Диссертация (1145177), страница 34
Текст из файла (страница 34)
515]. В данном случае интересна мысль о реализации некоторого «заказа» припостроении философских изысканий.Российский исследователь А. И. Фурсов указывает на роль такого издания как«Энциклопедия» в деле формирования общественного сознания, как на уровне элит, таки на уровне широких масс общества по схемам, отвечающим логике капиталистическихотношений. В частности, он пишет: «Энциклопедия продемонстрировала ту роль, какуюиграетвобществепретендующаянарациональнуюновизнуисоциальноориентированная и идейно упакованная информация (информация специального иполитического назначения), каково ее воздействие на элиты, ставящее их подвоздействие определенного информпотока и открывающее таким образом влияниюкапиталистической системы или даже превращающее во внешний круг последних. Посути «Энциклопедия» – это первый пример успешной информационной войны эпохи146Модерна, причем войны двойной: энциклопедистов и тех, кто стоял за ними, противСтарого Порядка за умы и сознание элиты и войны между основными кланами самихэнциклопедистов за то, кто будет влиять на элиту и получит главные дивиденды отэтого» [419, с.
180–181].На «негативный» характер «Энциклопедии», заключающийся в том, что данноеиздание ставило своей целью разрушить культурные основы традиционного общества,обращал внимание еще К. А. Сен-Симон [354]. Сам замысел энциклопедистов –представить весь мир и все познание мира посредством языка и в алфавитном порядке –оказал самое решительное влияние на умонастроение эпохи, увлек общество идеямисоциального конструирования, возможности создания совершенного порядка, не говоряуже о содержательной стороне представленных в данном труде текстов. Тем не менее,несмотря на столь очевидную роль, которую в деле становления капиталистическогообщества сыграла философско-просветительская мысль новоевропейского периода,значение данного обстоятельства не в полной мере осознается современным обществом.Другими словами – конститутивно-формирующая (конструирующая) рольинтеллектуально оформленных идеологем, теорий, концепций и т.
д. в деле становленияи развития капиталистических принципов мироотношения долгое время не в полноймере осознавалась даже собственно философско-научным сообществом. И если с однойстороны, К. Маркс, например, в работе «К критике Гегелевской философии права» писало том, что «... с исторической точки зрения теоретическая эмансипация имеетспецифически практическое значение для Германии. Ведь революционное прошлоеГермании теоретично, это — реформация.
Как тогда революция начиналась в мозгумонаха, так теперь она начинается в мозгу философа» [263, с. 59], то с другой, онупрекает философию в ее «непрактичности», указывая, что «философы лишь объяснялимир, тогда как требовалось его изменять». Тем не менее, «теоретическая экспансия»обладает значительно более мощным потенциалом в деле преобразования общества, чемпредставляется на первый взгляд. Еще Г. Леббон писал: «Великие перевороты,предшествующие изменению цивилизации, например, падение Римской империи иоснование арабской, на первый взгляд определяются главным образом политическимипеременами, нашествиями иноплеменников, падением династий.
Но более внимательноеизучение этих событий указывает, что за этими кажущимися причинами чаще всегоскрывается глубокое изменение идей народов. Истинно исторические перевороты не те,147которые поражают нас своим величием и силой. Единственно важные перемены, изкоторых вытекает обновление цивилизаций, совершаются в идеях, понятиях иверованиях. Крупные исторические события являются лишь следствиями невидимыхперемен в мыслях людей» [236, с. 130].Данноеобстоятельствоявляетсяособенноважнымвсфереведенияхозяйственных практик.
В то же время, как замечает П. Друкер, «...в редких областяхзнания правильность действий так сильно зависит от правильности теории, как вэкономике. И еще меньше тех областей, где общепринятая теория так сильно расходитсяс тем, что от нее требует практика, и что мы знаем из собственного опыта» [156, с. 123].Классики экономической теории вполне очевидно создали свои теоретическиепостроения в контексте общего умонастроения эпохи и комплементарно дополнили егособственными разработками. Однако верифицировать и артикулировать аксиоматикусобственных построений как предпосылочный корпус теоретизирования они непосчитали нужным. Совершенно прямо об этом пишет, в частности, Дж.
С. Милль,рассматривая вопрос о распределении произведенного продукта: «Правила, которыеопределяют распределение богатства, таковы, какими их делают мнения и желанияправящей части общества, и весьма различны в разные века в разных странах; и моглибы быть еще боле разнообразными, если бы того пожелали люди. Мнения и желаниялюдей, без сомнения, не носят случайный характер. Они есть следствия основныхзаконов человеческой природы, соединенных с существующим уровнем знаний и опыта,существующимиусловиямиобщественныхучреждений,интеллектуальнойинравственной культуры. Однако законы образования человеческих мнений не входят впредмет нашего рассмотрения. Они составляют часть общей теории прогрессачеловеческого рода, предмета изучения гораздо более обширного и сложного, нежелиполитическая экономия» [275, с. 338–339].Позиция намеренного сужения предмета экономической теории с целью созданияабстракций-закономерностей, которые могли бы претендовать на роль универсалий,описыватьсяматематически,укладываясьвформулыизаконы,наподобиеестественнонаучных дисциплин, неизменно расширяла сферу нерефлексируемого, нобезусловно, присутствовавшего в сфере экономического понимания действительности.
Кпримеру, отсутствие в категориальной сетке классической теории институтов на уровнеартикулированных постулатов о принципах их функционирования в связи с148экономической деятельностью субъектов экономических отношений не исключалосущественного влияния последних через интерпретацию отдельных понятий. Вчастности,предлагаемаявклассическойтеорииклассоваядифференциацияповеденческих стереотипов прямо указывает на это обстоятельство.
Согласноклассикам-экономистам, предполагалось, что рабочие выступают исключительно какпотребителиитратят весь свойдоход(заработнуюплату)настандартныепотребительские блага; еще один класс – земельные собственники – также являютсяпотребителями, тратя весь свой доход (ренту) на всевозможные блага и только лишькласс капиталистов использует свой доход с целью получения прибыли – инвестирует впроизводство.Эти представления были восприняты К. Марксом, который на обширномматериале показал, что классовое расслоение общества и соответствующие ему нормыповедения могут воспроизводится, тем самым он обратил внимание на рольопределенных институциональных структур (производственных отношений) в сферематериального производства [265].Стоит отметить, что со временем неосознаваемость аксиоматики экономическойтеории продолжала только нарастать, все дальше уводя экономическую теорию отдействительности.
В этом выразился репрессивный характер экономической теории поотношению к культуре, социальности и собственно самому человеку, многосложность инеоднозначность поведения которого она не хотела замечать. Правда, отдельныепопытки разрушить традиционную аксиоматику классической экономической теории всеже предпринимались. Герман Госсен (1810–1858) в своей работе «Развитие законовобщественного обмена и вытекающих отсюда правил человеческой деятельности»(1854) высказал мысль о том, что не рациональность, а эмоциональность иинтуитивность индивида являются главными факторами экономических отношений.
Темне менее, его попытка осталась незамеченной современниками и обратила на себявнимание лишь много лет спустя, в рамках дискуссии об аксиомах экономическойтеории.Другими словами, невнятное выражение социокультурной аксиоматики, лежащейв основе экономической теории, связано с негласной цензурой общественного «сверх-я»(З. Фрейд), неявным образом присутствующего в глубинах сознания современногоевропейца. Наследие средневековой по хронотопу и христианской по социокультурным149основаниям эпохипроявилось в том, что принципы добра, справедливости,человеколюбия и т. п. стали исходными посылками нравственных ориентацийподавляющего большинства людей, общества в целом, оформились в виде константныхоснований менталитета народов, испытавших на себе влияние христианской религии.Эти константные образования пронизывали также логику построения хозяйственныхотношений, в которых запросы на накопительство (экономический рост), жаждуобладания(апологиячастнойсобственности),экономическоерасслоение(эффективность экономической дифференциации) не могли быть осознаны какнравственно легитимные, выступить социокультурным эталоном.
Эпохе накоплениякапитала, буржуазных отношений и всеобщей коммерциализации нужны были другиеимперативы, нужна была «чистая» теория, на «объективный» корпус идей которойможно было бы нанизать нормы, удобные для решения задач, поставленных восходящимэкономоцентричным обществом.Поэтому социокультурная аксиоматика (философские, религиозные, этические,социальные основы) в той или иной экономической теории лишь схематичнонамечается, а по сути, «выносится за скобки» строгой аргументации, стремящейсяочиститься от этих наслоений и строить свои схемы в русле «чистой теории»(«объективной закономерности»).Можнопредположить,чтовпротивопоставлениисубъектаиобъектаклассической парадигмы естествознания и основывающихся на ее постулатах наук (втом числе и экономической) не столько решалась задача бесстрастного выявлениясвойств объекта, сколько обозначалась проблема затушевывания тех трансформаций,которые происходили с познающим, действующим и т.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
