Диссертация (1145153), страница 29
Текст из файла (страница 29)
п. 2.2 настоящей главы.) Нас будетинтересоватьвосновномвторойизуказанныхуровней,посколькупространственно-временные параметры отражены преимущественно в нем.Согласно бытующему в лингвистике представлению, пространственновременная отнесенность (по существу, хронотоп) представляет собой категорию,отвечающую за локально-темпоральную референцию высказывания, релевантнуюпри актуализации последнего в речи / тексте, в то время как потенциальная вплане отнесенности к действительности единица – предложение, или пропозиция,характеризуется лишь временным параметром [Москальская 1981: 109-110].
Болеетого,принятосчитать,чтоключевыедлявысказываниякатегорииграмматического времени и вида, входящие в комплекс предикативности,принадлежат к темпоральной структуре глагольного действия. Подобныесуждения связаны с возможностью безболезненно абстрагироваться от локальнойструктуры при рассмотрении многих языковых явлений. Однако в ряде случаев,как мы намерены показать ниже, подобное исследовательское упрощение едва лидопустимо. Категория локализованности в структуре пропозицииМысль о том, что временные (а следовательно, и локальные) характеристикиследует соотносить не с морфологическим классом глагола и даже не ссинтаксической категорией предиката, а с логико-понятийной сферой факта,принадлежит выдающемуся грамматисту прошлого столетия Э. Кошмидеру,стороннику ономасиологического подхода в грамматике и основоположникуономасиологической аспектологии.
Как указывает Э. Кошмидер, «если принять вовнимание их отношение ко времени, то все факты, очевидно, могут бытьразделены на две группы: 1) конкретные факты, осуществляющиеся в какое-товремя, которое допускает точное календарно-хронологическое определение;2) абстрактные факты, не связанные со строго определенным, свойственнымтолько им индивидуальным временем, обладающие лишь общей значимостью»[Кошмидер1962:131].Такимобразом,авторомвводитсяразличение141локализованных во времени и вневременных фактов, которое может иметьморфологическое выражение, как это происходит, к примеру, в турецком языке[там же: 132].
Универсальный характер данного противопоставления позволилА. В. Бондарковвестиязыковуюкатегориювременнойлокализованности,реализующуюся в оппозиции локализованность / нелокализованность (Л/НЛ)[Бондарко 1996: 86-92]. Используя понятие еще одной временной характеристики– направительной отнесенности факта, обусловленной позицией наблюдателя(или, как писал сам автор, относительностью движения), Э. Кошмидер создалстройнуютеориюупотреблениясовершенногоинесовершенноговида,получившую развитие в работах А.
В. Бондарко. Ученый полагал, что только дляпервого типа фактов, т. е. локализованных во времени, релевантна направительнаяотнесенность: перемещение субъекта из прошлого в будущее соответствуетнесовершенному виду, перемещение готового факта из будущего в прошлое –совершенному; факты второго типа не требуют никакого вида [Кошмидер 1962:136-138, 140]. А. В. Бондарко уточняет, что речь может идти не о «жесткойприкрепленности функции Л или НЛ к той или иной видовой форме, а опреимущественной сочетаемости форм СВ [совершенного вида] с признаком Л»[Бондарко 1996: 92].Какпоказываетотечественныйлингвист,системно-грамматическоевыражение оппозиции Л/НЛ не сводится к выделению грамматических форм СВ иНСВ; в славянских языках «рассматриваемое различие выражается привзаимодействии вида и времени, обстоятельственных показателей Л/НЛ, всочетании с выражением конкретности / обобщенности субъекта и объекта, атакже различных семантических типов предиката» [там же].
Примечательно, чтоданная характеристика коррелирует с длинным семантическим компонентомпропозиции, классификация которого основана на следующих признаках:«временность–вневременность»,«постоянство–непостоянство»,«отчужденность – неотчужденность» и др. [Степанов 1981: 262].
Очевидно, чтоязыковое выражение Л/НЛ носит идиоэтнический характер.142Хронотоп в структуре испанской пропозицииВиспанскомязыкесистемно-грамматическоевыражениекатегориилокализованности / нелокализованности основано на противопоставлениипропозиций, роль логической связки (предикативного отношения) в которыхвыполняют компоненты экзистенциальной дихотомии: ser – estar («быть –находиться»). Здесь следует пояснить, что логическая структура суждения(пропозиции) может быть представлена не только в виде бинарной схемы: S – P,но и, что корректнее, как тернарная модель, поскольку формирование пропозициисоответствует связыванию субъекта и предиката (формальному и семантическомусогласованию, утверждению истинности) [Арутюнова 1999: 451]. Таким образом,связка (copula) выполняет в структуре пропозиции несколько важных функций.Во-первых, это средство ее актуализации, во-вторых, способ согласованияэлементов, в-третьих, формальный показатель аналитизма, расщепленностипропозиции.Базовый характер дихотомии ser – estar состоит в том, что, как показалМ.
В. Зеликов, она лежит в основе структурно-семантического описания простогоиспанского предложения [Zélikov [s.a.]: 108-109], т. е. пропозиции. По мыслиавтора, корреляции в базовой квадриге испанских глаголов, образованной двумядихотомиями: современной экзистенциальной ser / estar и диахроническойпосессивной haber / tener, обусловливают столь характерное для испанскогосинтаксиса явление, как существование полифункциональных, или, как их назвалВ. Байнхауэр, универсальных глаголов – verba omnibus (VO) [Beinhauer 1973: 330335], замещающих в синтаксической структуре (самостоятельно или в составеаналитических моделей) позиции глаголов конкретной семантики [Zélikov [s.a.]:109].Универсальные глаголы, как показатель глагольного аналитизма, широкораспространены во всем романском, а также шире – западноевропейском ареале143(ср.
полифункциональность глаголов движения). Тем не менее, как отмечается, виберороманских языках и диалектах наблюдается особая ситуация. Так, кпримеру, именно в этом языковом ареале фиксируется наибольшая концентрациявсех типов моделей (лексико-грамматических и синтаксических) с важнейшим изVO – глаголом действия, восходящим к лат. facere, что объясняется влияниембаскского субстрата [Зеликов 2001б: 125]. Указанная особенность хорошосогласуетсясоспецифическойдляязыковИберийскогополуостровадополнительной степенью вариативности, связанной с различением абстрактносубъектного и конкретно-объектного членов экзистенциальной дихотомии (исп.ser / estar). В испанском языке данная пара глаголов позволяет различатьпассивные (активные, субъектные) и стативные (неактивные, объектные)конструкции: la puerta es abierta por Juan vs.
la puerta está abierta («дверь открытаХуаномvs.дверьпротивопоставленииоткрыта»),вданной(имперфективный член) /чтопаре.позволяетВидовойговоритьхарактеровидовомоппозицииserestar (перфективный) был отмечен немецкимисследователем Ф. Ханссеном (Hanssen) [Roca Pons 1958: 25]. При этом дляописания системы испанского предиката и базирующейся на ней структурыпредложенияважнанесамаоппозиция,аеекорреляциисдругимиуниверсальными глаголами. Так, историческая дихотомия tener / haber в функциисвязочных глаголов тяготеет к перфективному значению, имперфективнуюсемантику синтаксических конструкций обеспечивает другая пара: dar / hacer(подробнее см. [Shaludko [s.a.]: 214-215]).С другой стороны, в априори локализованных экзистенциальных моделях(т. е. структурах, субъектом которых выступает область бытия, подробнее см.ниже) наблюдается полная взаимозаменяемость образующих ее трех компонентовбазовой квадриги: ser / haber, ser / tener, haber / tener.
Ср.: Érase un rey / Había unrey («Жил-был король»); La casa tiene tres pisos / La casa es de tres pisos («В домеесть три этажа»); Aquí hay un despacho / Aquí tiene Ud. un despacho («Здесь естькабинет / букв. Здесь есть Вам кабинет»); Hay preguntas / Se tiene preguntas / Tengo144preguntas («Есть / имеются / у меня есть вопросы»). Глагол estar, лежащий воснове локальной модели, также может формировать экзистенциальную модель,благодаря имбрикации, т. е. частичному перекрыванию [Степанов 1981: 209], икомпрессии структур, выражающих интродуктивно-бытийное и предикативноеотношения: Aquí hay una mujer & Esta mujer es mi amiga Aquí tengo una amiga /Aquí está una amiga («Здесь есть одна женщина & Эта женщина – моя подруга Здесь у меня есть подруга / Здесь находится подруга»).Следует отметить, что глагол действия (hacer) участвует в созданииактивных локализованных коррелятов бытийных структур, являясь строевымкомпонентом предиката моделей, описывающих природные явления (субъектомздесь выступает пространственно-временной локализатор, типа «на дворесегодня»): Hace sol (viento, calor, etc.) («Светит солнце (дует ветер, стоит жара ит.
д.)»).Болеетого,именноблагодаряоппозициилокализованности/нелокализованности, hacer оказывается включенным в особую устойчивуюструктуру, которую можно назвать грамматической моделью метафоры: estarhecho + N, используемой для описания внешнего вида. На то, что в основе этоймодели лежит сравнение, косвенно указывают синонимические формы выраженияс сomo, ср.: está hecho alheña и está molido como una alheña («он разбит,измочален», букв.
«размолот в порошок»). По всей видимости, компаративнаяконструкция с причастием конкретного глагола является вторичной по отношениюк модели с hecho, происхождение которой, как полагает испанский исследовательФ. Диас Падилья, можно видеть в конструкции с придаточным: Estoy hecho unafacha que parezco N («У меня такой вид, что я похож на N») [цит.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
