Диссертация (1145147), страница 79
Текст из файла (страница 79)
Примеров подобного негативного восприятия Западом Востоканастолько много, как в средневековой художественной литературе, так и висторических хрониках, то удивительным становится сам факт того, чтоФранциск Ассизский все же вступил с Суланом Малек-аль-Камилем в какую-тодискуссию.Закономерно, что при анализе текстов, описывающих эту историческуювстречу, у исследователя возникает еще одна проблема – лингвистическая.Действительно, на каком языке мог общаться Франциск с Султаном? Ни один изисточников, конечно, не упоминает о присутствии переводчика во время ихвстречи.Франциск, cкорее всего, не знал арабского, хотя на Юге Италии арабскийбыл достаточно распространен, в особенности при дворе Фридриха ВторогоГогенштауфена. Он владел, естественно, тем языком, который принято именовать«volgare», то есть староитальянским, «народным» языком, еще до конца неоторвавшимся от латыни и к началу XIII столетия еще не имевшим никакойлитературной традиции и даже не имевшем статуса языка, который ивоспринималсяпросто какнеправильная латынь.
Вспомним, что именноФранциск Ассизский и является автором первого литературного произведения наитальянском языке – «Гимна творениям», созданного им уже после возвращения1Лучицкая С.И. Мусульманские идолы. С.223-225.385из крестового похода. Кроме этого, Франциск в достаточной степени владел исредневековой церковной латынью, так как хорошо знал Священное Писание ичасто цитировал его в своих произведениях. И, конечно, Франциск, владевшийдвумя языками от рождения1, прекрасно знал язык своей матери - французский(а, вероятно, и провансальский).Именно французский язык обладал к томувремени наиболее значительной и авторитетной литературой во всей Европе атакже использовался (в его упрощенном варианте lingua francа) как некиймеждународный язык Средиземноморья.С другой стороны, мы можем предположить, что Султан, будучи одним изсамых образованных людей своего времени (еще раз вспомним о превосходствесредневековой арабской культуры над европейской), «язык франков», а можетбыть, и латынь, и поэтому мог общаться с Франциском достаточно свободно.Их диалог скорее всего был диалогом неуча с образованным человеком.Известно, что Франциск не имел почти никакого образования – круг его чтенияограничивался Священным Писанием и французскими рыцарскими романами исам себя он называл “ignorans et idiota”, то есть «неуч и невежда».
Источники несообщают о подробностях их разговора, нам известно только, что он касалсятолькосамыхобщихпроблем.Действительно,тонкоститеологическихрасхождений между исламом и христианством были практически неизвестныФранциску.Тем не менее, существует целый ряд моментов, в которых эти две религиисоприкасаются самым тесным образом, и, конечно, именно это и могло бытьпредметом долгого разговора между Франциском и Султаном – это и монотеизм,в котором ислам с его строжайшем единобожием даже «опережает» христианствос его триединым божеством, это и статус личности Иисуса, которого мусульманесчитают величайшим пророком после Мухамеда, а христиане – сыном божьим,1О происхождении Франциска и о связях его семьи с Францией и Провансом см.: Englebert O.Saint Francis of Assisi: a biography, Chicago 1965; Jorgensen J. St.Francis of Assisi, New York.
1955;Smith J.H. Francis of Assisi. London. 1972.386это и Дева Мария, которая и в исламе является объектом поклонения1. Есть ещеодин важный момент, всегда особо волновавший Франциска - это Имя Бога2.Исследователи уже не раз обращали внимание на эпитеты Бога в «Гимнетворениям» Франциска - известное начало гимна “Altissimo, omnipotente, buonSignore” (Высочайший, всемогущий, благой) не только не противоречит ИменамАллаха, но и вызывает определенные ассоциации с традиционным обращением кБогу в Исламе.Характерная атмосфера возникает и в ситуации с предложеннымФранциском испытанием огнем - истинно средневековый способ - тот кто войдетв костер и не сгорит, того и вера истиннее. Арабские теологи отказались от этогоиспытания, каксообщают авторы хроник, по малодушию, мы же склонныпредположить, что малодушие здесь не причем, это еще одно из клише по Р.Барту- они, естественно, отказались войти в огонь, руководимые простым здравымсмыслом.
Ф.Кардини3, Л. Массиньон4 и Ф.Габриели5 предполагают, что в этойситуации мотив испытания огнем имеет определенную соотнесенность с одним изизвестных эпизодов жизни пророка Мухамеда, то есть является неким егозеркальным отражением, так как некогда Пророк также предложил христианамиспытание огнем и они от него отказались.В рамках дискуссии Франциска с мусульманскими теологами оченьхарактерно звучит и известный остроумный ответ Франциска про крестыразбойников (символика Креста, как известно, часто была объектом критики всамые разные эпохи - Крест отвергали и катары, и затем протестанты).Франциск перед Султаном ведет себя в рамках менталитета средневековогоевропейца.
Это и понятно - сведения, которыми обладал Франциск об исламскоммире, были, естественно, специфическими и в полной мере соответствовали1В Коране имя Марии (Мариам) упоминается неоднократно, а также ей посвящена одна ихсамых известных сур.2Baldelli I. La “Parola” di Francesco e le nuove lingue d’Europa // Francesco, il francescanesimo e lacultura della nuova Europa. Roma. 1986.3Cardini F. Francesco d’Assisi. Milano. 1989.
P.198-199.4Massignon L. Mystique musulmane et mystique chrétienne au Moyen Âge. P.50-51.5Gabrieli F. San Francesco e l’Oriente islamico. P. 115-121.387образу ислама в средневековом европейском сознании: мусульмане - не простоязычники, не знающие о существовании Христа (в таком случае они были быдостойны жалости), а еретики - идолопоклонники, последователи лжепророка,сеятеля раздора и дьяволопоклонника- вспомним отвратительный образМагомета в «Божественной комедии» Данте1.Но был и другой образ исламского мира, рожденный рыцарскими романами,которыми зачитывался молодой Франциск – это образ чудесного загадочногоВостока сказок «Тысячи и одной ночи», полного тайн и волшебства.
В конце XIIIвека этот образ загадочного Востока найдет отражение в сборнике средневековыхрассказов «Новеллино», и эта литературная традиция продолжится черезстолетия2. Все это «витало в воздухе» XIII века, создавая специфический и частоискаженныйобраз«другого»мира,«другой»загадочнойцивилизации.Представление о Востоке формировалось в преимущественно в литературнойтрадиции – в художественной литературе, которая в свою очередь влияла наменталитет средневекового человека – известна парадоксальная мысль П.Руссэ отом, что без “Песни о Роланде” не было бы крестовых походов3.Как уже не раз было замечено исследователями, рассказы о восточныхстранствиях Франциска созданы в стилистикеприключений из рыцарскихроманов и сказок “Тысячи и одной ночи” – Франциск предстает здесь некимстранствующим рыцарем, “менестрелем Господа Бога” и “герольдом царянебесного”, как сам он себя называл.
Характерно, что из всех сокровищ СултанаФранциск выбирает наиболее символический – рыцарский рог, игравшийвпоследствии такую важную рольв егожизни.Рог–неотъемлемаяпринадлежность рыцарского костюма, как меч, пояс и шпоры, сакральная частьрыцарского обихода - рог, как и меч, обладает собственным именем – вспомнимОлифант Роланда. Вообще личность Франциска в средневековой агиографии1Ад, XXVIII, 22–49.Вспомним роман Вальтера Скотта «Талисман» 1825 года, одной из главных сюжетных линийкоторого является дружба между двумя благородными противниками - султаном Саладином иРичардом Львиное Сердце.3Rousset P. Histoire d’une idéologie.
La croisade. Paris. 1983. P. 51.2388окутана рыцарской романтикой, и даже «архетипичная» история с прекраснойгрешницей целиком вписывается в эту атмосферу.Далекие и редкие отзвуки встречи Франциска и Султана есть и умусульманских авторов. Так, история сохранила для нас имя одного изоппонентов Франциска – это личность известная в то время, личный советникСултана, мусульманский теолог-мистик Фахр-ед-Дин Мухаммад ибн ИбрагимФаризи, умерший в 622 году Хиджры (то есть в 1224 году по христианскомулетоисчислению) – на его надгробном памятнике в Каире высечены строки о еговстрече со «знаменитым монахом», христианским «рахибом»1.Еще раз обратим внимание на многозначительный финал этого рассказа,отражающий мысль о равенстве религий – не является ли он отражениемизвестного в средиземноморье эпохи Средневековья «бродячего» сюжета онаилучшей из всех мировых религий и нашедшей развитие в европейскойлитературе – и в сборнике 13 века «Новеллино», и в «Декамероне» Боккаччо(знаменитая «Новелла о трех кольцах»), вплоть до эпохи Просвещения – уЛессинга в «Натане Мудром»?Вряд ли мы можем серьезно относится к сообщению о том, что Султанякобы принял христианство, но все же исламский мир, помимо и вопрекижеланию авторов источников, выглядит гораздо более терпимым, открытым иготовым к диалогу, чем христианский, и именно Султан, а не Франциск,выступает здесь как мудрец из древней притчи о трех кольцах.Встреча Франциска и султана в литературе последующих столетий.Последующие столетия также продолжали дискутировать по поводу этойстранной истории и трактовать ее в соответствии со своими идеологическимизапросами и мотивациями2.1Massignon L.
La mubahala de Mèdine et l’hyperdulie de Fatima // Scripta minora, I, Beirut. 1963.P.550-567.2История встречи Франциска и султана как сюжета в литературе и в живописи от егопоявления до нашего времени рассматривается в объемном исследовании профессораНантского университета Дж. Толана: Tolan J. Il santo dal sultano. L’incontro di Francesco d’Assisie l’islam. Roma-Bari. 2007.389Начиная с 15 века интерпретация встречи Франциска и султана приобретаетнесколько другой оттенок, и это связано с новой культурно-политическойситуацией.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
