Диссертация (1146107), страница 56
Текст из файла (страница 56)
Москва, 16 октября 1990 года // Zbiór dokumentów. Warszawa, 1991.Nr. 4. S. 20–24.757Deklaracja o dobrym sąsiedztwie, wzajemnym zrozumieniu i współpracy między Rzeczypospolitą Polską i RepublikąBiałoruś. Warszawa, 10 października 1991 roku // Zbiór dokumentów. Warszawa, 1992. Nr. 2. S. 18–24.758Skubiszewski K. Polityka Zagraniczna i odzyskanie niepodległości.
S. 273.759Kuźniar R. Polityka Zagraniczna. S. 83.7601 kadencja, 14 posiedzenie, 3 dzień (08.05.1992) // Sejm Rzeczypospolitej Polskiej, Prace Sejmu I kadencji.URL:http://orka2.sejm.gov.pl/Debata1.nsf/main/08CCDB93 (дата обращения 02.07.2014).761Ibidem. URL:http://orka2.sejm.gov.pl/Debata1.nsf/main/20571599 (дата обращения 02.07.2014).7621 kadencja, 43 posiedzenie, 1 dzień (29.04.1993) // Sejm Rzeczypospolitej Polskiej, Prace Sejmu I kadencji.URL:http://orka2.sejm.gov.pl/Debata1.nsf/main/40DC5CDB (дата обращения 03.07.2014).178Вопросы обеспечения безопасности Третьей Речи Посполитой, а также разработкивосточной «двухпутной» политики польского государства – примеры того, как на решения,принимаемые Варшавой, оказывали влияния привлеченные аналогии с событиями прошлого.Так, несмотря на отсутствие непосредственной угрозы для их государства, польские политикивыступали категорически против сохранения на своей территории подразделений Советской(российской) армии, которая в прошлом неоднократно играла важную роль в переломныемоменты польской истории.
Аналогии привлекались и для определения необходимости ослабитьимперский потенциал СССР (России) в том числе через осуществление «двупутевой» политики.Однако, как отмечалось в начале главы, историческая память оказывала влияние на польскосоветские (польско-российские) отношения не только в форме аналогий или «уроков прошлого».Важное место в отношениях двух государств занимали проблемы интерпретации отдельныхисторических событий и материальные вопросы, следующие за признанием той или инойинтерпретации или оценки прошлого. Наличие таких нерешенных проблем также фиксировалосьпольскими политиками. И после 1989 г. замечания о необходимости преодолеть влияниепрошлого на отношения с восточным соседом звучали в Варшаве практически также часто, какпризывы установить равноправные отношения с СССР (Россией).
При этом сами по себе этипризывы являлись констатацией наличия подобного влияния.В 1989–2009 гг. об этом говорили представители всех политических сил Польши. Однаков Сейме X созыва ПНР (1989–1991 гг.) негативное влияние прошлого на польско-советскиеотношения отмечали только представители ПОРП, ОКП (с 27 ноября 1989 г. – ПольскаяКрестьянская партия «Возрождение» и виланувская Польская Крестьянская партия, с 5 мая 1990г. – Польская Крестьянская партия) и ДП, то есть партий, которые находились у власти почтивесь период существования ПНР. Так, Ю. Олексы, депутат от фракции ДЛС, включавшей в себябольшинство депутатов, избранных в Сейм от ПОРП, 27 июня 1991 г.
сформулировал концепциюпримирения с СССР: «Примирение с русскими и другими народами Советского Союза непроисходит в результате постоянной перетряски счетов обид и последствий неравноправногопрошлого. Это должна быть концепция честных и полных доброй воли действий с обеих,понятное дело, сторон, лишенная недружелюбной, пропагандистской агрессии»763. О том, чтопрошлое оказывало негативное влияние на отношения двух стран, говорил и депутат Леслав Лех,член фракции ДП. По его словам, процессу установления равноправных отношений с СССР исоветскими республиками «должно сопутствовать осознание исторической обусловленности,многовековых предубеждений и взаимных обид». Правда, Лех добавил, что это влияние имеет и763Sprawozdanie stenograficzne z 65 posiedzenia Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej w dniach 27 i 28 czerwca 1991 r.
S.112.179другую сторону, заметив, что «присутствие Польши на Восточных кресах 764 на протяжениинескольких сотен лет ведет к тому, что наше государство имеет там большие интересы сегодня ив будущем, независимо от изменяющихся границ и политической конъюнктуры»765.Примечательно, что для представителей бывшей «демократической оппозиции» ПНРновая политическая ситуация, напротив, стала в первую очередь возможностью обратиться кранее замалчиваемым вопросам истории, выяснить правду о прошлом766. В связи с этим они необращали внимание на то, что это может каким-либо образом негативно влиять на польскосоветские отношения. Кроме того, представляется, что после периода «тесного союза» ПНР сСССР некоторое охлаждение отношений между двумя государствами не являлось негативнымпоследствием, с точки зрения членов бывшей оппозиции.Однако уже с 1992 г.
можно говорить о подчеркивании необходимости преодолениявлияния прошлого на двусторонние отношения Польши и России представителями всех безисключения политических сил Третьей Речи Посполитой. Так, в своем выступлении передСеймом 8 мая 1992 г. министр Скубишевский сказал: «Мы последовательно укрепляем связи сЗападом, одновременно стремясь к созданию крепкого, опирающегося на новые принципысотрудничества с нашими восточными соседями <…> Мы стремимся к тому, чтобы наследиепрошлого не отягощало современных дел и перспективы хороших взаимоотношений»767.Негативное влияние истории на современную ему политику в своем выступлении 25 июня 1992г.
упомянул сенатор С. Щнежко: «Чрезвычайно важным вопросом является восприятие багажаистории, отягощающего нашу восточную политику. Очевидно, что наша политика по отношениюк России или Литве не может быть мотивирована историей, но иногда нерешенностьотносительно простых вопросов, без необходимости «отравляет» взаимные отношения»768.Негативное влияние прошлого на польскую внешнюю политику вообще и отношенияПольши с СССР (Россией) в частности, как в 1989–1993 гг., так и в последующие годы отмечалии многие исследователи. Например, Р. Кужняр подчеркнул, что история формировала«национальную идентичность, страхи и стереотипы польской мысли о мире, атавистические,романтическо-бунтовские позиции, присутствующие среди польских политических элит и элит,764Восточные кресы – восточные территории Речи Посполитой Обоих народов, затем Второй Речи Посполитой.
Вузком смысле слова так называются территории, вошедшие в состав Советского Союза и Литвы после сентября1939 г. В более широком смысле – все территории к востоку от современной границы Польши, когда-либоявлявшиеся частью Речи Посполитой.765Sprawozdanie stenograficzne z 65 posiedzenia Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej w dniach 27 i 28 czerwca 1991 r.
S.165.766См., напр., Sprawozdanie stenograficzne z 4 posiedzenia Sejmu Polskiej Rzeczypospolitej Ludowej w dniach 31 lipca,1 i 2 sierpnia 1989 r. S. 10; Sprawozdanie stenograficzne z 28 posiedzenia Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej w dniach 26,27 i 28 kwietnia 1990 r. S. 42.7671 kadencja, 14 posiedzenie, 3 dzień (08.05.1992) // Sejm Rzeczypospolitej Polskiej, Prace Sejmu I kadencji.URL:http://orka2.sejm.gov.pl/Debata1.nsf/main/7A793856 (дата обращения 01.07.2014).768Sprawozdanie stenograficzne z 16 posiedzenia Senatu Rzeczypospolitej Polskiej w dniach 25 i 26 czerwca 1992 r.
S. 17.180принимающих решения, и после 1989 г. Собственно они могли возродиться и пытаться сейчасвлиять на нашу восточную политику после долгого перерыва, совершенно не обращая вниманияна радикально изменившееся международное положение»769. О том же в своей статье,посвященной польской восточной политике, писал С. Белень, констатируя, что эту политикуотягощает болезненное прошлое770. Значимость истории для формирования идеологем какпольской, так и российской внешней политики отметил А. В. Мальгин, добавив, что обе страны– «в значительной степени схожи с точки зрения исторического и внешнеполитическогосамосознания и самовосприятия»771.Как представляется, на польско-российские отношения все же оказывало влияние (внезависимости от его оценки) не прошлое непосредственно, а память о нем.
Первоначально историяосознавалась, оценивалась, интерпретировалась. Политики же обращались уже к оцененному,воспринятому прошлому, то есть, по сути, к памяти. Обращались за аналогиями для пониманиятекущих событий или аргументацией собственной позиции, определяли нерешенные вопросы,связанные с этим прошлым. Безусловно, многие трактовки передавались от предыдущихпоколений.
Но важно отметить, что и они также являлись памятью, не отражавшей историческиесобытия непосредственно. Это замечание актуально для любого упоминания о влияниипрошлого или истории на политику.Примечательно то, что, несмотря на осознание негативных последствий влиянияисторической памяти на отношения двух государств, польские политики продолжали всеактивнее обращаться к «сложным вопросам», связанным с прошлым. Говорили о своемвосприятии прошлого как на внутри-, так и на внешнеполитических площадках. Выступали сзаявлениями, содержащими оценки исторических событий с точки зрения новой памяти.Стремились охарактеризовать наиболее важные, знаковые событияXX в., которыепредопределили развитие польской истории. Подобные характеристики должны были объяснятьлогику и доказывать легитимность происходящих в Польше перемен.Одним из событий, требующих, по мнению польских политиков, переоценки с позицийновой исторической памяти являлось заключение 23 августа 1939 г.
Договора о ненападениимежду Третьим Рейхом и Советским Союзом772, к которому прилагался Секретныйдополнительный протокол о разграничении сфер интересов773. Польская сторона стремиласьпоказать, что Договор и протокол к нему (к ним иногда добавлялись Советско-германский769Kuźniar R. Polityka Zagraniczna.
S. 78.Bieleń S. Kierunki polityki wschodniej III Rzeczypospolitej // Patrząc na Wschód. Z problematyki polityki wschodniejIII RP / pod red. Stanisława Bielenia. Warszawa, 1997. S. 16.771Мальгин А. В. Россия и Польша в новом мире // Белые пятна − черные пятна. С. 626-627.772Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом… .773Секретный дополнительный протокол // Документы внешней политики СССР.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
