Диссертация (1145153), страница 82

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 82)

De lo que contesçió a un raposo que se echó enla calle et se fizo muertoOtra ves fablava el conde Lucanor con Patronio, su consegero,et díxole assí:-Patronio, un mío pariente bive en una tierra do non ha tantopoder que pueda estrañar cuantas escatimas le fazen, et los quehan poder en la tierra querrían muy de grado que fiziesse élalguna cosa porque oviessen achaque para seer contra él. Etaquel mío pariente tiene quel’ es muy grave cosa de soffriraquellas terrerías quel’ fazen, et querría aventurarlo todo anteque soffrir tanto pesar de cada día.

Et porque yo querría que élacertasse en lo mejor, ruégovos que me digades en qué maneralo conseie porque passe lo mejor que pudiere en aquella tierra.-Señor conde Lucanor -dixo Patronio-, para que vós le podadesconsejar en esto, plazerme ía que sopiéssedes lo que contesçióuna vez a un raposo que se fezo muerto.El conde le preguntó cómo fuera aquello.-Señor conde -dixo Patronio-, un raposo entró una noche en uncorral do avía gallinas; et andando en roýdo con las gallinas,cuando él cuydó que se podría yr, era ya de día et las gentesandavan ya todos por las calles. Et desque él vio que non sepodía asconder, salió escondidamente a la calle, et tendiósseassí como si fuesse muerto.Quando las gentes lo vieron, cuidaron que era muerto, et noncató ninguno por él.A cabo de una pieça passó por ý un omne, et dixo que loscabellos de la fruente del raposo que eran buenos para poner enla fruente de los moços pequeños porque non les aoien.

Ettrasquiló con unas tiseras de los cabellos de la fruente delraposo.Después vino otro, et dixo esso mismo de los cabellos dellomo; et otro, de las yjadas. Et tantos dixieron esto fasta que lotrasquilaron todo. Et por todo esto, nunca se movió el raposo,porque entendía que aquellos cabellos non le fazían daño en losperder.Después vino otro et dixo que la uña del polgar del raposo queera buena para guaresçer de los panarizos; et sacógela. Et elraposo non se movió.397Cortólas et estudo queda más que unoveja.Dixo este maestro: 'el coraçón del raposoes mucho al tremor del coraçónprovechoso.'Ella diz: '¡al diablo catedes vos el polso!'Levantóse corriendo, et fuxo por el cosso.Dixo: 'Todas las coitas puede omne sofrir,mas coraçón sacar e muerte recebir,non lo puede ninguno nin deve consentir:lo que emendar non s’ puede non prestaarrepentir.'Deve catar el omne con seso e con medidalo que fazer quisiere que aya dende salida;ante que fazer cosa que l’ sea retraída,quando teme ser preso, ante busqueguarida.

Desque ya es la dueña de varónescarnida,es dél menospreçiada e en poco tenida,es de Dios airada e del mundo aborrida,pierde toda su onra, la fama e la vida;e pues tú a mí dizes razón de perdimientodel alma e del cuerpo, e muerte, eenfamamiento,yo non quiero fazerlo: vete sintardamiento,sinon dart’ he galardón qual tumerecimiento.»Mucho temió la vieja deste bravo dezir:«Señora», diz, «¡mesura!, no m’ queradesferir!Puédevos por ventura de mí grand provenir,como al león vino del mur en su dormir.(Buen Amor, 1412-1424)Et después vino otro que dixo que el diente del raposo erabueno para el dolor de los dientes; et sacógelo. Et el raposo nonse movió.Et después, a cabo de otra pieça, vino otro que dixo que elcoraçón del raposo era bueno para’l dolor del coraçón, et metiómano a un cochiello para sacarle el coraçón.

Et el raposo vioquel’ querían sacar el coraçón et que si gelo sacassen non eracosa que se pudiesse cobrar, et que la vida era perdida et tovoque era mejor de se aventurar a quequier quel’ pudiesse venir,que sofrir cosa porque se perdiesse todo. Et aventuróse et puñóen guaresçer et escapó muy bien.Et vós, señor conde, conseiad a aquel vuestro pariente que siDios le echó en tierra do non puede estrañar lo quel’ fazencomo él querría o como le cumplía, que en cuanto las cosasquel’ fizieren fueren atales que se puedan sofrir sin grand dañoet sin grand mengua, que dé a entender que se non siente delloet que les dé passada; ca en cuanto da omne a entender que senon tiene por maltrecho de lo que contra él an fecho, non estátan envergonçado; mas desque da a entender que se tiene pormaltrecho de lo que ha reçebido, si dende adelante non fazetodo lo que deve por non fincar menguado, non está tan biencomo ante.

Et por ende, a las cosas passaderas, pues non sepueden estrañar como deven, es mejor de les dar passada, massi llegare el fecho a alguna cosa que sea grand daño o grandmengua, estonçe se aventure et non le sufra, ca mejor es lapérdida o la muerte, defendiendo omne su derecho et su onra etsu estado, que bevir passando en estas cosas mal etdesonradamente.El conde tovo éste por buen conseio.Et don Iohan fízolo escrivir en este libro et fizo estos viessosque dizen assí:Sufre las cosas en quanto divieres,estraña las otras en quanto pudieres.(Conde Lucanor, p. 179-181)На существенные отличия в представлении авторами общей фабулыуказывает Ж.

Короминес, отмечая контраст между сдержанным, рациональнымописанием Хуана Мануэля и разговорным тоном изложения Хуана Руиса[Corominas 1973: 528]. Остановимся подробнее на собственно лингвистическихособенностях обоих фрагментов. Прежде всего обращает на себя вниманиеразный объем текстов, что заставляет думать о различных языковых техникахпредставления ситуации. Действительно, в то время как Хуан Руис представляетее предельно сжато, Хуан Мануэль прибегает к расширению (амплификации),причем оба при этом используют общий композиционный прием – структурныйпараллелизм.

На языковом уровне различие проявляется в том, что в КБЛ как в398прямой речи персонажей, так и в авторской речи преобладают компрессивныемодели (структурная и системная компрессия), среди которых немало иэллиптических конструкций (см. выделение курсивом). В ГЛ прямая речь непредставлена, а компрессия по типу импликаций используется лишь в том случае,когдаэкспликациябылабысовершенноизбыточной,тавтологической.Рассмотрим это на конкретном примере: Una vieja passava, [a] que l' comió sugallina;/ diz: 'el ojo de aquésta es para melezina/ a moças aojadas o que an la madrina.'(«Старуха мимо проходила, которой она курицу съела; говорит она: “глаз этой[твари] лечит девиц от сглаза и от женских недугов.”») vs.

A cabo de una pieça passópor ý un omne, et dixo que los cabellos de la fruente del raposo que eran buenos paraponer en la fruente de los moços pequeños porque non les aoien. («По прошествиивремени прошел мимо один человек и сказал, что волосы со лба лиса полезно ихкласть на лоб малых детей, чтобы их не сглазили.»)В отношении языковых особенностей сюжетной обработки фабулы нужноотметить также максимальную обезличенность персонажей ГЛ (un omne(«человек»)), тогда как в КБЛ фигурируют вполне достоверные типажи людей изнарода: сапожник, цирюльник, старуха, врач. В этой связи любопытно тообстоятельство, что субъекты ситуации в КБЛ – простолюдины – живо реагируютна мнимую смерть лисицы (¡Tente [escarmiento por] essa trasnochada! («Вот тебе[расплата за] эти ночные проделки!»)), в то время как в ГЛ реакция отсутствует:Quando las gentes lo vieron, cuidaron que era muerto, et non cató ninguno por él(«Когда люди его увидели, то решили, что он мертв, и никто не придал этомузначения»).

Подобным образом кульминация в КБЛ представлена эллиптическойфразой: ¡[Id] al diablo [pues antes de sacarme el corazón] catedes vos el polso [por siestoy viva]! («[Идите] к черту, [прежде чем вынимать к меня сердце,]пощупайте у меня пульс, [на случай если я жива]!»)В плане композиции обращает на себя внимание существенное различие вобрамлении истории с лисицей. В КБЛ лисица (именно лисица, а не лис)аллегорически изображает женщину, которой необдуманные действия грозят399потерей чести.

В ГЛ лис (т. е. особь мужского пола) соотносится с родственником(а если читать экстралингвистический подтекст – с самим Хуаном Мануэлем), чьяситуация, несомненно, имеет большую степень сходства с той, которуюпредставляет пример: ср. статус чужака, враждебное окружение. В КБЛ сходствоскорее психологическое, касающееся эмоциональной оценки ситуации, весьмаотдаленное в рациональном плане.Что касается других форм имплицитности, обращает на себя внимание тотфакт, что фрагмент из ГЛ лишен образного начала, в то время как в аналогичномпассаже из КБЛ ситуация решена в конкретно-образном ключе. В частности,образ мертвой лисицы создан такими средствами, как характерная деталь (fízosecomo muerta, la boca regañada, encogidas las manos, yerta e desfigurada(«притворилась будто мертва, пасть осклабив, сложа руки, неподвижна ибезобразна»)), сравнение (queda más que un cordero / oveja («спокойнее агнца /овцы»)).

Стилистически маркировано использование просторечных наименованийлисицы, не зафиксированных в академическом словаре, но используемых в речи, втом числе для инвективной номинации женщины (golpeja, gulhara, ср. рус. «рыжаяплутовка»).Подводя краткий итог, можно сказать, что иное сюжетное, композиционноеи образное решение общей фабулы у Хуана Руиса и Хуана Мануэля, отраженноена лингвистическом (синтаксическом) уровне текста, служит выражению разногосмысла, разной морали.В плане стиля дидактическая проза Хуана Мануэля в общем продолжаетамплифицирующую (иными словами – экспликативную) традицию прозыАльфонса Х, развивая рациональную линию изложения и подчиняя ей языковыеформы выражения.

Характеристики

Список файлов диссертации