Диссертация (1145204), страница 52

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 52)

89.249покровительства, и герои гибли и отправлялись на Вальгалу, – людьми этовоспринималось как верломство, а на деле Один просто следовал своему замыслу,собирая самых отважных воинов для последней, эсхатологической битвы(ragnarok). Нужно заметить, что ни один из языческих богов не являетсявоплощением«АбсолютногоДобра»,подобноХристу.И,крометого,свойственность Одина отнюдь не исчерпывается неистовой воинственностью, –недаром бог этот предстает во множестве обличий, каждое из которых отражаетего свойства, и обладает множеством имен, как, например, Альфёдр («всеотец»),Хар («высокий»), Игг («страшный»), Гримнир («скрывающийся под маской»),Хрофт, Херьян («воитель», глава эйнхериев), Харбард («седая борода»), Хникар иХникуд («сеятель раздоров»), Херран и Херьян («вождь войска»), Бивлинди(«потрясающий щитом»).

Один – это и бог-мудрец, бог-шаман, жрец и волхв,знаток рун, даровавший их людям, и покровитель поэзии. М. Элиаде усматриваетсвязь между этими составляющими образа бога, объясняя ее следующим образом:«В традиционных обществах, и особенно у древних германцев, война быларитуалом, опирающимся на теологию. Во-первых, сражение уподоблялосьжертвоприношению: и победитель, и побежденный приносят на поле боякровавую жертву богам. Таким образом, героическая смерть приобщаетпогибшего к исключительному религиозному опыту. Более того, экстатическаяприрода смерти сближает воина с вдохновенным поэтом, шаманом илипровидцем.

Благодаря такому преклонению перед войной, экстазом и смертью,образ Одина-Вотана обретает свою специфику» 488. Кроме того, с именем Одинасвязано гостеприимство в его архаических основаниях, где чуждость гостя спаянас его сакральностью, и это возводит в ранг нерушимого, священного закона и самритуал его приема. Будучи мастером перевоплощений, Один под видом бедногостранника или уродливого карлика бродил по свету, и плохо становилось тому,кто, забыв законы гостеприимства, отталкивал бога от своего порога.Элиаде М. История веры и религиозных идей. В 3 т. Т.

2. От Гаутамы Будды дотриумфа христианства / пер. с фр. М.: Критерион, 2002. C. 138.488250Итак, Один проносится по небу со свитой эйнхериев – доблестных воинов,павших в боях, и валькирий – яростных дев-воительниц. И целью «Дикой Охоты»являются не неправедные души, а, как пишет А. Н. Афанасьев, «быстроногиекони, олени и боровы, пасущиеся на небесных пажитях, или облачнаяполногрудая дева (windsbraut, waldfrau), за которою гонится Водан, как за своеюдобычею» 489.Таким образом, в архаических «мирах» «Армия Мертвых» весьма далека оттого, чтобы воплощать дьявольское начало. Она появляется, когда истончаетсягрань между мирами – Асгардом и Митгардом, то есть между «миром» Водана –«миром асов», и «миром» людей.

Это как бы спонтанный провал, прорывсакральных сил в людской «мир». И именно как прорыв сил из иного «мира» онвызывает «возмущения» в силовом поле Митгарда, нарушая присущее емуравновесие, поэтому само явление «Неистового Войска» становится знамениемблизости «мира» иного, знамением несчастий, войн, смерти, провоцируемыхэтими «возмущениями».Сакральная сила, чуждая «миру» людей, несет в себе угрозу, опасность дляэтого «мира».

С самим существом сакрального связано то, что обращение ссакральными силами требует техники безопасности. Так и «Дикая Охота»предстает как сила, во взаимодействии с которой необходимо блюстиосторожность: она попросту не замечает тех, кто отводит взгляд, убирает свое Я сее дороги. Закрывший свое лицо, спрятавший свою душу за веками или руками,становится невидим для Предводителя «Дикой Охоты», тогда как не опустившийглаз встречает его огненный взгляд. Смотреть на «Дикую Охоту» смертельноопасно, так как взгляд равноценен прикосновению к «иному», «чуждому»,обладающему нечеловеческой мощью и интенсивностью.

Но, более того, – взглядПредводителя «Неистового Войска», истекающий из сакрального «мира»мертвых, переопределяет человека во времени и пространстве, втягивая его всегменты темпорального потока иного «мира», благодаря чему становятсяявными совершенно иные временные горизонты, чем при взгляде из «мира»489Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу… С. 373.251живых. И это и есть и знамение будущего, и манифестация эйдоса, узора судьбы.Иначе говоря, взгляд из «мира» мертвых, иного «мира» о-пределиваетчеловеческое существо, исходя из перспективы иного «мира», придает емуфигуративность, не видимую и не ощущаемую в собственно человеческом«мире». Этот божественный взгляд, вырывая из земного «мира», выводит награницу, предел, за которым – «иной мир», и достаточно одного шага, движения,чтобы в нем оказаться.

В принципе можно отважиться принять взгляд из-вне, нопри наличии силы и/ или готовности к преображению, подобному преображениюкороля Херла, лорда Эдрика или Херне: «… король Херла становится вождемОхоты после того, как проходит через Иной мир, символически изображенныйкак подземное царство короля-демона; лорд Эдрик изменяет свою судьбу,единожды прикоснувшись к Иному Миру, в котором находит себе невесту, и вдальнейшем становится Водчим Охоты, пройдя через смерть и Иной Мир впоисках утраченной жены; Херне встает во главе Дикой Охоты после того, какумирает и из смерти возвращается в этот мир» 490.

Дело в том, чтосоприкоснувшийся с иным «миром» – «миром» мертвых – перестает бытьсобственно человеком и обретает иную свойственность.Если говорить о романе И. Кадарэ, то как раз его главному герою генералукак обитателю новоевропейского «мира», пропитанного астенией, не хватает сил,чтобы устоять на своем месте, соприкоснувшись с «миром» мертвых. Именноновоевропейская астения не позволяет ему сопротивляться мрачной и ужасающейпритягательности «мира» мертвых, который втягивает его в себя и под себяперестраивает. Так, глядя на людей, он начинает видеть вместо лиц черепа, – онвидит их уже мертвыми. И его преображенный «взгляд», подобно взгляду Одина,становится знамением грядущих бед и несчастий в этом «мире». Своимидействиями генерал оживляет, пробуждает архаическое начало, сокрытоеисторическими, культурными, цивилизационными и т.д.

осадками, – началоглубоко и по сути несовместимое, несовозможное с новоевропейским «миром». ИПлатовА.ДикаяохотакоролейСевера//http://pagan.ru/lib/books/history/0platow/platow13.php (дата обращения: 03.11.2013).490URL:252дело здесь, вполне возможно, не столько в «Войске Мертвых», сколько в том, чтооно само оказывается знамением разверзшегося и над Албанией, и надновоевропейским«миром»символическогоизмерения,–измерения,конститутивные принципы которого чужды «современности».Такой символический смысл «миссия» генерала обретает не стольковследствие процедуры эксгумации и отправки тел в Италию, – здесь значим фактвозвращения погибших солдат на родину, где последующее захоронениепревращает их в «героев» для нынешних итальянцев, в «мертвых героев».

Игенерал не просто пробуждает армию Одина в Албании, но фактически обращаетитальянцев в отражение, отблеск «Армии Мертвых». За достаточно обыденнойгуманитарной операцией стоит событие, весьма далеко отстоящее от нашего«мира», – событие архаическое, погруженное в мифический архетип «Героя». О.Фрейденберг так описывает эту архаическую мифологему: «Герой в основноместь покойник.

Герои – это умершие. Весь их культ говорит о смерти… Герой –тотем в состоянии захода, под землей. По большей части греки считали героямиэпонимов местности, основоположников городов и племен. И это понятно: герой– топонимический носитель, образное выражение “племени” – “страны”,племеначальник и в этом смысле, еще до-родовом, “предок”.

Как тотем он естьвесь коллектив и его часть, местность (позже город), главарь племени-коллектива,отец. В тотеме слито “все” и “одно” и эта противоположность одновременна илишена временной ступенчатости» 491. В этих словах наиболее существеннымявляется тотемизм «героя», который оказывается не «далеким предком», но сутьтем, что охватывает, вбирает в себя сообщество, задавая его целостность вневсякой «временной ступечантости», а – тотчас, мгновенно, сейчас, – целостностьс интенциями, ориентациями, пронизывающими все сферы жизни сообщества икаждого его члена. «Мертвые герои» несут эти интенции, но сделать ихжизненными, действенными могут только поступки живых. Или, как писал А.Боймлер, «сейчас мертвые солдаты бессильны, и только через нас – живых, ихФрейденберг О.

М. Миф и литература древности. 2-е изд., испр. и доп. М.: Восточнаялитература РАН, 1998. С. 47.491253мысли и дела могут достичь света дня. Это воодушевляет нас. То, что лежит нанаших плечах – это намного больше, чем моральная ответственность. Если мызабыли цель, во имя которой они отдали свои жизни, мы не просто действуембезответственно, – мы совершаем святотатство.

Ответственность, которая есть унас в отношении наших мертвых, – не только моральная, но и религиозная. Нетолько острая боль сознания, но страх и трепет, не упрек, но несчастье падает нанас, если мы не исполним социальный приказ Pietas, – по-немецки, –верности…»492.Поэтому «миссия» генерала заключается не столько в возврате тел павшихсолдат, сколько в обращении их в «героев», благодаря чему устанавливается«связь, которая связывает нас с мертвыми». И эта связь дает, по словам А.Боймлера, узнать «самих себя как исполнителей их воли», что только и можетпридать «нашей» жизни высокую цель и достоинство 493. И тогда, если этоисполнится, «армия мертвых» поднимет «армию живых», которая должнавыполнить те задачи, которые не были решены «армией мертвых».Такое символическое обрамление превращает роман И.

Характеристики

Список файлов диссертации