Диссертация (1145159), страница 91

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 91)

Развитие эта идеяполучает в философии Бергсона, в которой настоящее целиком определяется какэффект сжимания прошлого и собирания длительности в жизненном порыве,обращенном к открытому будущему. Анализ Бергсона позволяет увидеть работупамяти в самом элементарном восприятии, поскольку уже в нем происходитотсрочка и выбор реакции на внешнее раздражение, рождение аффективности какдлительности и протосознания. Отсроченные реакции образуют областьреального, но не-действенного, виртуального, в котором прошлое присутствует413как необходимый фон сознания и действия настоящего. Чистое представлениепрошлого обуславливает творение новых форм жизни, и служит свидетельствомжизненного порыва как абсолютного становления бытия.Иначе понимает место памяти в сознания Гуссерль, признавая в ней не основу,а, наоборот, модификацию интенционального акта сознания.

Посколькуотправным для Гуссерля является опыт настоящего, память представлена каксознание утраты Теперь и удержание в ретенции сознания предшествующегомомента Теперь. Таким образом, память восполняет сознание в точках разрыва,являясь важным моментом конституирования единства сознания в целом. Помимопервичной памяти, Гуссерль анализирует работу репродукции как сознаниясознания, а точнее, как артикуляцию сознания, осуществляемую благодаря образуи возвращению к любому моменту прошлого в воспоминании. Работа памятиотслеживается Гуссерлем и на уровне первичной аффективности сознания, издесь находится определенное соответствие как первичной, так и вторичнойпамяти. Наконец, уровень пассивных синтезов сознания также определяетсяотношением к прошлому опыту, и потому в каждом проявлении хабитуальностисознания стоит видеть определенное осуществление памяти.Мы показали, что в современной философии на первый план выходитпонимание памяти как свидетельства превосходящей субъекта полноты бытияили, наоборот, свидетельства разрыва, или ничто, задающего структурутемпорального опыта.

Вот почему на первый план выходит не анализрепрезентации прошлого в образе и не суждения памяти, а воспоминание, вкотором выявляется собственная значимость прошлого как предшествующегобытия, ускользающего от схватывания. Исследование выявило роль телесногоопыта, в котором прошлое впервые определяется как завершенность,осуществление тела как целого. Акт воспоминания является, в первую очередь,свидетельством этой завершенности, которая входит в непосредственный опыттакже как опыт места, пространственной ориентации. Было показано, чтопредставление прошлого структурируется как тройственное повторение, вкотором мы различаем фигуры метонимии и метафоры, а также фигуру эллипса,414разрыва, которая действует как напоминающий знак и пробуждает воспоминаниекак истолкование знака. Как следует из фрейдовского анализа покрывающихвоспоминаний, память не просто воспроизводит прошлый момент, она всегдавключает в это воспроизведение интерпретацию самого прошлого как иноговремени, а потому и иного знания субъектом самого себя.В современной философии можно выделить еще одну форму памяти, в которойк тому же наиболее полно раскрывается природа свидетельства памяти опревосходящей субъекта реальности как принципиально несоизмеримой с ним.Речь идет о памяти существенно неприпоминаемого, забытого, то есть того, чтоустанавливает предел самой памяти.

Именно так мыслится отношение к простотебытия у Хайдеггера или отношение к абсолютному Другому у Левинаса.Подобное признание забытого само по себе становится основой сознанияконечности субъекта, как его внутренней (личной), так и внешней (социальной икультурной) идентичности. Более того, забытое выявляет себе как нечеловеческое, и потому свидетельство забытого ставит вопрос о границах иприроде человеческого.415ЗАКЛЮЧЕНИЕКак возможен философский анализ памяти? Таким был главный вопроспредпринятого исследования; нам удалось показать, что память отнюдь не служитисходным пунктом рассуждений, простой данностью мысли или очевидностьюопыта, и призывается философами лишь перед лицом неразрешимых апорий ипарадоксов, возникающих в самом языке философии. Собственно, анализ памяти,различных ее форм и действий, модальностей и эффектов, есть не что иное, какспособ признания парадоксальности самой мысли, определяющей себя на границесо своим иным, сопутствующим ей, но существенно ей несоизмеримым.

Мыслитьто, что есть, значит признавать также внутреннюю несоизмеримость бытиямысли, признавать нечто, что остается забытым при любом развертывании ипрояснении мысли, чье присутствие не исчезает, но уклоняется, вступает в самумысль, оставаясь в стороне, подобно тому, как прошедшее, совершённое,присутствует в памяти, и при этом никогда не подчиняется простойтребовательности настоящего, не наличествует под рукой, но возникает из самогосебя, приходит из прошлого, всплывает в памяти как свидетельство иного времени,иной возможности существования.Позиция мыслящего может быть как мерой того, что соотнесено с ней, так имерой несоизмеримого, того, что ускользает от определения на общем с нейосновании.

Вот почему мы всегда возвращаемся к парадоксу несоизмеримости, илибо отправляемся на поиск новых определений, либо соглашаемся признатьпринципиальную конечность любого определения и неизбежность порождаемыхим парадоксов. Как мы увидели, есть и еще один путь, который не исключаетпервые два, но может предоставить свое собственное решение проблемы.Обращение к памяти позволяет узаконить парадокс признанием того, чтодостоверность любой позиции держится на изначальном отношении к416несоизмеримому, более того, лишь этим избытком обусловлено отношение мыслик самой себе, знание самой себя, позволяющее сохранять эту позицию передлицом своего иного.

Обращение к памяти так или иначе связано снеудовлетворенностью настоящим, и все же память не является опровержениемнастоящего и реставрацией прошлого, она всего лишь восполняет настоящее тем,что и так неотлучно присутствует здесь и сейчас, в непрерывном протеканиинастоящего, в его становлении-прошлым.

Мыслить память — значит приниматьэто становление как действительность самой мысли, поскольку ее опорой служитто, что не принадлежит ей, не соразмерно ей, и все же образует вместе с нейобщую границу настоящего, место встречи в принципе несоизмеримых позиций.Что же заставляет нас ставить общий вопрос о месте памяти в философии, или,более широко, о философии памяти? В известной мере философия сегодняутратила понимание собственной действительности, как если бы ее назначениеисчерпывалось комментарием к истории философии или обсуждением того, чтоцеликом свершается вне ее, и потому уже совершилось, не мыслится, априпоминается, будь то структуры повседневности, достижения науки, измененияв обществе, технике и коммуникации.

Но именно это ощущение утраты ведет кнеобходимости припоминания, к вопросу о том, что все еще побуждает нас кисследованию, поиску забытого, что наделяет значимостью реальное, делаядействительной саму мысль. И если философия есть стремление к знанию, воля кисследованию, стоит подумать о том, как удержаться в этой свободе поиска, нерастратив понимания самих себя. Возможно, философия в современном мире естьего память, шанс возвращения к себе, и в таком случае философия памятистановится вопросом о месте философии, о самой возможности мышления передлицом парадокса, немыслимой чрезмерности бытия.Предметный порядок скрепляется множеством нитей взаимных соответствий исоразмерностей, непрерывностью отражений одного в другом, возможностьюраспределения своего присутствия, узнавания себя, вспоминания знакомых мест иориентации в новых.

Но видение мира питается не только этим порядком, нотакже ощущением свободы видения, широты взгляда, требующего разрежённости417существования, где головокружение нечеловеческой размерности могло бы статьвосторгом нового рождения. Это – опыт пространства, в котором невозможнонаше присутствие, хотя оно уже сбылось в нем в самой возможностиобращенного к нему взгляда, в возвышенном проживании свободного просторабытия. Философия отчасти и есть подобное головокружение, и потому вопрос овозможности мышления (как) памяти не стоит считать простым заключением коснованию или трансцендентальному условию, в котором предопределялось бызначения прошлого, его сохранения и воспроизведения, присутствия в настоящемв качестве опоры для нового. Речь, прямо напротив, идет об отсутствииоснования, а потому и о головокружении, связанном с вглядыванием по тусторону настоящего, в прошлое или будущее, в разряженный просторсуществования.

Характеристики

Список файлов диссертации