Диссертация (1145204), страница 54

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 54)

В данном случае это высказывание М. М. Бахтинапредставляет интерес из-за акцента на языковом, семиотическом срезетрансформации карнавала, так как именно здесь можно провести параллель смодификациями феномена гостеприимства: гостеприимство, также как икарнавал,связаносопределенным«языкомсимволическихконкретно-чувственных форм», который выражает настрой участников гостевой встречи.Более того, подобно карнавалу, матрица гостеприимства проявляется всимволической размерности культуры, то есть, если воспользоваться формулойМ.

М. Бахтина, можно сказать, что происходит «транспонировка гостеприимствана язык литературы». Или, точнее, – подобно карнавалу, сегодня сценарийгостеприимства более или менее отчетливо обнаруживается в практиках рецепцииинокультурных феноменов.Кроме того, в свете воссозданной М. М. Бахтиным логики историческихтрансформаций карнавала, достаточную отчетливость обретает еще один аспект495Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. С.

138.260аналитики гостеприимства. М. М. Бахтин пишет: «Карнавал какбып е р е в о п л о т и л с я в л и т е р а т у р у » 496. Сегодня это в полной мере можноотнести и к феномену гостеприимства, которое, безусловно, подвергаетсяисторическим, но также и топологическим трансформациям, как бы кочуя поразным измерениям, доменам социальных и жизненных «миров». И, есливернутьсякпроблематизацииновоевропейскойусловийдействительности,товозможностивполнегостеприимстваочевидновсмещениегостеприимства в символическую размерность культуры. Этот тезис обретаетсвое основание в принципе культурной неоднородности, которая отсылает кразличию конститутивных принципов различающихся культурных зон.

Так, еслиобратиться к философии, науке, искусству, то здесь, в противовес «массовой»культуре, все зиждется на Я, авторе, «послания» которого обращены не к«обществу», «народу», «нации», «классу» и т.п., а в первую очередь к другому Я,автору, что и обеспечивает существование этих инициатив на протяжении многихстолетий. Именно утверждение Я-автора, Я-сингулярности в самой сердцевинефеноменальности и философии, и науки, и искусства позволяет говорить осуществовании структурности гостеприимства в этих доменах, причем – непросто как о метафоре, а как об их конститутивном основании.Кроме того, в темпоральности «высокой культуры» действует принципсинхронии, который предполагает, что так называемые «исторические авторы» насамом деле предстают как авторы, синхронные с нами, действующие всовременном поле культуры, по сути, задающие диспозицию того или иного полякультуры.

И за этими авторами стоят различающиеся, «иные» по отношению другк другу «миры», соотнесенные с различающимися Я.Именноэтиоснованияпредполагаютнеассимилятивноеили«инструктивное», а провокативное отношение к «чужому», где мы оказываемся всоответствии с законом гостеприимства, скорее, на правах «гостей», чем «хозяев».Нужно заметить, что в современных исследованиях, посвященных практикамрецепции произведения, неоднократно звучало требование возвести в ранг496Там же. С.

176.261этического закона отказ от редуктивных программ «при-своения», ассимиляции«иного». Но такого рода «гостеприимство» становится возможным лишь приудерживании границ «своего». Более того, это происходит лишь в случае, еслибазовые интенциональности опыта «чужого» резонируют с диспозицией «своего»опыта.И в этом резонансе манифестируются символические скрепы между«мирами», которые и делают философию – философией, науку – наукой,искусство – искусством, невзирая на хронологическую удаленность «авторов»,которые сами предстают символическими фигурами.

Но здесь нужно заметить,что эта манифестация возможна только тогда, когда есть способности опознатьсимволический капитал и использовать его, инвестируя его в свое здесь-бытие и вучреждение встречи с «другим-чужим» как ее основу. В противном случае, еслиэтой встрече не придать соответствующую символическую форму, Я охватываетсостояние глупости, в котором, со слов Ж.

Делеза, «все определения становятсяжестокими и неверными: созидающее и изобретающее их мышление можеттеперь постичь их – ободранных, отделенных от живой формы, плавающих вмрачной глубине. На этом пассивном фоне все превращается в насилие. А напищеварительном фоне – в нападение. Там происходит шабаш глупости излобности».

497И,наконец,«культурное»,или«символическое»гостеприимство,втянувшееся в рецепцию того или иного произведения, озабочено не столько егоистолкованием как данности некой «упорядоченной каузальности мыслей» (Ф.Ницше), понятий, ценностей и т.п., сколько опытом «другого-чужого»,представленным в воплощенной форме. Но тогда рецепция – это, скорее,опознание и схватывание событий в том или ином поле культуры, наполненных«некоторым музыкальным настроением» (Ницше), мелосом. Этот «музыкальныйнастрой» позволяет распознать «гостя» в «доме» «своей» культуры и принять497Делез Ж. Различие и повторение. С.

190.262«чужие» смысловые конфигурации, – в свою очередь, стать «хозяином»,гостеприимно принимающим «гостей» в своем «доме».Тем не менее, даже и в десакрализованном новоевропейском «мире» нестоитзамыкатьматрицугостеприимстваисключительновкультурно-символической размерности.

Последние десятилетия происходят стремительные иподчас резкие изменения в социальной жизни. И они ответственны не только заразнообразные новации, но и за распад или, по крайней мере, ослаблениеинституций, ставших традиционными для массового «мира». Диапазон этихпроцессов весьма широк: он охватывает институции от семиотических досоциальных, и, что самое главное, – эффектом этих процессов становитсяактивизация интенсивности отдельных жизненных «миров», разбросанных илокализованных на различных социальных территориях. «Миры» эти объединяетодно – пробуждение Я.Есть и еще одна причина подобной активизации: это своего рода«проекция» принципов гостеприимства из культурно-символической данности вразмерностьсоциальныхгостеприимстваводнуиизжизненных«миров»,фундаментальныхтоестьпревращениеантропотехник,ибоонапоразительно привлекательна как раз в настаивании на уникальности Я, –уникальности онтологической, экзистенциальной.Очевидно, что в массовом «мире» происходит седиментация базовыхусловий возможности гостеприимства, но на поверхности массового общества всееще сохраняются, хотя и скрытые различного рода «осадками», «меты», «вехи»гостеприимства, порождающие чувство ностальгии, тоски, способное приопределенных условиях обратиться в праксис.

Эти «меты» как «памятники»гостеприимству способны вызвать сбои, разрывы, блокирование интерпретант,столь привычных для «человека-массы», сбои в работе «семиотических машин»(Ж. Делез). Результаты этих сбоев двойственны по своей сути.С одной стороны, в такой ситуации сбоев и социальных, и семиотическихинституций рождаются и множатся симуляции гостеприимства, замкнутые в этойзнаковой данности, по сути, не имеющие выхода на «жизненный мир». В качестве263иллюстрации достаточно упомянуть на первый взгляд поразительный успехсоциальных сетей в интернете.

Несомненно, что это является экзистенциальнойпрактикой, но дело здесь идет о такой экзистенции, где уже нет места никакойонтологической содержательности, о трансформации самой «жизни».Однако, с другой стороны, – семиотическое «напыление», совершенноспонтанно происходящее из полей «высокой культуры», способно пропитать самудействительность, обращая знаковые контуры в арматуру жизненного «мира»,поступка, что, в свою очередь, вызывает к жизни собственно символическое.Наконец, полем манифестации гостеприимства, как это не парадоксальнозвучит, являются и социальные институты, если понимать их не в некойстатуарности, но принимать в расчет неизбывно сопутствующие им «lacommunauté inavouable» (М.

Бланшо) – «невообразимые», «невозможные»,«невыдаваемые», «скандальные» сообщества. Их «скандальность» состоит вневместимости в жесткие институциональные формы. Именно эти «скандальныесообщества»могутстатьполемвзращиваниясимволического,стольнеобходимого для гостеприимства и связанного с ним. Дело в том, что«скандальные»дляинституцийсообществаживутинтенсивностью,взаимоналожением, сплавлением гетерогенных жизненных «миров», порождая Яили, по крайней мер, его контуры.Для того чтобы феномен гостеприимства обрел жизненность, не нужноосуществлять «эксгумацию трупов» тех или иных реалий гостеприимства,осуществлять их музеефикацию.

Но при этом следует учитывать, что всегодняшнем «мире» номинация гостеприимства используется для тех явлений,которые не имеют отношения к феномену гостеприимства в хайдеггеровскомсмысле, к его «apхэ». И обращение к прошлому представляет интерес дляэкспликации феномена гостеприимства в чистом виде. Подобное осмыслениеможет способствовать экзистенциальному повороту: изменению здесь-бытия игоризонта будущего, – будущего, в котором может открыться «архэ»гостеприимства в его бытийной чистоте.Подводя итоги, можно утверждать:2641.Стремление дать философско-антропологическую интерпретациюфеномена гостеприимства предполагало решение двойной задачи. Во-первых,требовалось прочтение гостеприимства как предельного понятия, которое моглобы очертить смысловые контуры истолкования гостеприимства и эксплицироватьлогику его исследования.

Характеристики

Список файлов диссертации