Диссертация (1145147), страница 57
Текст из файла (страница 57)
Текст гимна явно распадается на две части; основная темапервой части - «героическая» (тема борьбы, мщения и ниспровержения мировогозла), второй части – «лирическая» (тема молитвы о прощении). Первая – темагибели земли и наказания мирового зла1была принята за основу Верди, вПалестрина, Перголези, Асторга, Йомелли, Дуранте, Моцарт, Керубини, Верди, Берлиоз,Брамс, Бриттен, Дворжак, Глазунов, Гуно, Гайдн, Хачатурян, Лист, Малер, Мусоргский,Мясковский, Рахманинов, Респиги, Сен-Санс, Шнитке, Шостакович, Сибелиус, Р.Штраус,Стравинский, Чайковский – неполный список композиторов, вдохновленных текстом илимелодией «Рекиема». Мелодия часто используется в кинематографии («Властелин колец»).2Созерцанию Сикстинской капеллы и исполнению «Дня гнева» посвящен сонет О.Уальда“Sonnet on Hearing the Dies irae Sung in the Sistine Chapel”.3См.об этом: Козлова С.И.
Данте и художники Ренессанса // Дантовские чтения. Под общейред. И.Бэлзы.М.1982. С.98 – 169.277особенности тема апокалиптической трубы - «Tuba mirum». Вспомним, чтоРеквием писался в 1874 году в героическую эпоху объединения Италии на смертьАлессандро Мандзони. Первое исполнение его состоялось в Миланской церквиСан Марко. Лирическая тема – «Lacrimosa» (тема раскаяния ипрощении) была в большей степени акцентированамольбы оМоцартом, и вообщемоцартовский Реквием имеет совсем другую тональость, так и писался он совсемпри других обстоятельствах1, вследствие которых произведение осталосьнезаконченным.
История «Реквиема»- это, конечно, особый случайвлитературном процессе и благодатная почва для выявления параллелей междуразвитием литературы, живописи и музыки.«День гнева» начинается страшной картиной мировой катастрофы2:рассыпается в прах Вселенная и останавливается «saeculum», то есть земноевремя3.Dies irae, dies illaSolvet saeclum in favillaTeste David cum Sybilla.Этот день настанет со всей неизбежностью, так как это предсказываютсвященныестроки(возникаетобразСлова,которомутакпоклонялисьфранцисканцы) древних ветхозаветных пророков царя Давида и СивиллыКумской; при этом грозное предсказание дано человечеству через двух пророков,1Мне день и ночь покоя не даетМой черный человек.
За мною всюдуКак тень он гонится. Вот и теперьМне кажется, он с нами сам-третейСидит. (Маленькие трагедии. Моцарт и Сальери. Сцена II)2Текст «Реквиема» цитируется по по: Contini G. Letteratura italiana delle origini. Firenze. 1970.P.16-18.3О понятии времени в литературе см.: Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе //Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М. 1975. С.306-308; Гуревич А.Я..
Категориисредневековой культуры. М. 1972 (глава «Что есть время?»); Лосев А.Ф. Античная философияистории. М. 1977; Андреев М.Л. Время и вечность в Божественной комедии // Дантовскиечтения. М.1979. C. 156 – 212.278носителейимужского(Давид)иженского(Сивилла)начал.Средивсеобъемлющего ужаса появляется беспощадный Судия:Quantus tremor est futurusQuando Judex est venturusCuncta stricte discussurus!Это судия, изображенный Микеланждело в Сикстинской капелле; итак,мировое зло повержено и уничтожено.
Судить он будет «stricte» (строго, точно):это предвещает строжайшую классификацию пороков и преступлений девятикругов Ада, описанную Данте.И вот наступает самый страшный момент - звучит апокалиптическая труба,которая пробуждает мертвецов на кладбищах; они встают из могил и со всехконцов земли идут на суд Божий. Эта сцена стала одной из самыхраспространенных в иконографии, наиболее известное из таких изображений серия фресок Синьорелли в соборе Орвието. Данте также говорит о восстаниимертвых из могил в известной сцене из X песни Ада (X, 6 – 12).Tuba mirum spargens sonumPer sepulcra regionumCoget omnes ante tronum.При этом зрелище задрожит и удивится (перевод «stupebit» – вздрогнет отстраха и изумления) и природа, и сама Смерть.
Смерть в средневековых текстахперсонифицирована и предстает то как мужчина, то как женщина – это илиапокалиптический всадник на бледном коне с мечом, или женщина в белом скосой (смерть по латыни и по-итальянски - женского рода).Mors stupebit et naturaCum resurget creatura279Judicandi responsuraЭто удивление выражено у Данте, только что перешагнувшего порог Ада исмотрящего на бесконечную череду мертвецов – Ужели смерть столь многихпоглотила… /Больше связи с Данте, чем с Франциском/E io, che riguardai, vidi una’nsegnaChe girando correva tanto ratta ,Che d’ogne posa mi parea indegna;E dietro le venia si lunga trattaDi gente, ch’i’ non averei credutoChe morte tanta n’avesse disfatta. (Ад, III,51 – 57)И вот начинается суд; сидящий на троне грозный Судия держит в рукахКнигу, где написано все про каждого, и все тайное становится явным:Liber scriptus profereturIn quo totum contineturUnde mundus judicetur.Вновь возникает образ Логоса – Книги, того самого Божественного исвященного Слова, которому поклонялся Франциск.
Nil inultum remanebit – ничтоне останется сокрытым…Сидящий на троне Судия – это «Rex tremendae maestatis» (царь, страшный всвоемвеличии),этовеличественныйвосточныйвизантийскийХристоспалеохристианских и романских соборов Рима, Палермо, Монреаля, Равенны,Венеции, одетый в императорский пурпур и неумолимо смотрящий с золотыхмозаик куполов на лежащего по прахе грешника.
В таком Христе акцентируетсяего божественная, царскаяипостась. Именно такой Христос, простив лишьнемногих праведников, приговаривает грешников к вечному огню:280Confutatis maledictisFlammis ardibus addictisЗдесь огонь представляется уже не в качестве могущественной, нопрекрасной и радостной стихии («брат огонь»), которую благословляет ФранцискАссизский в «Гимне творений»; у Томмазо да Челано это адское пламя, жестокоеорудие уничтожения всего живого на Земле и инструмент беспощадного Божьегогнева.
Надежды для грешников них больше нет; поистине – Входящие, оставьтеупованья! Ад – это тоска богооставленности, гениально выраженная Моцартом втеме «Lacrimosa».Начинается молитва «Lacrimosa»; здесь тон произведения резко меняется,исчезают интонации ужаса. Несчастный грешник молит Сидящего на троне опощаде, напоминая ему, что он простил и разбойника на кресте, и МариюМагдалину,давнадеждусамомустрашномураздавленный и раскаявшийся, дрожит и умоляетвизантийский царь исчезает и появляетсяпреступнику.Грешник,о прощении.
И вотдругой Христос,в которомакцентируется его человеческая ипостась, это fons pietatis (источник милосердия),именно на ней делали акцент францисканцы, для которых бог – это прежде всегоисточник добра, всепрощения и милосердия.Это уже другойХристос,человечный, смиренный, сам прошедший через духовные страдания и сомнения вГефсиманском саду, и в час предсмертных страданий воскликнувший – Отец мой,почему ты меня оставил? Именно таким, страдающим и истекающим кровью, новсепрощающим, изображается он на новых готических распятиях, в новыхготическиххрамахфранцисканскогоордена(вспомним,чтоименнофранцисканцы начали строить свои церкви в новом готическом стиле).Молящийся напоминает Христу, что именно он, человек, является конечнойцелью жизненного пути:Recordare, Jesu pieQuod sum causa tuae viae,281Ne me perdas illa die.Он напоминает Ему и некоторые моменты его жизни, связанные смилосердием ипрощением.
Это прежде всего, сцена разговора с женщинойусталого Иисуса, присевшего в пути у колодца Иакова в Самарии1:Quarens me sedesti lassusRedemisti crucem passus,Tantus labor non sit cassus.Это также две самые известные истории о прощении в Новом завете –прощение Марии Магдалины и разбойника на кресте. Здесь опять возникаютобразы как мужского (разбойник), так и женского начал (Мария Магдалина);Иисус, таким образом, прощает весь человеческий род и дает надежду грешнику:Qui Mariam absolvistiEt latronem exhaudistiMihi quoque spem dedisti.Молитва растет и ширится, снова возникает образ ада и вечного огня, но Богпрежде всего милостив и добр и тот, кто раскаялся, избежит ада:Preces meae non sunt dignae,Sed tu bonus fac benigne,Ne perenni cremer igne.Молитва завершается словами о необходимости добра, милосердия и покоя вэтот скорбный и страшный день.
Именно здесь звучат францисканские интонации– Pace e bene! (Мир и благо).1О значении этой библейской сцены см.: Ренан Э. Жизнь Иисуса. М. 1991. С.174 – 178.282Lacrimosa dies illa,Qua resurgetex favilla,Judicandus homo reus;Huic ergo parce, Deus.Pie Jesu Domine,Dona eis requie.«Реквием» - вечный покой – такими словами заканчивается это трагическоепроизведение, полный драматизма крик на краю бездны. Это великийфранцисканский идеал, появившийся среди крови и предательств тринадцатогостолетия, породившегои светлого Poverello – Франциска Ассизского - исумрачного гения Данте.Францисканство – это не только «Песнь брата Солнца» – песнь света ирадости, это и «День гнева» – крик ужаса во тьме.
Но и само христианство – этоне только Нагорная проповедь, но и Апокалипсис. Д.С.Мережковский, глубокийзнаток итальянского средневековья, так пишет об этом ветхозаветном «древнемужасе», о том, что Бог - не только любовь, но и ужас: «Люблю Бога, и, однако,древний ужас Бога все-таки снова и снова пробуждается в сердце моем: ужас этотв покаянном вопле десяти веков – Dies irae, dies illa solvet saeclum in favilla - ввидении Страшного Суда: «Идите от меня, проклятые, в огонь и муку вечную»…Но как бы ни был силен в нас ужас Врага небесного, никогда не будет ужас этотисточником нашей религии…», и совершенная любовь изгоняет страх.
Сущностьхристианства – в победе евангельской любви над ветхозаветным ужасом1.Почему же последователь самого радостного из итальянских религиозныхдеятелей создает это ужасающее произведение, наполненное мщением, гневом иболью? Ответ – в кровавой истории Италии того времени, описанной черезнесколько десятилетий Данте.
Италия XIII столетия – это враждующие гвельфы игибеллины, истребляющие друг друга кланы и семьи (Данте призывает1Мережковский Д.С. Толстой и Достоевский. М. 1995. С.313 – 314.283прекратить нескончаемую вражду между Мональди и Филиппески, Монтекки иКапулетти), страшные предательства (ужасная смерть Уголино и его детей) ижестокие убийства (судьба Паоло Малатесты и Франчески да Римини).В «Божественной комедии», где так много гнева и жестокости, естьнесколько известных инвектив – и инвектива против Пизы, где звучат те жебиблейские апокалиптические ноты, когда поэт призывает сдвинуться островаКапрайа и Горгона так, чтобы воды Тирренского моря хлынули на этотпредательский город и затопили его со всеми его жителями.Это и знаменитаяинвектива против Италии (Италия, раба, скорбей очаг…): Ai serva Italia, di doloreostello! Италия того времени – это Ад, это тот сумрачный лес, наполненныйпризраками и чудовищами, в котором заблудился Данте. Слишком многонакопилось зла, предательства, братоубийства, крови и горя, слишком большаяинтенсивность греха и ожидание того, что чаша божьего терпения вот-вотпереполнится и справедливый гнев божий испепелит всех.Понятие времени и хода мировой истории.
Но в этом средневековом гимне,как и в других средневековых произведениях на тему Апокалипсиса, от «ВиденияСв.Павла» до «Божественной комедии» Данте, содержится и нечто болееглубокое, относящееся к европейской концепции хода мировой истории – этообраз и понятие времени. Символ возникает с первых же строк: «Saeculum» - этослово многозначно, оно включает в себя одновременно и весь материальный мир,и ход земного времени, которому он подчиняется, это некий средневековыйхронотоп, единение материального пространства и земного времени, в противовесидеальному потустороннему миру, в котором царствует вечность. Вспомнимдантовское описание смерти Беатриче из «Новой жизни», вдохновленноебиблейскими строками: E maravigliandomi in cotale fantasia, e paventando assai,imaginai alcuno amico che mi venisse a dire: ”Or non sai? La tua mirabile donna epartita di questo secolo”1.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
