Диссертация (1145153), страница 28
Текст из файла (страница 28)
Воскресенье меня совсем не радует= Тот факт, что у меня выходной день, исп. El domingo no me hace ningunailusión = El [hecho] que sea domingo / el [hecho] que tenga un día de descanso. Ещеодним важным аспектом моделирования на основе пространственно-временныхотношений является создание языковых аналогов логических концептов –абстрактных понятий.Языковые модели пространства и времениЯзыковойхронотоп,какэтонипарадоксально,лежитвосновеформирования и самих языковых представлений, моделей пространства ивремени. В лингвистической литературе уделено немалое внимание описаниютаких моделей, как на универсальном, так и на конкретно языковом уровне.Н. Д. Арутюнова отмечает: «Если строить абстрактную модель времени невинно инепредвзято, то она проста. Время одномерно (линейно) и необратимо»[Арутюнова 1997: 51].
Действительно, все точки временного континуума можнорасположить на некоторой линии. Невозможность попасть в предыдущую точку135обусловлена такими необратимыми изменениями, как увеличение энтропии.Факторэнтропииобъясняеттакжетакоесвойство,какасимметрия,нереверсивность временного порядка: из определенной точки в пространствеможно шествовать вперед или пятиться назад, что не допустимо на временнойлинии [Вригт 2000: 7-8]. Однако очевидно, что подобное представление времениотражено далеко не во всех языковых средствах его выражения, хотя,справедливости ради, именно оно служит человеку ориентиром в окружающеммире.
«Языковые модели времени, – отмечает Н. Д. Арутюнова, – могут бытьразделены на такие, в которых главной фигурой является человек, и такие,которые ориентированы на само время» [Арутюнова 1997: 53]. Таковы самыеобщие соображения, в которых не задействован практический материал.Описание конкретных моделей индоевропейского времени осуществилК. Г. Красухин. Привлекая обширный языковой материал, ученый выделяет триосновные модели, три базовых представления о времени, которые «можноохарактеризовать так: внешнее время (время как пространство), внутреннее время(время как жизненная сила), субъективное время (время как желание, мысль ит. д.)» [Красухин 1997: 63].
Представление данных моделей на уровне этимологиилексических средств языка неопровержимо утверждает органическую связьпространства и времени в онтологическом хронотопе (первая модель), ихвзаимозависимость в хронотопе человеческого существования с присущей емуантитезой бренного тела и вечной души (вторая модель) и вторичность выделениявремени из хронотопа, подтверждаемую происхождением временной лексики отценностных понятий (третья модель). Показательно, что в качестве этимоновсоответствующих лексем выступают глагольные (предикатные) корни, ср.:измерять, держать, двигать, сиять и т. д., что свидетельствует о фактуальномхарактере моделирования.
Совершенно логично, что данные модели имеютпараллели в грамматических средствах выражения времени. К примеру, внешнеевремя в грамматике языка представлено в морфологии индоевропейского глагола,грамматические формы презенса и претерита которого сформированы при136участии дейктических, т. е. пространственных, элементов со значением, ‘здесь →сейчас’ ‘там → вот, уже’ [там же: 73-75]. Попутно отметим, что указанныйэлемент лежит в основе происхождения индоевропейской формы *e-g`h-om ‘я’,букв. ‘вот-здешнесть’ [Топоров 1993: 25].Очевидно, что создание модели пространства представляет собой гораздоболее сложную задачу, поскольку пространство не столь просто в своиххарактеристиках,каквремя:линейноеилицикличное,дискретноеилинепрерывное, обратимое или необратимое. Моделируя пространство, следуетучитывать такие свойства физических объектов и образующих их систем, какгеометрическая конфигурация, размеры, протяженность, цвет, плотность, вес,движение, взаимодействие и многое другое.
Разумеется, не все физическиехарактеристики играют роль конститутивных признаков языковой моделипространства. К последним должны относиться лишь те из них, которые, подобноуказанным Н. Д. Арутюновой временным признакам, обеспечивают человекуспособность ориентироваться в окружающем мире. К таким свойствам следуетотнести базовые дихотомические признаки: верхний – нижний, внутренний –внешний, правый – левый, близкий – далекий, большой – малый, светлый –темный и др.
(ср. набор пространственных параметров, выделяемых видеографических словарях: форма, размеры, протяженность, место, положение-в,нахождение-в и перемещение [Панова 2000: 437]). Легко заметить, что указанныесвойства представляют собой логические координаты, или константы, языкапространства, обеспечивающие его моделирующую функцию.Следует особо подчеркнуть, что трехмерное пространство в языковоймодели, как правило, аналитически раскладывается на составляющие, с тем чтобысинтезировать различные комбинации спациальных параметров.
Так, базоваяодномерная вертикальная координата верх – низ может комбинироваться сдругими пространственными измерениями, такими как внутренний – внешний идр., создавая двух- и трехмерные вместилища: поверхности и контейнеры. Именнона уровне указанного комбинирования, как показывают исследования, наиболее137явственно проявляются идиоэтнические особенности построения языковоймодели пространства, ср.
характерную для польского языка оппозицию нижней иверхней поверхности контейнера ‘wierzch – spód’, не имеющую аналога в русском[Гжегорчикова 2000]: Klucz leży na spodzie / pod spodem / na wierzchu skrzyni(«Ключ лежит на дне / снизу (букв. под низом, подо дном) / на крышке (на верхнейчасти) ящика»).Хронотоп и мифологическая модель мираЧастнымслучаемидеологическогомоделированияявляетсямифологическая модель мира, отраженная не столько в семантике языковыхединиц, сколько в запредельной ей сфере языковых коннотаций – мифологическойсимволике, на существование которой указывают многочисленные языковыепараллели и универсалии, и доступ к которой открывают этимологическиеисследования.КакуказываетиндоевропеистВ.
Н. Топоров,хронотоппредставляет собой важнейший элемент мифического концептирования: «Вархаичной модели мира пространство … не является идеальным, абстрактным,пустым, не предшествует вещам, его заполняющим, а наоборот, конституируетсяими. <…> Любое полноценное описание пространства первобытным илиархаичным сознанием предполагает определение “здесь-теперь”, а не просто“здесь”; пространство и время образуют в этом случае неразрывное единство –хронотоп.
“Языковая” мифология подтверждает это заключение нередкимипримерами обозначения пространства, его “наполнения” … и времени одним итем же словом или словами одного корня» [Топоров 1992: 340]. Весьма важно ито, что мифологическое время представлялось как причина, начало, «отец вещей»[Маковский 1996: 89]. Мифологический хронотоп имеет ряд отличительных черт,связанных с тем, что архаичное сознание, по-видимому, не делало различия междуумозрительным,мысленнопространством-временемосознаваемыми[Стеблин-Каменскийчувственновоспринимаемым2003:250].243,Указанное138различие, как отмечалось, релевантно для современного человека, для которогосуществует несколько хронотопов: концептуальное пространство-время, лежащеев основе логической модели, и перцептуальный хронотоп текста.
Мифологическоепространство-время объединяет в себе черты обоих представлений, что позволяетему играть важную роль в художественном творчестве.Так, мифологический хронотоп, подобно перцептуальному, уподобляетвремя пространству: «представления о времени всегда в какой-то мере основанына представлениях о пространстве», так что его координаты имеют общиехарактеристики: они прерывны, не бесконечны, не единообразны, мифическоевремяобратимо[Стеблин-Каменский2003:250].Глубиннаясвязьмифологического хронотопа с перцептуальным утверждается в рассужденияхМ. М.
Маковского:«Мифологическоемышление–этоособыйвидмироощущения, специфическое, образное, чувственное представление о явленияхприроды и общественной жизни, самая древняя форма общественного сознания.Оно представляет собой творение в воображении или с помощью воображенияиной действительности – субъективной и иллюзорной, служащей не столько дляобъяснения, сколько для оправдания определенных (“священных”) установлений,для санкционирования определенного сознания и поведения. Диалектика мифасостоит именно в том, что человек как бы “растворяет” себя в природе, сливаетсяс ней и овладевает силами природы лишь в воображении; вместе с тем этоовладение силами природы (пусть в фантазии) означает начало истории “духа” иконец чисто животного бытия.» [Маковский 1996: 15] Несмотря на то, чтомифологический хронотоп создается в основном текстовыми средствами(обусловленной контекстом символикой), причем гибкость языковых структуробеспечивает моделирование мифологического сознания на уровне текста, мифкак форма сознания глубоко укоренен в самом языке.
Разумеется, собственноязыковое (семантическое) воплощение мифологического хронотопа не имеетсистемного характера. Оно обнаруживается в лексической семантике, а именно,этимологии, полисемии и обширной идиоматике пространственно-временных139сущностей (ср. широкую семантику таких языковых единиц, как «центр»,«середина», «край», «конец», «предел», «круг», «крест» и др.), а также еще болееявственно в характере синтаксических структур.Любопытно, что научная мысль нового времени под влиянием идей Галилея,Ньютона, Канта решительно отвергла мифологическую, а вкупе с ней и языковуюмодель пространства-времени, с тем чтобы в ХХ веке вернуться к ней.
Какотмечает Вяч. Вс. Иванов, «представление времени как четвертой координатыпространственно-временного континуума было впервые намечено математиками –предшественниками Эйнштейна» [Иванов 1998: 186]. Не менее явственно новаямодель затронула представление пространства: «Едва ли не наиболее отчетливаяформулировка новой картины мира была намечена Риманом еще в XIX веке.Согласно Риману, возможны два понимания пространства. Оно может быть заданоизвнекакнекаяабстрактнаякатегория(таковокантовопространство),независимая от его наполнения предметами (материей). В другом же случаематерия, находящаяся в пространстве, и определяет его свойства. Именно этапоследняя возможность, теоретически намеченная Риманом, была реализована вобщей теории относительности Эйнштейна.
Идеи Римана были положены восновуисследованияпространственностивизобразительномискусствеэнциклопедически образованного ученого П. Флоренского.» [Там же: 187]Хронотоп и структура пропозицииФакты логического пространства, переходя в статус языковых пропозиций,получают характеристики, которые обеспечивают им либо пропозитивное(фактообразующее) либо событийное значение при вхождении в высказывание,текст. Следует отметить, что структура пропозиции может рассматриваться нанескольких уровнях: как универсальная формализованная схема, отражающая типлогического отношения субъекта и предиката, а также как собственно языковаямодель–структурно-семантическаясхемапредложения,реализуемаяв140конкретном языке. (Подробнее см.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
