Диссертация (1147231), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Такие партии могут вступать в альянсыс различными политическими силами, нести ответственность за государственную политику;участие в политическом процессе может приносить им выгоды. Тем не менее, это может неповышать их умеренность в случае неустойчивых, слабых, в т.ч. находящихся в процесседемократизации, политических систем.511 Это особенно важно для Палестины и, отчасти, дляИзраиля.Однако в этом критерии можно выявить и более глубокие проблемы. Что касаетсянационализма, то он часто смешивался с религией с самого своего зарождения.
В случаях иИзраиля,512 и палестинцев513 националистический и религиозный дискурсы были переплетенына протяжении большей части конфликта и не способствовали его разрешению, так что в этойтенденции нет ничего нового. Кроме того, как отмечалось, ближневосточный регион слабосоответствует идеальному типу вестфальской системы. Устойчивые историко-культурные связимежду арабскими и исламскими странами, их взаимозависимость бессмысленно отрицать.Наконец, национализм (который в своей обостренной форме стал подоплекой обеих мировыхвоин) должен быть проблематизирован как критерий политической умеренности и с508См., напр., известный тезис Оливье Руа о том, что исламистам не удалось разрушить систему суверенныхнациональных государств и что многие из них стали действовать в их рамках, а также критику его аргументов:Lybarger L.
D. Op. cit. P. 10, note 11; cм. также, напр.: Аз-За‘нун С. М. Указ. соч. С. 45.509Elshobaki A., Hroub K., Pioppi D., Tocci N. Domestic Change and Conflict in the Mediterranean: The Cases of Hamasand Hezbollah. Euromeso Paper 65. 2008. January. P. 8. URL: http://www.euromesco.net/images/65eng.pdf (датаобращения: 15.02.2014).510Roy S.
Op. cit. P. 165.511Elman M. F., Warner C. M. Op. cit. P. 17-19.512См., напр.: Занд Ш. Кто и как изобрел еврейский народ.513См., напр.: Lybarger L. D. Op. cit.80нормативных позиций. Конечно, в современном политическом дикурсе вызов религиозногоэкстремизма привлекает больше внимания. Однако нет оснований априори считатьнационалистическую идеологию более “миролюбивой” и “гибкой”, чем склонной к насилию идогматичной.
Именно ей оправдывались зачастую спорные насильственные действия как,например, сионистов, так и палестинских националистов. Это соответствует особенностямсовременного международного права, в котором содержится принцип национальногосамоопределения, но нет нормы, которая бы давала право на борьбу за суверенитетрелигиозной группе.
В этом смысле, например, сдвиг в идеологии движения ХАМАС кнационализму как раз дает ему, как представителю нации или народа, борющегося занезависимость, больше предлогов для противостояния оккупации. Религиозно-политическиеакторы иногда давали пример меньшего радикализма, чем более националистические.514 Впалестинском случае светские националистические организации устраивали теракты противевреев, также как и исламисты; причем националисты не ограничивались “национальной”территорией исторической Палестины (как это в основном делает ХАМАС), а угрожали евреямпо всему миру.Не вполне ясно, почему самому по себе функционированию религиозно-политическихорганизаций в рамках существующих национальных государств должно быть отданопредпочтение, в отличие от их транснациональной активности.
Если подобные организацииисповедуют идеологию, которая может оправдывать насилие, то следует иметь в виду, какиеогромные ресурсы предоставляет само обладание государственной властью, пусть и “вотдельно взятой стране”.Что касается “прагматизма”, то этому понятию, как правило, не дают четкого определения,новсвязисдеятельностьюрелигиозно-политическихорганизацийиспользуютвположительном смысле.
Однако, как представляется, прагматизм здесь понимается слишкомузко. Под ним имеется в виду готовность слабой стороны смириться с существующимположением дел: например, “прагматизм” исламистов априори означает их признание Израиля,доминированиязападныхгосударствисветскихрежимов.Однакополитически“прагматичными” могут быть и совсем другие шаги. Так, вооруженная борьба может бытьпредставлена “не как цель сама по себе, а как средство”515 в политической борьбе – однако этосамо по себе не снимает проблему насилия. Когда исламисты находятся в слабой позиции, онимогут “прагматично” отказаться от насилия и переключаться на социальную работу. Однако514Например, подходы партий, представляющих израильских сефардов (потомки евреев из Южной Европы и сБлижнего Востока), к палестино-израильскому конфликту были более сдержанными в том числе и потому, что онине подверглись, как ашкенази (потомки евреев из Центральной и Восточной Европы), влиянию европейскогонационализма в XIX в.
(Rynhold J. Op. cit. P. 374).515Hroub K. Op. cit. P. 21.81последняя в долгосрочной перспективе может быть не чем иным, как подготовкой (тоже весьма“прагматичной”) к вооруженному выступлению против врага, как только соотношение силизменится. Полностью “прагматичной” является цель победить на выборах и получить власть вгосударстве. В целом, понятию “прагматизма” трудно дать строгое определение.
Сконструктивистскойинтерсубъективноеточкизрения,пониманиесложнозависитотговоритьоисторического“прагматизмеивообще”:культурногоегоконтекста.“Прагматизм” может означать разные вещи для разных коллективов и людей.Более того, предпочтение “прагматизма” из этических соображений глубоко проблематично.Религиозно-политическим организациям может казаться “прагматичным” революционныйпринцип Владимира Ленина “Морали в политике нет.
Есть только целесообразность”.516 Онможет оправдывать массовое насилие из соображений тактической “гибкости” и “политическойнеобходимости” ничуть не меньше, чем религиозные догмы. В целом, предполагаемая“рациональность” международных акторов, которой явно отдается предпочтение в реализме, насамом деле часто может быть лишь оправданием насилия как якобы неизбежного зла вполитике.517 Можно показать, например, не только связь западного рационализма ссовременной наукой, но и связь его извращенной, однако внешне рациональной формы сХолокостом.518В европейском дискурсе религия часто изображается как “частная, символическая системамысли, представляемая как иррациональная, в противоположность светским и якобырациональным мирам политики, гражданского общества и науки”.519 Вероятно, корни этоговзгляда связаны с европейским опытом Реформации и становления суверенного государства.Реформация облегчила становление независимых от Святого Престола государств, а МартинЛютер возродил идею различения между религиозно-этическим идеалом и политическойдействительностью.
Никколо Макиавелли вытеснил индивидуальную и религиозную мораль изполитики и изобразил политику как мир объективной, неумолимой необходимости(противоположный религии), а добродетель политика – как рациональное умение использоватьэту необходимость на благо государства (отсюда – “raison d’État”).520 Видимо, не являетсясовпадением и то, что Макиавелли жестко противопоставлял “западный” идеал свободы516Цит. по: Гусляров Е. Н. Ленин в жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документовэпохи, версий историков. М., 2004. С. 520.517Sutch P., Elias J. Op.
cit. P. 121.518См. идею Зигмунта Баумана в: Морозов В. Е. Европа: ориентация ...519Gunning J. Hamas in Politics ... P. 10.520См., напр.: Sutch P., Elias J. Op. cit. P. 25-26; Carr E. H. Op. cit. P. 99. Отделение религии от политики, в однихслучаях связанное с либерализмом, в других может служить оправданием тоталитарным режимам.
Как напоминаетКарр, доктрину отделения христианской этики от политики отстаивали в том числе и нацисты (Carr E. H. Op. cit. P.100).82“восточному” деспотизму.521 Однако нужно подчеркнуть, что секуляризация общественнойжизни на Западе явилась отнюдь не “рациональным” выбором, а развязкой острейшихвооруженных конфликтов, в которых политическая власть Церкви была побеждена сувереннымгосударством.522 Во многом поэтому религия и заняла в европейском дискурсе подчиненноеположение “иррациональной” сферы по сравнению с якобы “рациональной” политикой.
Вцелом, предпочтение узко понятого “прагматизма” в политике весьма произвольно, а егоопределение часто ограничено конкретной трактовкой исторического опыта Европы.Нужно заметить, что предпочтение “националистической прагматичной линии” поведениярелигиозно-политических сил в европейском дискурсе противоречит тем ценностям, которыесчитаются основными для самого ЕС. Как постмодернистский актор, он явно считаетсяэтической противоположностью национализма и “реальной политики”. Однако именно с этимичертами часто связывается в ЕС умеренность религиозно-политических актров.
Видимо, здесьпроявляется“исключающий”аспектевропейскойидентичности,противопоставление“постмодернистского” ЕС “модернистскому”, вестфальскому образу, который навязывается какориентир для ближневосточного региона.Еще один критерий, который нередко применяют для доказательства умеренностирелигиозно-политических акторов, - их социальная роль. Подчеркивается, что они являютсянеотъемлемой частью общества, удовлетворяют социальные нужды населения и ведутдеятельность, не всегда связанную с политикой.523 Например, к таким организациям относятширокие социальные движения исламистов, занимающиеся миссионерской деятельностью иделающие акцент на постепенной исламизации общества (традиция Хасана ал-Банны –основателя “Братьев-мусульман”). Они противопоставляются исламистам, которые обвиняютвсе общество в безбожии (араб. “такфир” – “обвинение в безбожии”), настаивают на изоляцииот него (“хиджра”) и подготовке революционного авангарда для насильственного захватавласти (традиция Саййида Кутба).524Тем не менее, и этот критерий нуждается в оговорках.
Широкая популярность религиознополитических сил в обществе, особенно если оно находится в состоянии конфликта иподдерживает насилие, может, наоборот, способствовать сохранению их радикальных взглядов.Из весьма “прагматичных” соображений завоевания народной легитимности эти силы будутвынуждены сохранять экстремистскую идеологию. Здесь вновь проявляется изъян принципадемократического мира. Нужно отметить, что многие современные исламисты придерживаются521Delanty G. Op.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
