Диссертация (1145153), страница 40
Текст из файла (страница 40)
е. диспозицию текста. Известно, что отражаемые в текстесобытия интерпретируются в терминах фактов. Дихотомия событие (следствие) –факт (причина) обусловливает тип картины действительности, создаваемойтекстом.Какотмечалось,мифологическаякартинамирареализуетсявмифологическом хронотопе, другой ее конститутивной чертой является характерсоотношения субъекта и объекта в семиотическом пространстве. Это одна изинтереснейших проблем субъектно-объектной структуры, поскольку именноотношением субъекта (референта) и объекта (знака, имени, занимающего местосубъекта в синтаксической структуре) определяется общий характер, тип модели –картины мира, создаваемой текстом.Как известно, мифологическая картина мира, отраженная как в фольклоре,такивлитературныхпамятникаххарактеризуетсяопределеннымиотличительными чертами.
Е. М. Мелетинский определяет миф следующимобразом: «Мифологический способ концептирования связан с определеннымтипом мышления, которое специфично для первобытного мышления в целом идля некоторых уровней сознания, в особенности массового, во все времена. <…>Первобытнаямысльэмоциональной,аффективной,антропоморфизацияметафорическаяУниверсальноедиффузна,синкретична,двигательной,природы,универсальнаяидентификацияобъектовсовпадаетснеотделимаоткудаперсонификация,природныхконкретно-чувственным.и<…>отсферыпроисходитанимизм,культурных.Вмифеотождествляется форма и содержание, символ и модель, часто не разделяются и неразличаются субъект и объект, знак, вещь и слово, сущность и имя, объект и егоатрибуты, единичное и множественное, пространство и время, происхождение иприрода объекта.
Мифологическая концептуализация не лишена логики, но онанеуклюжа, действует при помощи медиации и бриколажа (описанных К. Леви-196Строссом)» [Мелетинский 2000: 6, 24]. Cр. также краткую, но емкуюхарактеристику, данную А. Ф. Лосевым: «в мифе мы находим субстанциональное(или, попросту говоря, буквальное) тождество образа вещи и самой вещи»[Лосев 1976: 168], иными словами, тождество субъекта и объекта.Субъектно-объектное единство (неразличение) имеет следствием рядособенностей, проявляющихся на разных уровнях текста. Однако наиболеерельефно указанная специфика субъектно-объектного отношения отражается вобщей структуре повествования, определяя пандетерминизм, т. е.
всеобщую связьявлений. По словам В. Н. Топорова, «внутри космически организованногопространства все связано друг с другом…; здесь господствует глобальный иинтегральный детерминизм. Эта особенность объясняет и такие трансформации,как метемпсихоз, метаморфозы типа животное человек и т. д., выделениесакрально отмеченных объектов, многочисленные серии отождествлений (вплотьдо слияния субъекта с объектом в спекулятивном мышлении и в экстатическомсостоянии)» [Топоров 1992а: 163]. Образцы мифологического текста широкопредставлены в латиноамериканской прозе ХХ века, в литературе «магическогореализма».Ср.фрагментроманакубинскогопрозаика,одногоизосновоположников магического реализма, Алехо Карпентьера «Царство земное»(El reino de este mundo):De noche, en sus barracas y viviendas, los negros se comunicaban, con granregocijo, las más raras noticias: una iguana verde se había calentado el lomo en el techodel secadero de tabaco; alguien había visto volar, a medio día, una mariposa nocturna;un perro grande, de erizada pelambre, había atravesado la casa, a todo correr, llevándoseun pernil de venado; un alcatraz había largado los piojos – tan lejos del mar – al sacudirsus alas sobre el emparrado del traspatio.
(Carpentier, p. 32)(«По ночам в своих бараках и жилищах негры восторженно передавали другдругу самые невероятные известия: зеленая игуана грела спину на крышесушильни для табака; кто-то видел, как средь бела дня летала ночная бабочка;огромный пес, с ощетинившейся шерстью, бежал по дому во весь опор, унося197оленью ляжку; пеликан изгонял вшей – и это притом что море так далеко, –встряхивая крыльями над беседкой во дворе.»)Бессоюзнаясвязьэлементоввданномфрагменте,представленнаяперечислением диковинных фактов, отражает их семантическое тождество: всеэти непохожие друг на друга «объекты», онтологические явления, событияявляются не чем иным, как разными проявлениями, метаморфозами единого«субъекта», причины, факта.
Как явствует из приведенного пассажа, текстовоесобытие – это не всегда аналог онтологического события, в его роли можетвыступать любой элемент текстового пространства (пропозиция), которыйинтерпретируется как коннотативный знак.Разумеется,собственномифическийспособпредставлениядействительности в современной литературе является скорее исключением,нежели правилом. Но использование его элементов в создании художественнойкартины мира, художественного мифа весьма популярно. Так, к примеру, широкоераспространение имеет мифологизирующий тип повествования, для которогохарактерна особая форма каузальной организации текста.
Французский филолог исемиолог Ролан Барт пишет: «Пружиной повествовательного процесса являетсясамо смешение следования во времени и причинного следования, когда то, чтопроисходит после этого, воспринимается при чтении как происшедшее по причинеэтого; можно сказать, что подобное повествование строится на систематическомприменении ложного логического вывода, известного в схоластике под названиемpost hoc, ergo propter hoc» [цит. по: Тодоров 1975: 79-80]. Развивая эту идею,Цв.
Тодоров отмечает: «Но и в самой причинности можно выделить различныетипы. Наиболее важно выявить следующее противопоставление: соотносятся лиминимальные единицы каузальной организации друг с другом непосредственноили через посредство некоторого общего закона, иллюстрациями которого ониоказываются. Повествование, в котором преобладает первый из указанных типовпричинности, мы назовем мифологическим, а то, где преобладает второй из них –идеологическим»[тамже:81].Очевидно,что«мифологическое(или198мифологизирующее) повествование» представляет собой смягченную формумифологического детерминизма.2.3.
Диспозиция текстаТермин «диспозиция», пришедший в филологию из риторики, используетсяв последней для обозначения упорядочения, композиции излагаемого материала.По мысли Л. С. Выготского, диспозиция текста прежде всего связана с «выборомподлежащих оформлению фактов» [Выготский 1986: 202]. Согласно трактовкеМ. Я. Дымарского, «материал и идея формируют фабулу...; ее подробнаяразработка дает диспозицию; и в результате ее переработки в соответствии сидеей (на этом этапе уже в виде пучка мотивов) рождается композиция»[Дымарский 2001: 222]. Таким образом, описание диспозиции текста традиционноне связывают непосредственно с лингвистическими характеристиками.Очевидно, что выбор фактов и стоящих за ними событий, образующих, внашем понимании, уровень пропозиции текста, имеет отношение к широкопонимаемомукомммуникативномузаданию,т.
е.ориентированнаинформативность текста (новизну представляемой информации). Вместе с темразработка, или структурирование этих фактов с необходимостью отвечает«естественному порядку вещей», т. е. текстовому референту, обеспечивающемукогерентность текста, или внешнюю связность. Итак, диспозиция текста должнаудовлетворять по меньшей мере двум принципам текстуальности: когерентности иинформативности.
Логично предположить, что оба принципа непосредственнообусловливают формирование собственно текстовой категории внутреннейсвязности – когезии.Необходимо иметь в виду, что так называемый «естественный порядок» естьне что иное, как способ дискурсивного представления действительности, которыйв условиях речевой деятельности сопряжен с коммуникативным фактором (ср.замечание Л.
С. Выготского о том, что «сама диспозиция … есть уже творческий199акт» [Выготский 1986: 202]). Следовательно, основной вопрос диспозициисостоит в изучении последовательности излагаемых фактов и событий исоответствующих ей форм когезии текста. Данные вопросы в практике анализа, атакже в лингвистике текста традиционно связывают с его композиционно-речевойформой (КРФ).То или иное содержание может быть передано различными способами, взависимости от коммуникативного задания. Однако это не значит, чтокоммуникативные характеристики безраздельно доминируют при выборе тойструктурной схемы, в которой реализуется текст.