Диссертация (1145177), страница 37
Текст из файла (страница 37)
Как отмечает канадскийисследователь Маршалл МакЛюэн в работе «Понимание медиа», «…в бесписьменноммире труда не существует ... Труд появляется в оседлых аграрных сообществах вместе сразделением труда и специализацией функций и задач» [253, с. 155]. Другим словами,трудовые отношения указывают на определенную зрелось общества, усложнениевзаимодействий, возникающих между его членами.Интересно обратить внимание на то обстоятельство, что с момента своегопоявления труд вызвал достаточно неоднозначное к себе отношение: представление ороли и месте труда в жизни общества в традиционном и следующим за ним типамисоциумов значительно различались.
В известной работе А. Бенуа «Идеология труда»обращается внимание на то, что в традиционном, например, античном, обществе160понятие «труд» имело несколько иные коннотации, нежели это привычно для нашихсовременников [54].Трудвоспринималсякакограничениечеловеческойсвободы,сужениевозможности развиваться личностно и духовно: «Невозможно следовать добродетели,ведяжизньремесленника»–писалклассикгреческойфилософскоймыслиАристотель [25].
Исследователи данного вопроса Ханна Аренд и Андре Горц указывали,что труд воспринимался как рабская сущность личности [122]. Такое своеобразноепонимание труда А. Бенуа связывает с тем, что труд в традиционном обществе выступалолицетворением необходимости, в то время как свобода не выявляла подобнойзависимости. К примеру, в данном обществе труд в социальном смысле выступалусловием выживания военнопленных, поэтому очевидно, что предпочтение жизни внесвободе ценой рабского труда свободе с ее достоинствами гражданства, публичнойжизни, развития и творчества воспринималось в обществе как удел слабых, низших,рабских личностей.Исследованияпоисториитрадиционныхобществобнаруживаюттообстоятельство, что причастность рабов многим формам трудовой активностиприводило к тому, что свободный человек, даже если он находился в весьмазатруднительном экономическом положении, ни в коей мере не стремился примкнуть к«рабским» видам труда, принятым в обществе, тем самым демонстрируя свое нежеланиеутратить социального достоинства, пусть материально неустроенной, но свободнойжизни.
Таким образом в античных полисах происходило вытеснение значительной частигорожан из сферы труда, а сам труд не вызывал положительного к себе отношения состороны античного общества.Вот как описывает отношение к труду в античном обществе А. Я. Гуревич: «Трудне может облагородить человека, он бессмысленен и отупляющ; в нем нет и не можетбыть внутренней красоты. Образ Сизифа, беспрерывно вкатывающего на вершину горыкамень только для того, чтобы он тут же скатился вниз, мог возникнуть лишь вобществе, мыслившем труд как наказание.
Безделье, свобода от необходимоститрудиться были идеалом не одних имущих, но и бедняков: девизом люмпенов было«хлеба и зрелищ», и жизнь за чужой счет представлялась наилучшим выходом в ихжалком состоянии» [132, с. 193–194].С другой стороны, творческое развитие, образование личности и тому подобные161феномены, безусловно, требуют наличия свободного времени, не связанного снеобходимостьюжизнеобеспечения.Этомоглипозволитьсебетольколюди,«делегировавшие» функцию трудового создания «хлеба насущного» другим. Поэтомуданноесвободноевремяидеятельность,осуществляемаявегограницах,рассматривались в античном полисе, как высшие формы времяпрепровождения:«Афинский бюргер, – отмечает Ален Кейе, – является гражданином, в отличие отбогатых ремесленников.
Не потому что он работает, как подумали бы о нем современныелюди, но, напротив, потому что он пребывает в праздности, потому что он располагаетдосугом (Shkol), что одно и «делает людей по-настоящему людьми» [цит. по 54].«Лишь тот, кто не работает, живет» [140, с. 80] – на данную максиму отношения ктруду у древних греков указывает французский исследователь Ги Дебор. Также онотмечает, что «…разделяемая власть греческих полисов существовала лишь врасходовании общественной жизни, производство которой оставалось в подневольномклассе полностью отделенным и низменным» [140, с.
80].АмериканскийисследовательП. Андерсонобращаетвниманиенатообстоятельство, что повсеместно использование рабского труда в качестве основнойпроизводственной силы в античном обществе нередко приводило к тому, чтопроисходило невольное увеличение социальной значимости тех функций, которыевыполняли рабы, а вместе с тем улучшалось и их материальное и социальноеположение, однако при этом производительный труд как таковой все же отвергался:«Повсеместное распространение рабского труда во времена расцвета Римскойреспублики и принципата привело к парадоксальному выдвижению определенныхкатегорийрабовнаответственныеадминистративныеилипрофессиональныедолжности, что, в свою очередь, облегчило освобождение и последующее включение вкласс граждан детей квалифицированных вольноотпущенников. Этот процесс был нестолько гуманистическим смягчением классического рабства, сколько еще однимпоказателемглубокойоторванностиримскогоправящегоклассаотвсякогопроизводительного труда вообще (курсив наш.
– С. С.), даже в руководящей форме» [14,с. 25–26].Интересно, что греческий полис знал и наемный труд, в котором люди продавалисвоиспособностизаопределеннуюплату.Безусловно,даннаяформатрудавоспринималась по социальному статусу не намного выше рабского.
Этим можно162объяснить и ту неприязнь, которое греческое общество испытывало к софистам (Горгий,Гиппий, Продик и т. д.), бравшим плату за свою профессиональную деятельность –обучение философии. Пренебрежение, которое традиционное общество выказывалонаемному труду, отведя ему низшую нишу в социальной иерархии ценностей,затрудняло, в частности, становление буржуазных отношений в такого типа обществе.Данный антагонизм означал разделение понятий «труд» и «творчество».Творчество, приближающее человека к творящим богам, не обремененным трудовойповинностью рутинного механического воспроизведения однажды сотворенного,отделялось от физической своей составляющей, связывалось со сферой духа, мышления,интеллекта. В то же время, не всякая физическая активность подвергалась нормативномуостракизму: единого понятия «труд» у греков не существовало.
Они довольнодифференцировано подходили к обозначению собственной деятельности, выделяя такиепонятия как «ponos» — труд, как усилие, сквозь боль и напряжение, по-видимому, оновосходит к ветхозаветному «в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе невозвратишься в землю» [60]; «ergon» — как конкретное дело по изготовлению чегонибудь; наконец, «poiesis» — высшая форма деятельности, творение, созидание,творчество, сродни божественному креационизму. Другими словами, традиционноеобщество очень чувствительно относилось не к самому процессу трудовых усилий, а ктому возможному результату, который из этих усилий получался. Не существовалосоциальной самоценности производящих действий как таковых, а была конкретнаяоценка конкретного вида деятельности.
В данном подходе отражалась глубиннаяустановка традиционного общества на иерархию, как основу всякого существования идеятельности. Приравнивание различных видов деятельности к единому знаменателю«производство» (как это произошло в капиталистическую эпоху) в контекстетрадиционного общества было немыслимым.Схожие интенции обнаруживаются и в Риме. Дихотомия труда, как страдания,связанного с необходимостью, и труда, как свободного творчества, отчетливо выделяетсяв сознании жителей Рима. Его понимали как «бесчестное занятие, не могущее облечьсядаже в простую видимость порядочности» (Сенека), утверждали, что «жалование – этовознаграждение за рабство», что «место свободного человека не в мастерской»(Цицерон).163По мнению медиевиста Ле Гоффа, характерное для античности анафемствованиеремесленного труда, встречающееся у Цицерона и Платона, это выражение мненияантичной земельной аристократии: «Несельскохозяйственным профессиям трудноснискать милость потомков земледельцев и пастухов» [235, с.
65].Стоит отметить, что отсутствие благоговения перед производительным трудом каквидом деятельности характерно и для ветхозаветной нормативности, оказавшейсущественное влияние не только на позднеантичное, но и на средневековое общество.Тема утраты высокого достоинства трудовой активности разворачивается буквально напервых страницах книги Бытия Ветхого Завета. Если вначале труд мыслился каквозможность человека «со-трудничать» с Богом, посредством которого он могреализовать свое творческое призвание и возможность свободной личностнойсамореализации на земле (Быт., 2, 15) [60], то спустя непродолжительное время, когдачеловек, не выдержав змеева искушения, проникся грехом, исказив свою первозданнуюприроду, труд выступает как наказание, проклятие, принуждение и «тяжкое бремя»:«Адаму же сказал: за то, что ты послушал голос жены твоей и ел от дерева, о которомзаповедал тебе, сказав: «не ешь от него», проклята земля за тебя; со скорбью будешьпитаться от нее во все дни жизни твоей; терние и волчцы произрастит она тебе, и будешьпитаться полевой травой; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься вземлю, из которой ты взят» (Быт., 3, 17–19) [60].При этом интересно, что тема «наказания трудом» звучит в Ветхом Завете еще развследствие совершения сыном Адама – Каином – страшного греха братоубийства.
Послетого, как более «квалифицированный» по земным меркам земледельческий труд Каинане был благословлен Богом, а результат более примитивного скотоводческого трудаАвеля полностью принят, в сердце Каина зародилось чувство «несправедливогораспределения» воздаяний за трудовую активность (зависть), и он убивает брата.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
