Диссертация (1145159), страница 17

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 17)

С. 146.Там же.75Поскольку припоминание представляется движением из самого себя, то,очевидно, речь идет уже не о телесной способности, а о деятельном начале души,которое реализует себя посредством воображения, то есть посредством меток имест, распределенных в общем чувстве последовательностью воспринятыхдвижений. Вот почему вспоминание мыслится как припоминание по месту (ἀπὸτόπων), причем место – это не просто какой-то внутренний образ, но, преждевсего, граница, связывающая один образ и движение с другим в единствоперехода, благодаря которому припоминающий быстро перебегает, например, «отмолока к белому, от белого к воздуху, а от него к влажному, после чего к тому,кто забыл, приходит воспоминание о поздней осени, если он пытался вспомнитьименно время года»70.

Воспоминание по порядку мест позволяет отправляться нетолько от начала движения, но и от его средней точки, поскольку, вспоминаянекоторый ряд событий, который Аристотель представляет условно в виде буквалфавита (А, В, Г, Δ, E, Ζ, H, Θ, I), мы можем начинать не с I или А, а с Е и,следуя от нее либо к Δ, либо к Ζ, на одной из определенных в этом ряду позицийотыскать именно то, что пытались припомнить.Выбирая начальное место для припоминания, мы следуем привычным для себядвижениям и приемам, а потому немаловажно то, как понимается Аристотелемпривычка, причем не только в контексте припоминания.

Выше мы видели, чтоскладывание привычки отнюдь не механично, поскольку иногда привычкавозникает уже после первого опыта, а иной раз бывает недостаточно имногократного повторения. Об этой значимости для привычки первого опытаАристотель упоминает также в «Никомаховой этике». Различая два видадобродетелей, мыслительную и нравственную, он указывает, что первая из них (кней относятся мудрость, сообразительность и рассудительность) возникает ивозрастает преимущественно благодаря обучению и долгому упражнению, тогдакак установление второй (куда стоит отнести щедрость и благоразумие)совершается благодаря привычке, более того, получает от привычки и свое70Там же.

С. 147.76название, поскольку ἦθος, «нрав», как полагает Аристотель, происходит от ἔθος,«привычка», с изменением ἔ в ἦ 71. Упражнение в мыслительной добродетелипредполагает сознательный контроль и припоминание усвоенного, но и нрав неврожден от природы, а потому не исключает индивидуального отношения ксобственным действиям и возможности выбора. То, чем человек обладает отприроды, существует в нем изначально как возможность, а уже затемосуществляется в действительности, напротив, «добродетель мы обретаем,прежде [что-нибудь] осуществив… Именно так, совершая правые [поступки], мыделаемся правосудными, [поступая] благоразумно – благоразумными, [действуя]мужественно – мужественными» (перевод Н.В. Брагинской) 72.

Начиная с первогосовершения, привычка к определенным действиям формируется как нрав, илиопределенный устой, склад души, обладающий своей мерой произвольности,отличной от произвольности отдельных поступков:поступки от начала и до конца в нашей власти, и мы знаем [все] отдельные обстоятельства, а[нравственные] устои, [или склады души, в нашей власти только] вначале, и постепенное ихскладывание происходит незаметно, как то бывает с заболеваниями.

Но поскольку от насзависит так или иначе распорядиться [началом], постольку [устои] произвольны 73.Привычка приучает нас к начинанию, ибо следует тому, что совершилось всамом вначале в качестве первого выбора. В связи с этим стоит снова задатьсявопросом о статусе прошлого, поскольку очевидно, что оно присутствует нетолько в образе претерпевания, «патоса», но и в определенности «этоса», то естьнрава, привычного образа действия.

В трактате «О душе» говорится, что«действие воспринимаемого чувством и действие чувства тождественны, нобытие их не одинаково»74. Образы чувств являются претерпеваниями внешнихвоздействий, но они не чужды собственного действия души, поскольку иначе немогли бы стать собственностью воспринимающего. По этой причине, и самовоображение, частью которой является память, есть именно «движение,Аристотель. Сочинения в четырех томах. М.: Мысль, 1983. С.

78. См. также комментарий к «Никомаховойэтике» Н. В. Брагинской: Там же. С. 701.72Там же. С. 79.73Там же. С. 108.74Аристотель. Т.1. С. 426.7177возникающее от ощущения в действии» 75. И это значит, что в памяти сохраняютсяне просто отпечатки прежних восприятий, а связанные с ними возможностидвижения и действия.

В своем комментарии С.В. Месяц пишет, что не стоитбуквально понимать аристотелевское сравнение образов памяти с отпечаткамиперстней на воске, скорее, «речь идет о том, что в органе общего чувствасохраняется возможность осуществления тех движений, которые некогда ужесовершались в нем» 76. В отличие от той или иной врожденной способности тела,прошлое удерживается в памяти как обретенная человеком, узаконеннаяпривычкой и сформировавшимся складом души, в любой момент готовая кактуализации возможность определенного действия. Стоит сравнить этувозможность действия в памяти и припоминании прошлого с тем, чтоАристотель пишет о среде как необходимом условии восприятия.

Основнымчувством у животных Аристотель называет осязание, обеспечивающеенепосредственный контакт с предметом, но животным, которые передвигаются,приходится ориентироваться на расстоянии, а для этого в свою очередьнеобходима способность ощущать через среду. При прямом контакте причинойдвижения в воспринимающем является толчок, причем толкнувшее тело можетбыть само источником своего движения; иначе действует среда: она «ипринимает, и производит толчок (при этом посредствующих звеньев может бытьмного)»77, являясь одновременно и претерпеванием и действием. Такой же точносредой в отношении воздействий, отдаленных не в пространстве, а во времени,как раз и является память, а еще точнее, прошлое – состояние возможности иТам же.

С. 432.Месяц С. В. Аристотель и его трактат «О памяти и припоминании». С. 401. В исследовании, посвященномпонятию движения и времени у Аристотеля, А.Г. Черняков обращает внимание на то, что определение движения уАристотеля по существу парадоксально, поскольку предполагает «действительность определенной возможностикак именно возможности». Черняков А.Г. Онтология времени. Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля иХайдеггера. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001. С. 52. Это значит, что наряду сдействительностью и возможностью остается место для некой чистой формы движения, которая не является ещесостоявшейся действительностью, не являясь уже и чистой возможностью.

Там же. С. 57. По сути, это тот моментдвижения, который разделяет различные моменты теперь, и потому сам не удерживается в восприятии в качествеопределенного момента. По-видимому, этот момент и маркирует воспринятое теперь как прошлое, а потомупамять, удерживая образы прошлого, оказывается той самой способностью, в которой парадокс движения находитсвое разрешения, ведь ее образы возвращаются в воспоминании не иначе, как определенные возможностидвижения и действия.77Аристотель.

Т. 1. С. 447.757678действия, в котором сходится память и припоминание, способность тела иактуальность души.Впрочем, проблема репрезентации в образе прошлого действия тем самым ещене решена, поскольку любой образ есть некая возможность действия, но лишь те,которые мы называем образами памяти, возвращают нас к прошлому. Как пишетДжанет Коулман, «образ делает образом памяти, а не воображения, мгновеннаяспособность распознавать временной разрыв между переживанием и егоприпоминанием. Неясно, означает ли это, что есть образ, репрезентирующийвременной разрыв, и образ, репрезентирующий вещь, которую помнят»78.Очевидно, что затруднение Коулман связано с тем, что она ищет ответ в памятипрошлого, тогда как Аристотель видит решение не в памяти, а в действииприпоминания. Именно поэтому он говорит, что главное – это знание времени.Среда дает нам знание расстояния, точно так же прошлое, которое мыприпоминаем, это знание промежутков и временных расстояний:Допустим, есть нечто, с помощью чего можно судить о большем и меньшем ‹промежутке›времени: разумно же ‹предположить›, что ‹промежутки времени› словно величины.

Ибо мыслят«большое» и «далеко», при этом не простирая туда мысль (т.е. не охватывая в мыслиактуальную величину или расстояние), словно взгляд, как говорят некоторые (ведь и не-сущееможно мыслить помыслить равным образом), но ‹в мысли› приводят в движении ‹некий› аналог‹величины›. И может быть, как для видов, так и для промежутков, можно в самом себе взятьиное в качестве аналога 79.Знание определяется действием, но это действие особого рода, поскольку речьидет об обладании некой мерой отсутствующего, аналогом величины, которыйвсегда меньше того, что он представляет, то есть действительнойпродолжительности, но это несоответствие не имеет значения, ибо сама эта мераи есть то, что различает краткое и долгое, а потому может представлять вдействии припоминания промежутки прошлого любой продолжительности.

Характеристики

Список файлов диссертации