Диссертация (1145153), страница 67
Текст из файла (страница 67)
гл. XII-XXI, XXVII-XXX). При этомсреди языковых формул «Поэмы о Фернане Гонсалесе» выделяется группагиперболических штампов: Pero de toda España, Castilla es lo mejor (FernánGonzález, 158) («Но во всей Испании нет ничего лучше Кастилии»); Todos tresfueron buenos, mas Ferrando el mejor (ibid, 169) («Все трое [братьев] были хороши,но лучше всех – Фернандо»); Non podían en el mundo mejor señor haber (ibid, 185)(«Не могло быть в мире лучшего сеньора»); Nunca nasció home de armas que lepodiese mejorar (ibid, 518) («Не родился на свет рыцарь, который бы егопревзошел»); Non ha home en el mundo de sus armas mejor (ibid, 620) («Нет в миречеловека, лучшего воина, чем он»).
Ср. также языковые формулы из «Книги обАлександре»: Dio a Alexandre grant colpe en escudo/ raias fizo la lança que tenie en enpunno (Alexandre, 182) («Нанес он Александру такой силы удар в щит, чтосломалось копье в его руке») ≈ Dieron-se tales colpes en medio los escudos/quebrantaron las lanças que tenien en los punnos (ibid, 482) («Такой силы ударынанесли они в щиты, что сломали копья в своих руках»).Помимо формул, характерных для отдельных текстов, в испанском эпосеесть общие языковые клише, которые в разных текстах соотносятся с разнымиситуациями.Так, эллиптико-плеонастическая структура народного эпоса llorar de los ojos(← llorar con las lágrimas de los ojos) («плакать слезами», букв. «плакать [слезами]из глаз»), ср.
также verter de los ojos (Apolonio, 121b) ← verter lágrimas de los ojos(«проливать[слезы]изглаз»)),которуюР. МенендесПидальсчитаетзаимствованием из французской эпической традиции [Менендес Пидаль 1961:328179], соотносится с определенным кругом ситуаций – сильным эмоциональнымпереживанием героями значимых, зачастую переломных (сюжетообразующих)событий: расставаний, встреч и др. При этом слезы сопровождают как большоегоре, так и большую радость, т. е. соответствуют высшей степени какого-либочувства – аффектации (ср. наличие качественных распространителей tanfuertemientre (Cid, 1:1) («так сильно»), a gran mesión (Apolonio, 334b), (Berceo,Milagros, 301) («с большим усердием»), etc.).В «Песни о моем Сиде» этот мотив встречается в ряде ключевых эпизодов:при прощании героя с родовым замком (глава 1 – завязка эпического сюжета); вэпизоде его въезда в Бургос: городские жители плачут от горя (букв.
от боли) (Cid,3:18); при расставании и при встрече Сида с женой и дочерьми: слезы горя ирадости (ibid, 16:277; 18:370, 374; 86:1600); накануне первой встречи Сида скоролем, обещающей прощение опальному герою, он плачет от великой радости(ibid, 104:2023).В ученом эпосе XIII в. («Поэма о Фернане Гонсалесе», «Книга обАлександре», «Книга об Аполлонии») данная формула сохраняет связь ссюжетообразующимимотивами:слезамисопровождаетсявыражениебезутешного горя от потери близких (Apolonio, 121b; 334b), а также большойрадости их обретения (ibid, 591d); слезами плачут герои, произносящие молитву,но не всякую, а лишь ту, которая будет услышана Господом (Fernán González, 115;390; 612).«Слезная»формула,помимовыраженияэмоциональногосостоянияэпического героя в переломные моменты сюжета, выполняет еще одну функцию:введение данного штампа автором или исполнителем эпической песни служилопублике знаком для проявления отклика, участия.
Это справедливо как длянародного, так и для ученого жанра. В эпосе в целом эмоциональное единствоперсонажей, рассказчика / автора и слушателя / читателя, т. е. унификация точкизрения, вероятно, призвано сближать исторические пласты, разъединенныеэпической дистанцией.329Наибольшую частотность данная формула имеет в «Чудесах Богородицы»Гонсало де Берсео, при том что ее функция меняется. Следует отметить, чторелигиозная направленность творчества автора, создававшего яркие образцыагиографической и марийной1 литературы на национальном языке, не исключаетналичия в этих литературных произведениях черт, роднящих их с эпосом.
Вопервых, повествование в них ведется от лица эпического рассказчика, средствамиэпического хронотопа: с соблюдением эпической дистанции и в эпическомпространстве географии Кастилии, ср. характерное эпическое клише в «ЧудесахБогородицы»: Un monje beneíto fue en una mongía,/ el logar no lo leo, decir no losabría (Berceo, Milagros, 76) («Один блаженный монах жил в одном монастыре,/той местности названия сказать я не могу»). Во-вторых, в сочинениях Гонсалоде Берсео непосредственное отражение действительности, реализм, решительнопреобладает над условностью, религиозным аллегоризмом. Так, в «ЧудесахБогородицы» аллегоричен лишь пролог, но и здесь автор берет на себя трудистолкования используемых аллегорий: паломничество героя-рассказчика – это нечто иное, как человеческая жизнь, цветущий луг – церковь Христова, четыреисточника – евангелия, птицы – отцы церкви, деревья – чудеса Богородицы, цветы– ее имена.
В-третьих, фигуры религиозного культа и их легендарные деяниястараниями автора искусно вплетены в картину героического прошлого Испании,связаны с историческими личностями, т. е. составляют неотъемлемый элементпредания (ср. большой эпизод третьей книги «Жизни Святого Мильяна» «КакСвятойМильянзаслужилприношения»,вкоторомповествуетсяобпредрешившем триумф христиан участии апостола Сантьяго и Святого Мильяна вразгроме мавров войсками короля Леона Рамиро и кастильского графа Фернана1Марийная тематика в романских национальных литературах средневековья была весьма популярна.
Как отмечаетА. А. Смирнов, культ Богородицы, подготовленный проповедями религиозного мистика Бернарда Клервосского(XII в.), нашел отражение во французской клерикальной поэзии XII в., прежде всего в творчестве нормандскогопоэта Васа и англо-нормандского монаха Адгара. Именно последнему принадлежит сборник стихотворныхрассказов о чудесах Богоматери. В XIII-XIV вв.
эта тематика перекочевала в городскую лирику и драму (ср. жанррелигиозных пьес – мираклей). Подробнее об этом см.: [История французской литературы 1946: 62, 160, 163]. Влитературе средневековой Испании наряду с сочинениями Берсео к марийной литературе относятся написанные нагалисийском «Песнопения в честь Девы Марии» Альфонса Х Мудрого.330Гонсалеса; неслучайно автор наделяет святых рыцарей эпическим титулом«рожденных в добрый час» (ca en buena nacieron) (Berceo, San Millán, 482)).Указав на сходство сочинений Гонсало де Берсео с эпосом, определим чертыотличия.
Очевидно, что персонажи Берсео: клирики и простолюдины поддаютсяаффектации гораздо легче, чем герои эпических поэм, поэтому главнымисточникомсильногосюжетообразующиеэмоциональногодействия,апереживаниярелигиозноечувство,являютсянесопутствующеепроизнесению молитвы или исповеди. Кроме того, специфика религиозныхсюжетов состоит в том, что поворотные события не только не предполагаютвживания, модального единства персонажа, рассказчика и читателя, но требуютформирования внешней точки зрения на происходящее.Таким образом, Берсео заимствует указанную эпическую формулу длявыражения мотива религиозной аффектации, который не имеет сюжетнойфункции, но служит композиции текста, маркируя переход к восхвалению ДевыМарии устами персонажей. Слезами здесь плачут возносящие молитвуБогородице кающиеся грешники (Berceo, Milagros, 389; 398; 540; 541; 810), атакже ликующий народ (ibid, 301; 891). Примечательно, что в «Жизни СвятогоМильяна» эта формула выражает состояние христиан, прогневавших Бога (Berceo,San Millán, 381).Пародийное звучание мотив «слезного покаяния» получает в несколькихэпизодах «Книги Благой Любви», ср.
наставления монаха кающемуся грешникудону Карналю: signos de penitençia de los ojos llorando (Buen Amor, 1139с), а такжепародийные «слезы скорби», которые проливает архипресвитер, принесшийбратьям-клирикам дурную весть, в «Песни о талаверских клириках», написаннойв духе поэзии голиардов (ibid, 1693a).Композиционно значимым является функционирование данной формулытакже в «Книге об Александре»: слезами сопровождаются молитвы, мольбы опомощи, слова раскаяния и т.
д., служащие ретардации действия, ср.: Por amatarlas bozes e quedar los roydos/ uenieron ante'l rey los falsos desmentidos/ [l]lorando de331los oios los cuerpos desguarnidos/ dezien que de todo eran ya repentidos (Alexandre,1682) («Чтобы унять слухи и заглушить сплетни,/ к царю явились уличенныезлодеи,/ слезами плача и представ в простых одеждах,/ говорили они, что во всемраскаялись»), см. также (ibid, 401; 685; 1777).Отдельного внимания заслуживает функционирование языковых формул сглаголами перцепции. Выражаемый ими эксплицитный модус является средствомавторизации изображения или средством создания образа, иными словами, такиеклише характеризуют эпическое восприятие действительности или эпическийобраз – явления, соответствующие разным этапам ономатической диалектикиА. Ф.
Лосева.Русскийпостижениясущности:ученыйвыделил1) перцептивный,четыреуровнямыслительного2) имагинативный(образноепредставление), 3) когитативный (чистое мышление) и 4) сверхмысленный,надсловесный («умный экстаз») [Лосев 1990б: 72-73]. Одна из главныхособенностей восприятия заключается в его опоре на твердый и устойчивыйэйдос объекта (чистую идею) и одновременно на его пространственно-временнуютекучесть [там же: 64], вследствие чего оно изменчиво, непостоянно.
Образноепредставление, которое, в отличие от восприятия, возможно без внешнего объекта,напротив, устойчиво, постоянно. Это свойство делает его причастным образу(смыслообразу), или imago, порождаемому творческой энергией, которуюЯ. Э. Голосовкер назвал имагинативным абсолютом [Голосовкер 1987: 134]. Какубедительно показано в статье М. В. Зеликова, обусловленная эволюциейпричинно-следственных отношений и сдвигом от конкретного к абстрактномувзаимосвязь ментального и сенсорного (ведения и ведения) в семантике языковыхединиц проявляется в следующих их функциях, освоенных литературой,искусством и наукой: знание-восприятие (эйдос) знание-порождение творящее воображение (imago) [Зеликов 2008].Эпическая традиция создала формулы нескольких типов изображения,соответствующих данным функциям.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
