса, как и в случае с Realpolitikсвязывается прежде всего с достижением целей — см., напр., Хайдеггер М. Вопрос о технике. // ХайдеггерМ. Время и бытие. СПб.: Наука, 2007. С. 307.Полатайко С.В. Интеллектуальный синтез субъектов и субъектность в социальной природе // Образование,экономика, общество. - 2009. - № 5-6. С.
68.49М. Хайдеггера, есть не что иное как дальнейшее развитие медийной,посреднической сути новоевропейской политики, подчинившей всякое своепроявление актуализации антропологических потенций субъекта.1.3 Современная картина мира: от постромантизма к XXI векуИтак, мы видим, что ключевые элементы дискурса Нового времениобразуют сеть, с которой политическое пространство осмысляется как медийноеи ставится в определенную зависимость от техники как в смыслеполиттехнологии и политической практики, так и в смысле техническогообеспечения медийного пространства. Ярким примером такого пространства вчастной и повседневной жизни представляют собой социальные сети, которыесоздают, или задают определенный, особый тип мышления, и заставляютизменить наши прежние традиционные представления о реальности ирепрезентации.
В научном пространстве, как отмечают Б. Латур и С. Вулгар,принципиальную роль в Новое время играют так называемые не-человеки (nonhumains), некие медиаторы, задача которых уровнять или универсализировать,во-первых, итоги эксперимента, который может быть проведен любым человекомcaeteres paribus; во-вторых, наблюдателей, которые могут в иных случаяхразличаться; в-третьих, предмет эксперимента, его проблему, которой при прочихравных условиях могло бы вообще не быть102. С другой стороны, любопытнуютрактовку новоевропейского политического пространства предлагает Ф.Анкерсмит.
Исследовав стратегии классической политической репрезентации, онпришел к выводу о том, что демократия является порождением романтизма, атакже указал на то, что возможности демократии, сформулированные еще эпохойромантизма, достигли своего развития в мире постмодерна: «В нашей102По этому поводу см. Latour B., Woolgar S. Laboratory Life. The Construction of Scientific Facts. Princeton, NewJersey.
1986.50постмодернистской демократии фрагментация и децентрализация создалиполитическую практику, которая уже не основывается на теории естественногоправа или ее современных (и модернистских) эпигонах <...>, то есть теории,которая со времен Реставрации была идеологической отправной точкой вполитических вопросах»103. Демократия успешна как политическая система, помысли Анкерсмита, только в том случае, если общество внутри самого себяразделено и содержит противоположность само в себе104. Поэтому следуетпредложить некоторый выход из этой ситуации в виде проекта эстетическойполитики, переосмысляющий самый принцип политической репрезентации:«...эстетическая интерпретация политической репрезентации создает междупредставителем и представляемым лицом эстетический зазор, который <...> мыможем понимать <...> как воплощение пустоты, которая создана безразличием.<...> Тем не менее безразличие должно ограничивать, чтобы предотвратитьтиранию и произвол в правлении»105.
Такой подход еще более интересен в светепроекта археологии гуманитарного знания, который предлагает нам творчествоМишеля Фуко.В контексте нашего исследования этот философ является одной изважнейших фигур; его знаменитые работы (главными из которых следуетпризнать «Слова и вещи», 1966, и «Археология знания», 1969) ставят подсомнение многие достижения наук о человеке и обществе с точки зрения какметодологии, так и способа артикуляции знания. Исследователи отмечают, чтоизначально главной линией своего творчества он считал «преодоление неудовлетворявшей его интеллигибельной универсальности гегельянства икоренное переосмысление взаимоотношений элементов системы “субъект —познание — мир”»106.
Затем, однако, изучение им интеллектуальной почвы103104105106Анкерсмит Ф.Р. Эстетическая политика. Политическая философия по ту сторону факта и ценности. М.: Изд.дом Высшей школы экономики, 2014. С. 197.Там же, с. 177.Там же, с. 130.Колесников А.С. Мишель Фуко и его «Археология знания». // Фуко М. Археология знания. СПб.: ИЦ«Гуманитарная Академия», 2012. С. 10.51классической эпохи (XVI — XVII веков) показало, что знание существует внаучном и культурном, а главное — также социальном и политическомпространстве этой цивилизации как констелляция, или ансамбль (излюбленныйтермин самого Фуко) дисциплинарных и когнитивных практик. Для того, чтобыопределить самый смысл современного гуманитарного знания, следовательно,необходимо провести археологическое исследование изначальных пластовчеловеческого знания, исследовать классические познавательные установки исоциально-дисциплинарные институты на заре Нового времени.
А.С. Колесниковуказывает, что для этого М. Фуко вводит понятие эпистемы, под которойпонимает некую особую конфигурацию «слов», «вещей» и «представлений»,которая задает определенные условия для формулирования точек зрения,артикуляции знания и частных наук, характерных для данной историческойэпохи107.Очевидно при этом, что особенно пристальное внимание необходимоуделить в подобном проекте самому понятию истории. Мы помним, что историяесть один из ключевых элементов неклассического философствования, которыйнепосредственносвязанспониманиемсовременности.Болеетого,современность только и становится современностью в рамках истории, причемименно в новоевропейском ее понимании. М.
Фуко прямо указывает на туотличительную особенность истории XIX века, которую мы пыталисьобосновать, полагаясь на исследование пяти ключевых фигур неклассическогофилософского дискурса: «Начиная с XIX века обнаруживается прежде всегочеловеческая историчность в ее обнаженной форме — тот факт, что человек, кактаковой, зависит от обстоятельств. Отсюда стремление найти законы этой чистойформы <...>, либо определить ее на основе того факта, что человек живет,трудится, говорит и мыслит: таковы интерпретация Истории на основе человека,рассматриваемого либо как вид существ, либо на основе экономических законов107Там же, с.
13.52иликультурныхантропологическийансамблей»108.аспектМывидим,неклассическогоследовательно,способачтофилософствованиязаключается не только в специфическом понимании истории как такой среды, вкоторой человек реализует свои биосоциальные потенции вполне, но и в томсмысле, который сама история сообщает человеку в силу его обусловленности.Человек, по мысли Фуко, оказывается объектом внимания целой сетидисциплинарных практик, а также (в позднем своем творчестве, например, вкурсе лекций «Герменевтика субъекта») практик себя109. В этом отношениинельзя не заметить и характерный для именно новоевропейской историиконцептуализирующий подход к антропологической проблематике — История (вданном случае, мы, вслед за Фуко, пишем ее с прописной буквы) предоставляетчеловеку невиданный ему до сих пор статус парадоксального «бесконечногоконечного», того, кто выходит за пределы своей темпоральности в контекстеименносвоегоисторического(автерминахНицше,очевидно,инспирировавшего ход такого размышления, - над-исторического) бытия:«Пожалуй, именно здесь, в конкретных формах бессознательного и Истории, мыобнаруживаем две грани того конечного человеческого бытия, которое,обнаружив в себе свое собственное основание, выявило в XIX веке образчеловека: некую конечность без бесконечности, то есть конечность, никогда некончающуюся, которая всегда держится на расстоянии от самой себя, которойвсегда есть о чем помыслить даже в тот момент, когда она уже мыслит, и укоторой всегда есть время, чтобы переосмыслить то, что она уже помыслила»110.Сопоставляя мысль Ф.
Анкерсмита о проекте эстетической политике сконтекстом мысли М. Фуко, мы приходим к выводу о том, что в потокеновоевропейского дискурса неклассической философии имеет смысл выделитьпостромантическую тенденцию. Эта тенденция принципиальным образом108109110Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М.: «Прогресс», 1977.
С. 388 — 389.См. Дьяков А.В. Мишель Фуко: о «смерти человека», о свободе и о «конце философии» / Вестник истории ифилософии КГУ. Серия «Философия». 2008. No 2. С. 51.Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М.: «Прогресс», 1977. С. 390.53связана с преодолением сложившихся под влиянием творчества романтиков (окоторых более подробно речь пойдет во второй главе), прежде всего свозвращением к урокам Макиавелли об особой внеэтической модальностиполитического пространства и завершением идеи противопоставления человекатрансцендентному Абсолюту. Нисходящая трансценденция, укрепляющаясявследствиеразвитияmedia-среды,служитпродолжениемпроцессасекуляризации.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
