Диссертация (1147180), страница 22
Текст из файла (страница 22)
А. В.195См. Rojas M. Sweden after the Swedish Model. From Tutorial State to Enabling State, Stockholm: Timbro,2005. p. 50196Ibid, p. 64104Сергачёв охарактеризовал эту ситуацию следующим образом: «Улучшаяжизненные условия оно (социальное государство) поддерживало в людяхчувство ожиданий и растущее недовольство низким уровнем услуг, которыеспособно было им предоставить».197Политолог Магнус Рюнер идёт дальше в объяснении причин провалаполитического курса социал-демократов. Он согласен с М. Рохасом в оценкеизмененийэкономическихпроцессовфункционировании шведскоговмире,отразившихсянагосударства всеобщего благосостояния.Однако при этом Рюнер не ограничивается этим и в статье «Неолиберальнаяглобализация и кризис шведской социал-демократии» (1999)198 делает упорна анализе различных внутренних и глобальных политико-экономическихсил, которые подкрепляли и подрывали «шведскую модель».
В отличие отРохаса, М. Рюнер полагает, что «шведская модель» - продукт послевоенноголиберального мирового порядка, и процесс перехода к «неолиберальнойглобализации» является центральным для объяснения её проблем. Пытаясьосмыслить данный процесс, Рюнер даёт своё объяснение «фордистского»«встроенного» либерального порядка. «Встроенный либерализм, - пишетРюнер, - основывался на политике производительности, обычно ведомойсилами,связаннымиспромышленнымкапиталом,профсоюзамииреформистскими технократами. Он обеспечивал право коллективныхпереговоров, низкий уровень безработицы и высокие зарплаты рабочим вобмен на признание управления и мирных трудовых отношений».
199 Ноглавное – это наличие когерентного интенсивного режима накопления,протекающегонафонеувеличившейсяпроизводительноститруда,интегрированных норм заработной платы и кейнсианской экономическойполитики. В дальнейшем вследствие стагфляции 1970-х гг. и рецессиипроизошло изменение производственных отношений, то есть стало очевидно,197Сергачёв А. В. Новые подходы к изучению концепции государства всеобщего благосостояния в концеXX века // Россия в глобальном мире. – 2013. - № 1 (24). С. 153198См. Ryner M. Neoliberal Globalization and the Crisis of Swedish Social Democracy // Economic and IndustrialDemocracy.
1999. Vol. 20. p. 39-79199Ibid, p. 41105что фордистская система производства капитала оказалась в ситуациикризиса. Замедление роста прибыли в сочетании с феноменом массовойбезработицы подвели черту под тейлористской моделью управления,характерной для кейнсианства. Разложение системы дало импульсзарождениюновойформынакоплениякапитала,ксоставляющейэкономическое ядро «неолиберальной глобализации». Переход был ускоренпоявлением новых технологий, облегчающих оптимизацию распределениярешений и повышающих производительность. Рюнер вслед за Рохасомповторяет, что технология радикально изменила условия организациитрудового процесса, да и всего мира. «Эти новые условия для корпоративнойстратегии сделали более неоднозначной связь между охватом экономики и еёмасштабом.
Как результат, производительный капитал стал менее зависимымот национально генерируемого народного потребления».200 Естественно,Рюнер также как и Рохас признавал трансформацию мирового порядка вкачестве одной из причин упадка классической «шведской модели». Однако,по его мнению, в том, что к 1990 гг. социально-политический курс социалдемократов пришёл к кризису, повинна, прежде всего, сама СДРПШ. Поубеждению Рюнера, социальные противоречия фордизма проявились встране ещё в 60-х гг.
XX века. И две характеристики фордистскогоэкономического развития особенно важны в провоцировании кризиса:уравнивание заработных плат и рационализация трудового процесса. Онисоздали проблему для существующей корпоративистской системы вконтексте правильного выражения трудовых отношений, поскольку в нихстали неправильно воспроизводиться представления о том, что законно, а чтонезаконно. С одной стороны, это объяснялось пересмотром трудовыхотношенийивключениемгендерногоравенстваииндустриальнойдемократии. С другой же существовали сложности в поддержаниискоординированной системы переговоров о заработных платах в 1960-х гг.Наконец,200Ibid, p. 41тейлористскоеразделениетрудасообразночеловеческим106способностямвсовокупностисэкспансиейгосударствавсеобщегоблагосостояния привели к образованию большой прослойки «белыхворотничков».
В результате шведской дифференциации профсоюзногодвижениянаЦОПШ(«голубыеворотнички»)иКПС(Шведскаяконфедерация профессиональных служащих), а также Профсоюз работниковс высшим образованием возникло разделение процесса ведения переговоровпо условиям заработной платы. В 1960-х гг. это начало создавать серьёзныепроблемы,которыеусложнялисьтем,чтопредставители«белыхворотничков» не поддержали в начале 1970-х гг. принцип политикисолидарных заработных плат. Зато это сделали феминистские организации,отстаивавшие не только принцип уравнивания доходов между мужчиной иженщиной, но и политику большей интеграции женщин в трудовой сфере.Правительство отреагировало на эти требования, но меры не оказалисьфункционально совместимыми с изменением экономических условий.
Кконцу 1970-х гг. шведское общество оказалось в ситуации кризисанакопления капитала, который негативно повлиял на корпоративистскуюсистему страны. Хотя в дальнейшем ОРШ предприняла меры по выходу изпереговорного процесса, но важно не это, а то, что вместо использованиягосударственногоаппаратадляпротиводействияструктурнойвластикапитала, социал-демократическая политика намеренно усиливала этувласть. И по Рюнеру, у социал-демократов не было иного выхода, как идтипо такому пути. Сильная инфляция в сочетании с низкими процентнымиставкамиразрушилиинституциональныйпотенциалЦентробанкапонормированию выдачи кредитов и контролю денежных потоков. Врезультате образовался избыточный спрос на долги. Так появился «серый»кредитный рынок за пределами системы банковского регулирований в конце1970-х годов.
Дальнейшие финансовые инновации ещё больше усугубилиситуацию, и правительство обратилось к международным процентнымставкам по кредитамограничение платежей.и соблюдению финансовой дисциплины через107Исследование о причинах упадка социал-демократического концепта«Дома для народа» также было проведено в 2011 г. профессором Лундскогоуниверситета Андерсом Бергом. В отличие от предыдущих исследователейон фокусирует внимание на институциональном развитии страны, чьёпроцветание, экономические успехи и эгалитаризм следует, по его мнению,связывать с хорошо функционирующими капиталистическими институтами.Что касается кризиса «шведской модели», то здесь он полагает, чтосуществовали как экономические, так и политические причины этого, и вотличие от Рюнера он не склонен списывать проблемы Швеции только лишьна противоречия «фордистского общества».
«Напротив, слишком многоакторов, – согласно Бергу, – осуществляло ошибочные действия в шведскойэкономике».201 Это, например, касается значительно чрезмерных затрат напроведение политики на рынке труда, чем это мог позволить ростпроизводительности. Или же политики высоких предельных налогов,обернувшейся неэффективностью ввиду появления неплательщиков.Однако, по мнению Берга, и некоторые политические институты такжевнесли свой вклад в кризис «шведской модели». Он допускает, чтоуменьшение срока пребывания правительства у власти до трёх лет в 1970-хгодахспособствовалонестабильностив политике, таккаккаждоеправительство в своей деятельности было осложнено либо своим недавнимназначением, либо предстоящими скорыми выборами.
Ко всему прочему, поего мнению, у местных политиков снизился стимул к реализацииполитических программ из-за отсутствия должного внимания к политическойобстановке на местах. Увеличение мест в парламенте до 350 человеккосвенно также оказало влияние на политику, из-за того, что на выборах 1973г. места в нём были поделены поровну между двумя оппозиционнымиблоками, решения принимались по жребию.
То есть, от политикипредсказуемости и рационализма шведская политика перешла к чехарде в201Bergh A. The Rise, Fall and Revival of the Swedish Welfare State: What are the Policy Lessons from Sweden?,Stockholm, 2011. p. 15108принятии решений. В целом для А. Берга неспособность Швецииподдерживать себя на должном социально-экономическом уровне неявляется чем-то удивительным. «Для страны, – пишет Берг, – тяжелоподдерживать высокие темпы экономического роста, когда это одна избогатейших стран мира. Страны беднее могут имитировать технологии болееблагополучных, учиться на ошибках других и пропускать некоторыетехнологические фазы».202В заключение отметим, что ни один из анализируемых намиисследователей не подвергает сомнению сам факт изменения шведскогосоциально-политического курса к концу XX столетия, и, обобщая их мнение,можно сделать вывод о том, что причины кризиса «шведской модели»неоднозначны.
Отечественными учёными данный факт кризиса частообъясняется структурными проблемами развития экономики и факторамиглобализации (Евдокимов, Кхалед; Мартынов; Плевако)203, а в отдельныхслучаях (Антюшина) наличие кризиса вообще игнорируется.204 Так в книге«Северная Европа. Регион нового развития» реформирование политическойсистемы связывается с такими причинами, как усиление «бегства» шведскогокапитала за границу, предстоящее присоединение Швеции к ЕС, дефицитгосударственного бюджета, замедление темпов экономического развития,рост безработицы, снижение конкурентоспособности некоторых компаний.205Таким образом, шведский вариант государства благосостояния в Россиипонимается как неизменно развивающаяся модель, которая в начале 1990-хгг.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
