Диссертация (1145162), страница 22
Текст из файла (страница 22)
к созерцанию умом безусловной истины, к постижению энтелехии как абсолютного закона – начала и конца, альфы и омегивсего сущего. Блаженство же состоит в единстве жизни и деятельности, всовпадении высшего удовольствия и мышления. Поэтому, хотя память и надеждапо видимости предшествуют любви к высшей мудрости, в действительности ониизначально следуют за нею. Ради чего, стало быть, существует всё сущее, в томчисле и люди, так или иначе относящиеся к миру природных и созданных имивещей? Ради познания сущего как такового и того, что присуще ему самому посебе. Аристотелю ясно, что опыт и техника безусловно ниже теории какмыслящего созерцания единой истины потому, что они всегда направлены наматерию, возможность, преходящее и, стало быть, на низшее, а «мышление, каково оно само по себе, обращено только на само по себе лучшее и, конечно, высшее– на высшее», или на себя самого [Там же].В этом самопознании, согласно Аристотелю, заключается понятие разума.В отличие от рассудка, разум (φρόνησις) есть ум, направленный на себя самого.Он мыслит высший предмет мышления и есть поэтому высшая форма или,точнее, высший способ мышления, ибо высший предмет мышления (цель, радикоторой только и существует ум сам по себе) есть мыслимое как таковое – то, чтопо содержанию есть благо само по себе, или энтелехия.
Высший предмет умаАристотель называет νοούμενον [Там же, XII, 9, 1074b]. Этот аристотелевскийтермин, в отличие от термина νοήτον, который означает просто мыслимое,98пожалуй, лучше всего перевести на русский язык как разумное. Принятые в отечественных изданиях "Метафизики" переводы νοούμενον как «постигаемогомыслью», «мыслимой вещи» или даже как «умопостигаемого мира» плохи тем,что, во-первых, не передают важного для Аристотеля различия разумного имыслимого, а, во-вторых, создают ложное впечатление, будто Аристотель считал,что существуют два мира – чувственно воспринимаемый и умопостигаемый,ноуменальный. В уме вообще форма и содержание, деятельность и её предмет,мышление и мыслимое тождественны, а в высшем способе мышления – разуме –они тождественны в высшей степени.
Даже конечный ум, т. е. рассудок, полагаетсвой предмет, но он полагает его как нечто иное, чем само мышление (так,например, треугольник сам по себе есть не мышление, а только мыслимое). Разумже есть мышление самого мышления, каково оно по своей собственной природе.Он есть высший, лучший, самый энергичный и, значит, самый могущественныйспособ деятельности ума, так как состихией, или предметом разума выступает само по себе разумное, т.
е. именно νοούμενον. «Стало быть, ум, если только он самый могущественный, мыслит сам себя, – пишет Аристотель, – и он, конечно,есть мышление, которое мыслит мышление» [Там же].Разум мыслит только себя самого и ничего иного, ибо он с самого началадействительно обладает разумным предметом и лишь поэтому есть действительнолучшее, изначально завершённое, совершенное мышление. Если бы разумноебыло лишь возможным, но не действительно мыслимым предметом, то разум былбы не действительным разумом, а лишь возможностью обладания разумом.Однако обладать разумом в возможности, согласно Аристотелю, невозможно, ибопредмета мышления вообще нет до и помимо действительного мышления.
«Уммыслит сам себя, будучи причастен мыслимому, ведь он становится мыслимым,схватывая и мысля, так что ум и мыслимое тождественны, – поясняет Аристотель.– Ибо ум принимает мыслимое и сущность, действительно обладая ими, так чтобожественное ума, надо полагать, есть, прежде всего, само обладание, и, конечно,теория (или созерцание. – А. М.) этого есть самое удовлетворительное и самоелучшее» [Там же, XII, 7, 1072b]. Поскольку разум есть мышление, которое мыс-99лит мышление, каково оно само по себе, и тем самым постигающее своё собственное божественное триединство, постольку наш ум, восходя в познании довсеобщего тождества мышления и бытия, перестаёт быть рассудком, отличным отсвоего предмета, и, познавая в первой философии первую сущность всего сущего,т.
е. благо как таковое, или разумное само по себе, выступает уже как разум. «Невыступает ли иногда познание предметом? – спрашивает Аристотель. – У творцапредметом является сущность без материи и суть определённого бытия, теоретикже имеет предметом логос и, конечно, мышление. Итак, стало быть, разумное иум, который не имеет материи, поистине суть не иное, а то же самое, и мышлениеэтого разумного – одно» [Там же, XII, 9, 1075а].Из этого ясно, что двум разумам не бывать, а одного не миновать.
Однакодля того, чтобы возвыситься до разума и начать мыслить разумно, человекдолжен прекратить полагаться на чувственные восприятия и опыт, а так же познавать что-либо иное, кроме познания как такового. Выполнение этого требованияесть необходимое условие обладания первой философией, так как «и чувственноевосприятие, и мнение, и рассудок всегда являются направленным на иное, на себяже самих – только между прочим» [Там же, XII, 9, 1074b], вследствие чего онипознают себя лишь наряду со своими предметами, т.
е. по их образу и подобию.Только овладев логосом и мышлением в бесподобном познании триединой истины, человек впервые выступает мыслящим существом в действительности, а нелишь в возможности 46. Но хотя разумное есть самое ясное и потому – наиболеепознаваемое, познать его для человека труднее всего, так как, по Аристотелю,«природа у людей во многом рабская», а познание познания – «единственносвободное, ибо только оно есть ради себя самого» [Там же, I, 2, 982b]. Этопротиворечие вынуждает Аристотеля согласиться с поэтом Симонидом Кеосскимв том, что «один лишь бог имеет этот дар» [Там же]. Правда, в отличие от поэтови песнопевцев, мыслитель не считает, что «зависть – в природе божества» [Там46К этому аристотелевскому положению можно добавить, что только тем самым человек действительно выступает как Homo sapiens, оправдывая имя, авансированное человеческому родубиологической наукой.100же].
Поскольку же бог не может завидовать человеку вообще и особенно в обладании этим познанием, постольку Аристотель именует первую философиюпознанием бога, или теологией, так как правильно «полагают, что бог естьпричина всего и его начало и таким познанием обладает только илипреимущественно бог. Таким образом, все другие познания более необходимы,чем это, но ни одно – не лучше» [Там же, I, 2, 983а].В конце седьмой главы двенадцатой книги "Метафизики" Аристотель, посуществу завершая рассмотрение первой философии и её предмета, ещё разсравнивает разумное мышление человека с жизнью бога, которая заключается впознании им себя самого: «Если и в самом деле бог вечно обладает благом так,как мы иногда, то это удивительно, если же совершенным образом, то это ещёудивительнее.
Но он обладает именно таким образом. И жизнь присуща ему, ибодействительность ума есть жизнь, а жизнь ума есть действительность;действительность же эта сама по себе есть жизнь лучшая и вечная» [Там же, XII,7, 1072b]. Это сравнение вполне справедливо, ибо, достигая в своём стремлении квысшей мудрости высшего теоретического состояния своей души, человекперестаёт быть человеком только генетически – лишь по своей исходной, материальной, физической природе. Благодаря энтелехии, т. е.
через свободу в той мере,в какой она для него действительно возможна, человек преодолевает своюродовую ограниченность и, познавая в первой философии первую сущность всегосущего, сам развивает в себе свою истинную, действительно бесконечную, божественную природу – разум как таковой.Итак, согласно Аристотелю, первая философия как высшая мудрость самапо себе и для человека в действительности противоположна опыту, посредствомпамяти возникающему из того влечения к чувственным восприятиям, с которогопо природе начинается стремление людей к безусловному знанию. Мыслительспециально подчёркивает, что первым собственно человеческим результатомэтого стремления выступает отнюдь не опыт, а техника, ибо только в ней человеквпервые определяет причины того, с чем он имеет дело в опыте.
В отличие отопыта, общего у людей с животными, техника является, по Аристотелю, той101действительностью человеческого ума, которой он достигает прежде других действительных состояний своей души и потому – первым специфическичеловеческим способом знания. Опыт же своим безумием родствен для Стагиритачувственности и даже стихийному бытию физической природы. Поэтому,несмотря на то, что техника и познание возникают у людей после опыта и по видимости берут своё начало именно в нём, Аристотель имеет право утверждать,что их действительным началом выступает не опыт, а ум, так как любая мысльимеет своим источником ум, нацеленный на знание причин, а он не принимает вопыте никакого участия [См.
об этом: Вторая аналитика, II, 19, 100а-b]. Что жекасается первой философии, то истинное начало этого высшего способа познания– разум, т. е. мышление мышления, каково оно само по себе, – раскрыто Аристотелем в "Метафизике" ещё более ясно и недвусмысленно. Распространённое представление о том, что в качестве принципа познания Аристотель, критикуя Платона, выдвигает опыт, верно, стало быть, лишь по видимости. По мысли Аристотеля, начало познания только генетически связано с опытом.
Однако эта их видимаясвязь, на которую ссылается многовековая традиция эмпирического истолкованияаристотелевских текстов, заслоняет от её сторонников действительное начало познания, не лежащее на поверхности познавательного процесса. Именно поэтомуоно остаётся недоступным для исследователей, если они в своём восприятии иинтерпретации учения Аристотеля не идут дальше тех положений, с которых онначинает рассмотрение предмета первой философии.Аристотелевское отношение к опыту, пожалуй, наиболее характерным образом выразило то, с чем под именем опыта имела дело вся античная философия.Опыт в античности действительно был лишь непосредственным опытом, т. е.знанием случайных особенностей единичного.
Момент рефлексии особенного всебя вместе с заключённым в этой рефлексии началом познания всеобщих определений вещей не входил тогда в понятие опыта, а потому относился Аристотелем к сфере техники. Поскольку же этот момент в ту эпоху ещё не был включён вопыт, постольку классическая древность не могла знать и действительно не зналаопытных наук. Кроме непосредственного опыта и философии, в которой вызрева-102ли теоретические предпосылки эмпирического естествознания и историческойнауки, она знала лишь техническое творчество – рассудочное умениераспознавать всеобщие определения, или особенные причины единичного, идействовать в соответствии с ними. Поэтому в своём стремлении познать единоепервоначало античная философия была вынуждена перелетать на крыльях умозрения ещё не разработанное опытом поле естественно-исторической необходимости и непосредственно-разумным способом определять всеобщее. Именно из-заэтого Аристотель не мог развить открытый Платоном диалектический метод влогическую систему, содержащую познание истины, и ограничился аналитической разработкой формы субъективной, рассудочной мысли, отчего такая разработка позже была названа формальной логикой.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
