Диссертация (1145153), страница 96
Текст из файла (страница 96)
“Señor, –dixo el ribaldo–, yopasando por aquel camino, fizo un viento torbilliño atan fuerte, que me levantó porfuerça de tierra e me echó en esta huerta.” “Pues quién arrancó estos nabos?” –dixo elseñor de la huerta–. “Señor, –dixo el ribaldo–, el viento era tan rezio e tan fuerte, queme soliviava de tierra, e con miedo que me echase en algunt mal lugar, travéme a losnabos e arrancávanse muchos.” “Pues quién metió los nabos en este saco?” –dixo elseñor de la huerta–. “Çertas señor, –dixo el ribaldo–, de eso me maravillo mucho.”“Pues tú te maravillas,” –dixo el señor de la huerta–, bien das a entender que non has enello culpa. Perdónote esta vegada.” “¡Ay, señor! –dixo el ribaldo–, ¿e qué mester haperdón al que es sin culpa? Çertas, mejor faríades en me dexar estos nabos por el lazerioque levé en los arrancar, pero que contra mi voluntad, faziéndome el grant viento.”“Plázeme –dixo el señor de la huerta–, pues atan bien te defendiste con mentirasapuestas; [e toma los nabos e vete tu carrera, e guárdate de aquí adelante que non tecontesca otra vegada; si non tú lo pagarás].”Fuese el ribaldo con los nabos, muy alegre porque atan bien escapara.
Y adobólosmuy bien con buena çeçina que falló a conprar, e dio a comer al cavallero. E desque ovocomido contóle el ribaldo lo que le contesçiera quando fue coger los nabos. “Çertas –dixo el caballero–, e tú fueste de buena ventura en así escapar, ca esta tierra es de granjustiçia. E agora veo que es verdat lo que dixo el sabio: que a las vegadas aprovecha aome mentir con fermosas palabras; pero amigo, guárdate de mentir, ca pocas vegadasaçierta ome en esta ventura que tú açertaste; que escapaste por malas arterías.” “Çertas,señor –dixo el ribaldo–, de aquí adelante más querría un dinero que ser artero; ca yatodos entienden las arterías e las encobiertas.
El señor de la huerta, por su mesura, medixo que luego me entendió que fablava con maestría. E non se quiera ninguno engañaren esto, ca los omes de este tienpo, luego que nasçen sabidores más en mal que en bien.E por ende ya uno a otro non puede engañar, por arterías que sepa. Comoquier que a las462vegadas non quieren responder nin dar a entender que lo entienden. E esto fazen porencobrir a su amigo o a su señor que fabla con maestría e artería de mal, e non por loentender nin porque non oviese ý repuesta que le convenía.
Onde muy poco aprovechael artería al ome, pues gela entienden.” (Caballero Zifar, p. 147-150)Анализ данного текста предварим существенным пояснением относительноего источников. Приведенный выше фрагмент цитируется по изданию: Libro delCaballero Zifar / Ed. de J. González Muela. Madrid: Clásicos Castalia, 1982,воспроизводящему так называемую мадридскую рукопись, хранящуюся вНациональной Библиотеке (Ms. 11.309) и датируемую XIV в., которая, по мыслиодного из первых исследователей и издателей «Рыцаря Сифара» Ч. Ф.
Вагнера,полна лакун [González Muela 1982: 45]. В своем издании данного текста ученый,опираясь на вторую существующую рукопись – парижскую (XV в.) и болеепозднее севильское издание (1512 г.), восстанавливает эти «пробелы», которые мыприводим курсивом в квадратных скобках. Восполненный текст соответствуетисточнику, воспроизводящему издание Ч. Ф. Вагнера: Libro del Caballero Zifar /Ed. de C. González.
M.: Cátedra, 1983. P. 169-172.Хронотоп данного фрагмента характеризуется детальным представлениемситуации. Причем пространственный элемент не уступает по своей значимостивременнóму, что говорит о слабой дифференцированности дескриптивногодискурса в рамках повествовательного: описание не несет определеннойстилистической нагрузки. Вместе с тем следует отметить, что подробности вравной мере служат как фантастическому (прием гиперболизации, используемыйпри создании гротесковой образности), так и реалистическому характеруповествования (ср. представление повадок голодной волчьей стаи, которая нестрашится вооруженных людей, но отступает перед огнем).Отличительной особенностью субъектно-объектной структуры фрагментаявляется подчинение пропозиций конкретной семантики абстрактному смыслу.Так, сквозным предикатом пассажа, частотным для текста «Рыцаря Сифара» вцелом, является maravilla («диво»), ср.
его словарное определение: sucesso463extraordinario que causa admiración y pasmo [DA IV: 495] («необыкновенноепроисшествие,вызывающеевосхищениеиошеломление»),maravillar(«удивлять»), ср.: admirar, causar extrañeza alguna cosa irregular y extraordinaria[ibid] («восхищать, вызывать удивление, о чем-то нестандартном и необычном»).Действительно, все повествование посвящено необычным ситуациям, ввидуих фантастичности, занимательности, поучительности. Вероятно, это качество внекотороймерезадаетхарактеристикисинтаксическихединиц,которыеотличаются относительной простотой (в сравнении, скажем, с «ГрафомЛуканором»).Срединеполныхструктурфрагментаможновыделить:а) эллиптические: por Dios ← juro por Dios («клянусь Богом»); çertas ← cierto esque («это точно»); el corazón me da que ← el corazón me da señal de que («сердцемчую, что (букв.
«сердце дает мне знать, что»)»); E cómo forçado? ← E cómo es queentraste aquí forzado («И как это [ты вошел сюда] не по своей воле?»); luego quenasçen sabidores más en mal que en bien ← luego que nasçen son sabidores más en malque en bien («как только рождаются, они более сведущи в дурном, нежели вблагом») и б) компрессивные: pasar las vergüenzas de la çibdat ← pasar lasvergüenzas de entrar de pie a la çibdat («вынести позор явиться пешим в город»).В этой связи обращает на себя внимание характер «лакун»: восполненноесодержание в абсолютном большинстве случаев является не чем иным, какэкспликацией текстовых импликаций, которые и так очевидны.
Более того,опущениелегковосстановимыхнаходитсявполномизсоответствиидиалогическогосконтекстасинтетическим,пропозицийинымисловами,компрессивным решением синтаксиса текста. Нельзя отрицать, однако, чтоотдельныеслучаикомпрессиивавторскойречисвидетельствуютонесовершенстве, слабости нарративной техники, копировании приемов устногосинтаксиса (ср. E çertas, bien sabidor era el ribaldo, ca de ninguna cosa non han loslobos tan grant miedo como del fuego («И точно, прекрасно сведущ был плут,поскольку ничего так не боятся волки, как огня»)).464Что касается диспозиции данного фрагмента, то развитость диалога,проявляющаяся в разнообразии синтаксических конструкций, составляющихреплики говорящих, на фоне однообразия авторской речи, позволяет в некоторомроде компенсировать слабость нарративного элемента, передаваемого последней.Связность достигается главным образом за счет повторов: лексических исинтаксических, или скорее лексико-синтаксических.
Формой выражения этойсвязности выступает абзац. «Абзац является более мелкой, чем “период”,единицейтекста,котораяхарактеризуется(помимосвоегографическогооформления, “красной строки”, вошедшей в употребление относительно поздно)некоторыми общими для ряда предложений конструктивными свойствами, вчастностианафорическимэлементовпредложенияили(вэпифорическимособенностиупотреблениемслужебныхслов),отдельныхобщностьюсоединительных и сочинительных конструкций, синтаксическим и семантическимпараллелизмом.» [Булатова, Григорьев 1979: 12] Важнейшее средство когезии вабзаце (или «протоабзаце») – союз e, принадлежность реплики тому или иномуперсонажу всегда обозначена, что также придает дополнительную связностьфрагменту. Можно утверждать, что указанные лексико-синтаксические средстваимеют выраженный стилистический характер, определяющий, однако, нестилистику жанра (она сложится несколько позже, благодаря сближению абзаца ихарактерного для латинской прозы периода), а скорее стилистику рода –литературной прозы.Повествовательный прием, заключающийся в объединении прямой речиперсонажей в форме диалога и авторской речи рассказчика, пришедший в прозу изпоэтической традиции, в «Рыцаре Сифаре» значительно эволюционировал, чтопроявляется в стилистической доминанте диалогической речи над авторскойнаррацией.
Важнейшая особенность модальной структуры текста, тесно связаннаяс диалогической формой повествования, состоит в феномене комизма. Отметим,что исследователи «Рыцаря Сифара» акцентируют в нем так называемыйсловесный тип комического (humorismo verbal) [González 1983: 25], который465корректнее было бы именовать прагматическим комизмом, поскольку суть егосостоит в веселом обмане, розыгрыше, имеющем фольклорные корни (ср.историю с репками из приведенного фрагмента).Как представляется, фольклорный комизм пророс в «Рыцаре Сифаре» ещеодним ростком – пародийным, значимость которого не стоит преувеличивать, но ине следует исключать. Речь идет о пародийном представлении отдельныхтрадиционных мотивов рыцарского романа, которое в этом произведениипроявляется весьма рельефно. Ср.
объяснения хитреца Рибальдо из приведенноговыше фрагмента (yo pasando por aquel camino, fizo un viento torbilliño atan fuerte,que me levantó por fuerça de tierra e me echó en esta huerta («когда я шел этойдорогой, поднялся такой сильный вихрь, что силой оторвал меня от земли изабросил в этот огород»)) с фантастическим эпизодом истории о Дерзком Рыцаре,сквозным мотивом которой, кстати, является «диво»: y tomó un viento torbelliño tanfuerte al caballero y a su hijo, que tan bien por ý los subió muy de recio, y dio con ellosfuera del lago (p. 181) («и схватил рыцаря и его сына такой сильный вихрь, чтостремительно их поднял и выбросил за пределы озера»), а также типичнымначалом видений в рыцарских романах: “viniendo con gran viento un torbellino aaquella parte donde yo estaba, y levantándome los pies del suelo, en aquella granhondura me puso, sin que ningún daño recibiese” (Las sergas del muy virtuosocaballero Esplandián, hijo de Amadís de Gaula, цит.
по: Don Quijote, p. 710, nota)(«налетел туда, где я находился, сильный вихрь и, оторвав мои ноги от земли,занес меня в эту глубокую пещеру, так что я ничуть не пострадал»).Модальная структура текста и в частности приемы создания комического,пародийного, на наш взгляд, позволяют говорить о том, что «Рыцарь Сифар»находится у истоков того литературного процесса, который ведет к становлениюнового для национальной литературы жанра, а именно, романа.
Это средневековоесочинение имеет черты известной со времен античности литературы серьезносмехового, описанной М. М. Бахтиным и возводимой ученым к карнавальномуфольклору – одному из трех корней романного жанра, двумя другими, по его466мнению, являются эпопея и риторика [Бахтин 1972: 183]. «Ту литературу, котораяиспытала на себе – прямо и непосредственно или косвенно, через рядпосредствующих звеньев, – влияние тех или иных видов карнавального фольклора(античногоилисредневекового),мыбудемназыватькарнавализованнойлитературой» [там же: 180-181].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
