Диссертация (1146585), страница 8
Текст из файла (страница 8)
Особенность,которую Витгенштейн неоднократно подчеркивает, и которая лежит в основерядатеоретическихвыводов,заключаетсявналичииасимметриивиспользовании психологических понятий от первого и третьего лица. Фиксацияэтой асимметрии выводит современных аналитиков непосредственно напроблему познания «других сознаний», связанную с поиском неиндуктивныхкритериев приписывания субъектам тех или иных психологических состояний.Индивидуальный или личный язык (т.е. язык специально (произвольно)созданный исключительно для целей фиксации индивидуальных ощущений), сдругой стороны, оказывается несовместимым с требованием нормативности.Таким образом, устраняется аргумент личного языка вместе с тем понятиемсознания, которое ему соответствует.
Сознания как внутренней сущности, ккоторомуусубъектасуществуетпривилегированныйдоступ,согласноВитгенштейну, просто не существует. То, что мы привыкли называть«сознанием» (а также его различными состояниями и актами) есть, прежде всего,понятие и потому всегда уже контекстуально, включено в ту или иную языковуюигру и связано с теми или иными обстоятельствами. Конечно, заметную роль вданном выводе играет переход от внутреннего к внешнему, выразимому в языкеи реализуемому в поведении, поведение становится осмысленным лишь в тоймере, в какой оно соизмеряется с языковой игрой, т.е. получает языковуюинтерпретацию.Употребление языка, его означающая функция, являются социальнымипо своей природе, т.е.
характер социальности присущ им изначально. Связьмышления49иязыкатакжеполагаетсяизначальной,Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Логос. 1999. № 1, 3азначитлюбое42подразумевание, любой (полагаемый внутренним) ментальный акт вправеназываться таковым лишь в силу их языковой направленности. Феноменысознания классифицируются не в соответствии с видовыми и родовымипризнаками, которые подразумевают конечную редукцию к общему признаку, а всоответствии с множеством языковых игр, в которых они показывают себя.Реальность феноменов сознания, таким образом, - это реальностьупотребления соответствующих понятий.
В отличие от реальности традиционнои при этом неоправданно приписываемых им значений реальность употребленияраскрывает их подлинный смысл. В этом смысле, язык ничего не скрывает,однако, требуется особая методика, чтобы проследить принципы и особенностиего работы.Тезис о социальности языка выполняет и еще одну важную функцию.Есликрайнимследствиемсубъект-объектнойметафизикиявляетсяметодологический солипсизм, то философия языка Витгенштейна, с самогоначала ориентирована на «интерсубъективное взаимопонимание и истолкованиемира». Фактически сняв проблему солипсизма, Витгенштенйн, тем не менее,остается плюралистом, т.е. отстаивает несводимость различных «форм жизни» (исоответствующих им культур) друг другу.
Но там, где общее проявляется лишь вформе «семейных подобий» разговор о нахождении смысловых эквивалентов,переводе значений одной культуры в другую, становится проблематичным.Инымисловами,взаимопониманиетребуетобщегополя,а,согласноВитгенштейну, поиск таких соприкосновений далеко не всегда может привести кположительному результату. Концепцию языковых игр Витгенштейна, такимобразом, можно рассматривать как альтернативу психологическому словарютрадиционной философии сознания.ОсновательдеконструктивизмаЖ.Деррида"отрицаетнеинтенциональность, референцию или самосознание, но только метафизическоепредставление, что существует какого-либо рода непосредственный контакт Я ссамим собой или с другим Я, или с его объектами взаимодействия вне царства43знаков"50. Сам Деррида ссылается на Ницше, Фрейда и Хайдеггера, хотя икритикуетихконцепциикакявнонедостаточныедляокончательнойдеконструкции метафизики: «я, возможно, привел бы в качестве примераницшеанскую критику метафизики, критику понятий бытия и знака (знака безналичествующей истины); фрейдовскуюсамосознания,субъекта,критику самоналичия, т.е.
критикусамотождественностиисамообладания;хайдеггеровскую деструкцию метафизики, онто-теологии, определения бытия какналичия».51Предположительное утверждение Деррида о том, что сама возможностьпонятия «знака» как указания на реальный предмет предполагает замещениепредмета знаком (в той системе различий, которую представляет собой язык) изависитототсрочки,ототкладываниявбудущеенепосредственного«схватывания» сознанием этого предмета или представления о нем: «смыслсмысла (в самом общем понимании термина «смысл», а не в качестве егопризнака) является бесконечным подразумеванием? беспрестанной отсылкой отодного означающего к другому? Если его сила объясняется лишь однойбесконечной сомнительностью, которая не дает означаемому ни передышки, нипокоя, а лишь только все время ...
побуждает его к постоянному означиванию иразграничению/отсрочиванию?»52Каждый дискурс должен быть понят не просто как форма выраженияментального акта или его результата, а как послание, несущее в себе приказ,мольбу, желание, бессилие и т.п. Дискурсивная практика становится своего рода«почтой». Как пишет Деррида: «почта не является больше простой метафорой, асуществует как место всех передач и всех корреспонденций, как «явная»возможность любой возможной риторики…»53. Действительность сознаниясжимается до текстовой записи – это остановившийся, омертвевший logos,потерявший свою жизненную исполнимость и исполненность.50Деррида Ж. Конец книги и начало письма.
В кн. Интенциональность и текстуальность.Томск,1988.С.95Там же. С.10352Деррида Ж. Конец книги и начало письма. В кн. Интенциональность и текстуальность.Томск,1988.С.7853Там же С.795144Бытие захватывает язык, но само оказывается незаметно захваченным иведомым языком, и теперь, как пишет Х.-Г. Гадамер: «языковой характер нашегоопыта мира предшествует всему, что мы познаем и высказываем в качествесущего»54. Язык, таком образом, затемняет нам бытие. Гадамер продолжает:«ведь если мы, принадлежащие к данному языковому сообществу, живем вданном языковом мире, это вовсе не значит, что мы «впущены» в окружающийнас мир, как «впущены» в свой жизненный мир животные»55.
Это означает, чтоязык принуждает нас обращаться к данности, иными словами, только к тому, чтоможет быть представлено в языке, как показал еще М. Хайдеггер. Достаточножесткая форма – может быть помыслено только то, что может быть представлено,причем в терминах языка, который является системой для передачи данныхлюбых событий, рядов событийности.
Именно поэтому Ф. Соссюр настаивает:«надо с самого начала встать на почву языка и считать его основание (norme) длявсех прочих проявлений речевой деятельности. Действительно среди множествадвусторонних явлений только язык, по-видимому, допускает независимое(autonome) определение и дает надежную опору для мысли»56. М.Бахтинопределил довлеющую роль языка, как непререкаемую императивность.
Матрицаязыка законодательна в наше время. Поэтому, согласно Соссюру: «языксуществует в коллективе как совокупность отпечатков, имеющихся у каждого вголове, наподобие словаря, экземпляры которого вполне тождественные,находились бы в пользовании многих лиц»57. Словарь, конечно, не дастобъяснениянормативныхсуществованию,словарях,и,например,включаяЮ.языковые,Хабермастаккакнастаивална«нормативныеоснования…образуют тот вид ценности, в которой проявляется коммуникативнаявласть».58Таким образом, понятно, что существует синхронизация междудисциплинарными практиками, проявленными в языковых нормах, самим языком54ГадамерХ.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики.М.,1988.С.84Там же..С.8656Соссюр Ф.де Курс общей лингвистики// труды по языкознанию.М.,1977.С.9357Соссюр Ф.де Курс общей лингвистики// труды по языкознанию.М.,1977.С.9358Хабермас Ю. Демократия.
Разум. Нравственность .М., 19925545и идентификацией. «Мы видели, что народный суверенитет не может болеемыслиться субстанционально – как нечто воплощенное в гомогенном народе илинации. Вместо этого я говорил о коммуникативной власти, которая, в большейили меньшей степени сохраняя свой спонтанный характер, может проистекать изавтономной общественности (Offenklichkeit)»59, пишет далее Хабермас. Сознаниеи язык становятся при этом тем инструментом, который владеет Я, постольку,посколькупроисходитрастаскиваниесознанияподисциплинарнымпространствам, которые в свою очередь становятся его контролерами.60Речьформообразуетсянормативностьюязыка.Нормативностьпревращает свою формальность в содержательность речи, сами формыстановятся, по выражению М.Фуко, «позитивными содержаниями языка».
Языкначинает говорить собой, речь становиться его плотью. Речь представляет собойосуществление активности существования в некотором знаковом измерении, гдена основе языка происходит перекодировка и трансформация, она лишенаединства и противоречива.Интерес именно к гетерогенности речи проявил Ж. Лакан, прирассмотрении сознания и языковых феноменов.
Он определяет речь, как «эффектязыка», но при этом «язык вовсе не есть нечто нематериальное. Это, по егомнению, тонкое, но все же тело. Слова включены во все пленяющие субъектателесные образы…слова могут сами претерпевать символические увечья исовершать воображаемые действия»61.59Там же.Там же.61Лакан Ж. Семинар д-ра Жака Лакана. Кн.360462.3. Дискурс о сознании и конституирование направлениянарративности.Связанность опыта сознания и языковых оболочек приводит квозникновению проблемы дискурса.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
