Диссертация (1145159), страница 15
Текст из файла (страница 15)
Там же.42На русском языке существуют три перевода аристотелевского текста. Первый перевод Гаврюшкиной иИванова был опубликован в Вестнике русского христианского гуманитарного института (СПб., 1997); в 7номере «Вопросов философии» за 2004 год трактат «О памяти и припоминании» вышел в переводе и скомментариями С.В. Месяц, и в том же году под названием «О памяти» появился перевод, выполненный Е. В.Алымовой. Мы будем следовать в дальнейшем именно этому переводу, а, соответственно, и предложенному внем переводу названия – «О памяти».43«Сократ. Да, Гиппий, клянусь Зевсом, счастлив ты, что лакедемонянам не доставляет радости, если кто можетперечислить им наших архонтов, начиная с Солона, не то тебе было бы много труда выучить это.
Гиппий.Почему, Сократ? Стоит мне услышать подряд пятьдесят имен, и я их тотчас же запоминаю. Сократ. Это правда,а я-то и не сообразил, что ты владеешь искусством запоминания; теперь понимаю: лакедемонянам потому иследует встречать тебя с радостью, что ты знаешь многое; они обращаются к тебе, как дети к старухам, чтобыпослушать занимательные рассказы» (285е-286а, пер. А.В. Болдырева).4167поводу мнемоники, о чем можно судить по упоминаниям мнемоническихправил не только в трактате «О памяти», но и в «Топике», и в книге De insomnis(«О снах»)44. Важно и то, что память он связывает со способностьювоображения, в которой воспринятые внешними чувствами образысохраняются согласно порядку времени. Именно этот порядок образов и есть топрошлое, которое принадлежит душе, а потому вполне может стать некимискусством, техникой припоминания, как, впрочем, и составной частьюисследования или доказательства.
Фактически Аристотель дает философскоеобоснование искусству памяти 45, а поскольку оно предстает определеннойпрактикой обращения к душе и знания душой самой себя, отличной отплатоновской заботы о себе, стоит задаться вопросом, какое значение в этойпрактике придается знанию прошлого, каким образом прошлое присутствует вприпоминании.Две части трактата соответствуют двум существенным моментам памяти,известным нам по платоновскому «Филебу». Собственно, память (μνήμη),которой посвящена первая часть, образуется записью внешних ощущений втелесном субстрате, припоминание (ἀνάμνησις), предмет второй части,мыслится как произвольная активность души, причем это различие памяти иприпоминания Аристотель находит не только в обращении к прошлому, но и вразличии человеческих типов: «те, у кого память лучше, медлительны, те же,кто способны быстрее припоминать, – сообразительны и легко обучаемы»46.Как определено в начале цикла Parva naturalia, в книге «О чувственномвосприятии», память принадлежит к тем состояниям души, которые «относятсякак к душе, так и к телу», и в числе которых наряду с памятью он называетСогласно свидетельству Диогена Лаэртского, Аристотель написал книгу по мнемонике, до нас не дошедшую,хотя, как допускает Фрэнсис Йейтс, этой книгой мог быть сохранившийся трактат «О памяти».
Йейтс Фрэнсис.Искусство памяти. Фонд поддержки науки и образования «Университетская книга». СПб., 1987. С. 47.45«Величайшие из схоластов, Альберт Великий и Фома Аквинский, проницательность ума которыхобщеизвестна, знали, что философ в "О памяти и припоминании" говорит о том самом искусстве памяти,которому учит Туллий в своей Второй Риторике (Ad Herennium). Работа Аристотеля стала для них поэтому чемто вроде трактата о памяти, который следовало объединить с правилами Туллия и который дает этим правиламфилософское и психологическое оправдание». Там же.
С. 48.46Аристотель. Протрептик. О чувственном восприятии. О памяти/ Пер. на рус. Е. В. Алымовой. – СПб.: Изд-воС.-Петерб. ун-та, 2004. С. 138.4468способность воспринимать, желание, любое стремление, способность кудовольствию и страданию47. Две стороны памяти, таким образом, определеныпринципиальным различием души и тела, и, более того, они позволяютзаглянуть в него благодаря удержанному в памяти и воспроизведенному ввоспоминании прошлому 48.Платоновское припонимание ведет нас от записи ощущений к образам, которыесобирают отдельные элементы этой записи в целое и тем самым направляютвзгляд к единству ума. Как знакомые письмена служат напоминанием ополученном знании, так и чувства напоминают о том, что изначально известнодуше о порядке самого мира.
Это отношение полностью переворачиваетсяАристотелем, поскольку для него сама запись памяти и есть весь ее предмет, илишь осуществленное в этой записи, то есть нечто завершенное, прошедшее,должно быть заново прочитано и восстановлено в припоминании. Заблуждаютсяте, кто допускает, что предмет памяти может иметь нечто общее с настоящим илибудущим, ведь настоящее – это дело восприятия, а будущее – область догадок инадежд, «память же имеет дело с прошлым (τοῦ γενομένου)» 49, с тем, чтосовершилось. Что случилось, больше не присутствует в действительности,поэтому для Платона прошлое – это момент становления, который требует отдуши собранности и заботы о себе; напротив, для Аристотеля прошлое – это то,что воспринято, что свершилось для человека как ощущение или освоениенекоего знания, а потому не связано с усилиями и вспоминается просто потому,что уже есть, потому что «прежде он это услышал, или воспринял, илиразмышлял об этом» 50:Итак, память не является не самим чувственным восприятием, ни мыслью, но ‹является›обладанием (ἕξις) или претерпеванием (πάϑος) чего-то из этого по прошествии времени…Поэтому любая память ‹связана› со временем.
Так что лишь те живые существа, которыеТам же. С. 100.В трактате «О душе» Аристотель уточняет, что память, как и любовь, относится именно к связи души и тела.Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т.1. Ред. В.Ф. Асмус. М.: «Мысль», 1975. С. 386.49Аристотель. О памяти. С. 138.50Там же. С. 139.474869воспринимают время, способны помнить, причем ‹осуществляют эту способность› с помощьютого же, с помощью чего они воспринимают ‹время› 51.Ум, который мыслит себя, не таков, чтобы иногда мыслить, а иногда немыслить, у него нет прошлого, и о нем «у нас нет воспоминаний, так как этот умничему не подвержен» 52.
Но не таково мышление человека, оно, как сказано втрактате «О душе», невозможно без образа, соответственно и память о мыслимомдоступна лишь благодаря воображению. Рассуждая о треугольнике или величине,мы чертим определенный треугольник и представляем определенную величину, ихотя в этом случае образ возникает в уме по совпадению, никакого иного способаудержать в памяти мыслимое и затем вернуться к нему в припоминании длячеловека не существует. А поскольку образ есть состояние общего чувства, то ипамять так же относится к этому чувству, а именно к той части, которой присущеразличение «прежде» и «позже», то есть восприятие времени 53.
При том, чторазличие «прежде» и «позже» осуществляется в каждом восприятии времени,остается все же вопрос о самом этом «прежде» как законченном, то есть,собственно, прошлом, а потому в некотором смысле отсутствующем, вопрекисвоей представленности в воображении. Эта проблема репрезентации, которая дляПлатона сводилась к вопросу об отношении парадигмы и ее отображений, дляАристотеля приобретает иное значение: «как пребывает в памяти то, что внастоящий момент отсутствует (τὸ μὴ παρόν), если претерпевание естьнепосредственно, а ‹того, что его вызывает›, в наличии нет»54. Отправной точкойв решении этой апории здесь снова является модель отпечатка: «возникающеедвижение запечатлевает, какой вид той или иной вещи, как, скажем, делают те,кто закрепляет что-либо печатью»55. У Платона отпечаток, должен был не толькоАристотель.
Т. 1. С. 436.Там же. С. 139.53Рикер замечает, что такой подход «полностью соответствует анализу времени в «Физике» (IV, 11), согласнокоторому мы воспринимаем время, только воспринимая движение; однако время воспринимается как отличное отдвижения, если только мы его «замечаем», то есть если мы можем различить два момента — один какпредыдущий, другой как последующий». Рикер Поль. Память, история, забвение.
М.: Издательство гуманитарнойлитературы, 2004. С. 37.54Аристотель. О памяти. С. 141.55Там же.515270сохранить форму воспринятой вещи, но и вскрыть качество воспринимающейдуши, способной к правильному или ложному сопоставлению этого отпечатка сновым появлением той же или схожей с ней вещи, что в конечном итогеопределяется знанием самого по себе подобного и тождественного. Аристотельакцентирует другой момент, поскольку для него печать возникает как результаттелесного движения, и ее присвоение в качестве образа памяти мыслится каквключение в порядок внутреннего движения тела и души:Поэтому те, кто пребывает в сильном движении, то ли по причине аффекта, то ли в силувозраста, ‹ничего› не запоминают, ‹ведь в этом случае› действие, ‹связанное с запоминанием›,или отпечаток, оказываются словно в потоке воды. Равным образом не остается отпечатка у тех,из чьей памяти со временем ‹все› стирается, как будто ‹исчезают› древние постройки, и еслииспытывающий претерпевание невосприимчив.
Именно поэтому малолетние и старики слабыпамятью: одни находятся в потоке становления, другие – в потоке исчезновения 56.Таким образом, отсутствие вещи, оставившей отпечаток, не исключаетвозможность видеть в самом отпечатке момент некого движения и,следовательно, переходить от образа к чему-то иному, что будет мыслиться какего причина, например, как движущая причина, если речь идет об оттиске печати,или как целевая причина, если мы говорим об изображении, которое стремитсяпередать черты своей модели.
Однако, чтобы выяснить, как же удаетсявоспринять остановленное в образе движение, нам, очевидно, придется говоритьуже о действии памяти, а точнее о том, как «действующий с помощью памятисозерцает вот это претерпевание и воспринимает его»57. К этому действиюАристотель вернется в части о припоминании, пока же для него достаточнопризнания, что «образ (φάντασμα), возникающий в нас, есть и нечто само по себе(αὐτό τι καϑ҆ αὑτό), и ‹образ› иного (ἄλλου)»58.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
