Диссертация (1145201), страница 12

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 12)

Такая ситуация выражается, например, в том, чтопорою человек склонен обожествлять и мистифицировать свое бытие, т.е. он,как бы, делится своими чувствами, помыслами и переживаниями с окружающими его вещами, - беседует с камнями, деревьями, звездами, общается совеществленной сутью своих образов, мыслей, идей и т.д.

В этом смысле такие, казалось бы, разные формы отношения человека к миру как «разбо-57жествление», «расколдовывание», «демистификация» и др., находятся по одну сторону баррикад против архаичных основоположений фетишизации мира, сковывающих свободное движение современной цивилизации. Именно поэтой причине такие и подобные им формы («разбожествление», «расколдовывание», «демистификация») становятся ключевыми установками постмодернизма (Р. Рорти). По своей сути они являются отчужденными формамирасчеловечивания человеком своего бытия в мире. Эта тенденция расчеловечивания является сквозной в истории, начиная от латентных, скрытных проявлений в своих истоках (таких как фетишизация), и заканчивая вполне очевидными явлениями в наше время (таких как дефетишизация).Процесс расчеловечивания имеет как негативную, так и позитивную стороны, которые на разных этапах истории могут становиться взаимно обратимыми.

В ходе этого процесса всегда можно наблюдать поэтапные, пошаговые преодоления устаревающих и умирающих, - сначала примитивных, традиционно-архаичных форм проявления антропоцентризма, а теперь и его современных не менее императивных постулатов.Потребность в особом почитании возвышенных ценностей переходит отпроблематики приоритетности чередования последних к проблематичностисамой потребности в их выборе. Традиционные нормы и правила человеческого бытия в глобализованном мире теряют свой традиционный смысл. Вусловиях непредсказуемой динамичности темпов смены социальных событийбылая сила традиций превращается в человеческую слабость.

Теперь источником повседневного опыта все больше становятся не предания старины, амечтательные грезы и фантазии распаленного воображения.Механизмы социальной адаптации здесь функционируют в обратномнаправлении - в направлении "отчуждения", отступления от актуализирующихся интенций человеческой сущности, выходящих за пределы своего естества и явно противоречащих сущности человека вообще. На деле это выражается в том, что в самих вещах мы всегда можем увидеть отпечаток или58проблеск человека, и это было бы вполне человечным. Но в человеке нельзявидеть вещь, ибо такое видение бесчеловечно и на него устанавливается самое жесткое табу, порождающее базис для всей системы нравственности.В нечеловеческом способе бытия причины бесчеловечности лежат за пределами самого человека и проистекают из условий окружающего нас мира,порождая рабскую психологию вещизма.

Какими бы ни были интенции самого человека, но в человеческой сущности всегда с необходимостью учитываются конкретные пределы существования самого мира и человеческогобытия в мире.В-третьих, - это античеловеческий способ бытия, который возникает иреализуется внутри человеческого бытия с такой же необходимостью, как иподлинно человеческий способ бытия. Сначала (в условиях дикости) античеловеческое бытие проявлялось, например, в форме каннибализма, затем (вусловиях варварства) – в форме вандализма, а ныне (в условиях цивилизации) – в форме терроризма.

Каннибализм уничтожает самого человека. Вандализм уничтожает человеческие ценности. Терроризм уничтожает и человека и человеческие ценности.Суть античеловеческого бытия, как бы она не меняла свои формы, всегдабыла одной и той же. Она была и ныне является результатом того, что, припереходе от старых форм человечности к новым, в социальной жизни человека и всего общества реально складывается внутренняя рискованность длядальнейшего благополучного бытия. Эта рискованность всегда чревата неопределенностью, неуравновешенностью, неравномерностью, неравнозначностью в реализации человеком своих возможностей бытия в обществе. Поэтой причине в обществе объективно складывается социальная дисфункциональность, дисгармоничность, которая открыто и крикливо заявляет о себе втом или ином неординарном виде.Античеловеческое бытие – это требующий быстрого искупления «грех»человека перед своей сущностью.

Это вынужденная расплата за то, что он59уже очеловечил некий фрагмент своего нечеловеческого бытия и, тем самым,создал в своем существовании проблему самоотчуждения. Античеловеческийспособ бытия является как бы преступлением человека перед своей человечностью. Оно возникает там, где обрываются взаимные связи, питающие жизненными силами самого человека и все общество.

Такой «разрыв» социального континуума порождает особые нелинейные функциональные зависимости и каузальные связи, актуализирующие новую форму бесчеловечности иподдерживающие ранее существовавшие формы бесчеловечности.Античеловечность может произрастать как из недр самого общества(например, политическое принуждение каждого к тому, чтобы изнурительнотрудиться во имя светлого будущего для всех), так и из жизни отдельного человека (например, экстремальный эгоизм, цинизм, садизм и т.д.).

Античеловечность может получать и рациональные формы, прикрываясь, партийнополитическими идеалами и авторитарными императивами власти. В корняхантичеловечности скрыта одна из глубоких тайн самой человечности, подпокровом которой происходит радикальное расчеловечивание, обесценивающее одни формы жизни ради очеловечивания и возвеличивания другихформ.

Механизмы социальной адаптации в таких условиях играют противоречивую роль, - они предназначены для защитного «обволакивания», или«облачения» античеловеческого бытия, в самом человеке. Это делается длятого, чтобы античеловеческое бытие стало подконтрольным в отношении ктенденциям дальнейшего развития человеческого бытия. Поэтому человеквсегда вынужден реализовываться в социальных формах своего бытия неиначе как в виде личности, т.е. такой личины, которая делает его индивидуальность транспорентной и понятной для других людей.Порою бесчеловечное воздействие одного человека на другого ставит последнего перед необходимостью выбора ответной модели поведения, котораяможет быть как человечной, так и античеловечной. В сложных ситуацияхнасилия (с изощренными формами бесчеловечного манипулирования) выборответной модели поведения может навязываться человеку таким образом, что60возможность индивидуальной заботы о близких ставится в зависимость отвыполнения античеловечных действий с далеко идущими последствиями дляболее широкого социального окружения.Анализируя круг основных проблем в познании человека, можно сказать,что, в отличие от социальной философии, изучающей всеобщие связи и отношения между людьми, философская антропология ставит в центр внимания конкретную форму человеческого начала, предопределенную телеснойорганизацией.

При таком рассмотрении "человек вообще" полагается как абстракция, в которой утрачены многие антропосемантические проекции, составляющие философский дискурс о человеке. Так, для философской антропологии важное значение имеют такие инвариантные формы дифференциации человеческого бытия как гендерная разделенность на мужскую и женскую половины. Это гендерное разделение изначально является онтологически инвариантным, тотальным, функционально асимметричным, взаимно дополняемым и динамически уравновешенным. Мужская и женская половинынеравнозначны по целому ряду аспектов.

Но эта неравнозначность ограничена только той мерой, в которой обе половины предназначены для восполнения друг друга, для обретения истинной человечности через свое единение.Поэтому здесь можно прямо сказать, что человеческое начало, взятое в видетой или иной своей половины, будет неполноценным, абстрактным и ущербным. Ведь человеческая сущность не имеет половых, возрастных, национальных, расовых и др.

различий. В этом смысле постижение человеческойсущности в гендерологии, демографии, этнографии, нациологии оказываетсяпринципиально невозможным.Тем не менее, гендерология (как и др. науки о человеке) не можетобойтись без определения сущности своего предмета. Она рассматривает человеческую сущность не на предельном и всеобщем уровне, как это имеетместо в социальной философии и философской антропологии, а на феноменальном уровне ее разделения, где сущность мужчины рассматривается в сопоставлении с сущностью женщины. Как мужчина, так и женщина способны61представлять собой конкретную и своеобразную форму проявления человечности.

Характеристики

Список файлов диссертации