Диссертация (1145147), страница 26
Текст из файла (страница 26)
С.116.2О Кортонском лаударии см.: Mancini F. Il tempo della gioia. Un’interpretazione del “Laudario diCortona con appendice di note esegetiche. Roma. 1996.3Лаударий хранится в городской библиотеке города Кортона, кодекс № 91.4История литературы Италии. Под ред. Андреева М.Л., Хлодовского Р.И. М. 2001. С.131.121Vostro omo son, ma raxon el chomandaDondo por mi ca non remagnaKe no ve serva, dolce dama,Per fina amansa.Ибо вы, мадонна, стоите так высоко, я ваш верный слуга, и никогда так неслучится, чтобы не служил вам, прекрасная дама, истинной любовью1.Поэтические тексты Франциска Ассизского вписываются в рамки жанралауды и по стилистике, и по ритмике, и по своему назначению – все онипредназначены для богослужения и проповеди, обращенной к самым широкимслоям населения; в особенности, по мнению Дж.
Варанини, именно «Гимнтворений» может считаться прототипом самого жанра лауды2.Кроме того,все молитвы и гимны, сочиненные Франциском, имели имузыкальное сопровождение; иногда это были уже существующие народныемелодии, иногда – мелодии, написанные самим Франциском. Так, недавно былнайден пергамент, содержащий самый известный францисканский текст – «Гимнтворениям» с малопонятными надстрочными знаками, напоминающими ноты,расшифровать которые уже не представляется возможным.Необходимым элементом поэтической проповеди Франциска был и некийстранный ритмический танец, что неоднократно отмечали его биографы3; вовремя этого танца Франциск подпрыгивал и содрогался, как бы не владея собой всостоянии «совершенной радости», что, однако, вызывало у слушателей егомолитв и проповедей не смех, а скорбный стон.
Впоследствииучастникимистического движения Алилуйа, большинство из которых были францисканцы,восприняли и этот элемент проповеди; у флагеллантов мы также видим этотстранный танец, который, кроме того, сопровождался и ударами хлыста.Напомним, кроме того, что некий ритмичный сакральный танец является частьюмистического направления в исламе – суфизма, распространенного именно в эти1Челышева И.И. Формирование романских литературных языков: итальянский язык. С. 117.См. об этом: Laude dugentesche. A cura di Varanini G.
Padova. 1972. P.IX – X.31Cel 73, 1Cel 86.2122столетия на Ближнем Востоке, с которым Франциск, без сомнения, был знаком,если вспомнить о его странствиях по арабскому востоку; близость европейских иисламских мистиков была уже неоднократно предметом исследования.Частью францисканской проповеди были также и примитивные театральныепредставления(этокакразвремязарождениярелигиознойдрамы).Францисканские биографы сообщают о некоторых из таких импровизированныхспектаклей. Франциск, стремясь к максимальной наглядности, придумал и нечтонаподобие кукольного театра – трогательный рождественский презепий1; этоизобретение имело столь необыкновенный успех, что и по сей день во времяРождества без него невозможно себе представить ни одного католического храмаво всем мире.Необходимо отметить также, что в наследии Франциска используются дваязыка – более или менее правильная «церковная» латынь и так называемый“volgare”, то есть староитальянский (в данном случае – с элементами родного дляФранциска умбрийского диалекта).
Так, два текста («Гимн творениям» и «Слова смелодией» для кларисс дошли до нас на итальянском языке, остальные – налатыни.Все они написаны очень простым ритмичным языком, постоянноповторяющиеся грамматические и синтаксические конструкции как бы созданыдля запоминания средневековым человеком, который должен был полагатьсяпрежде всего на свою память и на устную традицию в силу почти всеобщейнеграмотности, а не на редкий и дорогой пергамент.
Устная традиция вофранцисканском наследии здесь во многом оказалась сильнее письменной:многие молитвы Франциска дошли до нас, передаваясь исключительно из уст вуста через многие столетия, что еще раз заставляет нас вспомнить о мистическойсиле Слова.Общая тема лауд Франциска может быть выражена заключительнымисловами его «Гимна творениям»: «Laudate et benedicete mi’ Signore et rengratiate etserviateli cum grande humilitate». Томмазо да Челано пишет: «Кто сумеет1Существует не самый удачный перевод этого термина на русский язык – «вертеп».123рассказать, с какой радостью и наслаждением наблюдал он в творении мудростьТворца, всесилие его и милосердие?Часто это созерцание наполняло егорадостью дивной, несказанной,, когда он глядел на Солнце, когда он созерцалЛуну, звезды и твердь небесную… Как некогда три отрока, ввергнутых враскаленную печь, призвали все стихии вознести хвалу и прославить Создателявселенной, так и этот человек, в котором был дух Божий, не переставал славить,восхвалять и прославлять творца и правителя всего во всех тварях и стихиях….
Иесли где-нибудь встречалось ему большое множество цветов, он подходил к ними им проповедовал, призывая воздать хвалу Господу, словно и они были наделеныразумом. Так же колосья и виноградные гроздья, камни и леса, воды источников изелень садов, саму землю и огонь, воздух и ветер он в целомудрии душевномсклонял возлюбить Господа и побуждал их воздать ему хвалу. Ко всему творениюон обращался с именем брата и каким-то дивным, никому другому не доступнымобразом метко задевал внутреннюю, сердечную тайну любого творения…»1.Тема хвалы Богу и всем его творениямявляется центральной во всейрелигиозной литературе, в особенности в литературе ярко выраженногомистического направления: для мистика восхищение творениями является актомбожественной любви, которая ведет его к абсолютной свободе, о чем писалвеликий немецкий мистик Майстер Экхарт2.
Философской основой этого ученияявляется мысль Псевдо-Дионисия Ареопагита: восхваляя творения Бога, мистикнеминуемо восхваляет и самого Бога как первопричину всего сущего;совершенствобожественныхтворенийявляетсязеркаломбожественногосовершенства и доказательством существования высшей (божественной) степенисовершенства3.Как сообщают францисканские жизнеописания4, ассизский святой послесочинения слов и мелодии «Гимна творений» повелел своим последователям идти11Cel I, 80 – 81.См. об этом: Guarnieri R. Il movimento del libero spirito dale origini al secolo XVI // Archivioitaliano per la storia della pietà. IV. 1965.
P.351 – 708.3Casella M. Il Cantico delle Creature, testo critico e fondamenti di pensiero // Studi medievali, XVI.1943 – 1950. P. 102 – 134.4SpecPerf, LegPer2124по свету и всегда петь его после произнесения ими проповеди, подобно«менестрелям Господа Бога» (“post predicationem omnes cantarent simul laudesDomini tamquam joculatores Domini”) и нести «духовную радость» (“laetitiaspirituale”) в сердца людей (“corda hominum”); очевидно при этом созвучие формcorda (лат. cor, cordis) и corda (итал.
corda – струна музыкального инструмента).При этом радость, испытываемая Францском, имела все же некийболезненный оттенок; его биографы рассказывают, что Франциск часто напевалсвою любимую простую песенку; мы не знаем, была ли она народногопроисхождения или принадлежала самому Франциску:Tanto e’ il bene che io aspettoChe ogni pena mi e’ diletto.Столь велико благо, которого я жду,Что любое страданье мне – радость.Эта экстатическая «радость-страданье»1, даже учитывая ее болезненныйаспект -спасительна, это противовес и противоположность «ацедии» –губительной тоске и меланхолии, идущей от неудовлетворенности всем миром(именно от этого духовного недуга страдал Франческо Петрарка, сам глубокосознававший его фатальность и греховность).
Именно на необходимостидуховнойрадостиинаопасностимеланхолии,посылаемойДьяволом,неоднократно настаивает Франциск в своих наставлениях и проповедях2; именнодуховнуюрадостьдолженнестилюдям«менестрельГосподаБога».Впоследствии через несколько десятилетий подобный взгляд на религиознуюпоэзию был сформулирован другим великим францисканцем, основателемкаталанской литературы Раймундом Луллием в «Книге о созерцании Бога»:1Ассоциации с А.Блоком объяснимы, так как и у Блока, и у Франциска тема «радости –страданья» имеют одно (средневековое французское) происхождение.
О средневековых истокахблоковских образов см.: Жирмунский В.М. Драма Александра Блока «Роза и крест».Литературные источники // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л..1977. С. 244 – 322.22Cel II, 125.125поэзия должна восхвалять и благословлять Создателя; именно для этогосуществует музыка и музыкальные инструменты.В средневековой литературе существовал также некий образ пророкаДавида – псалмопевца, который воспринимался как родоначальник религиознойпоэзии и музыки, как первый «менестрель Господа Бога» и образец для всехтрубадуров1; десять струн его музыкального инструмента символизируют десятьзаповедей.ФранцисканскийбиографБонавентурауподобляетФранцискаАссизского именно пророку Давиду: «Все, что он видел, побуждало его воздаватьхвалу Господу… В каждой твари он видел благодать Божию, излившуюся на нее,и впитывал эту благодать с величайшей любовью и радостью, словно ручьи,вытекающие из одного источника. В согласии движений и способностей,дарованных этим тварям Господом, он прозревал небесный замысел и вслед запророком Давидом призывал всякую тварь воздать хвалу Господу»2.Образ пребывающего в экстатическом состоянии странного обликабродячего поэта и певца быстро распространился по Италии: всего черезнесколько лет после смерти ассизского святого, в 1233 году возникло народно –религиозное движение Алелуйя; городские улицы и площади наполнилисьфанатичными толпами, среди них выделялись народные проповедники, странно идаже вызывающе эксцентрично одетые (удивительным образом напоминающиерусских юродивых), с музыкальными инструментами в руках, поющие хвалыГосподу на народном языке3.
Большинство из них были францисканцами,продолжившими, таким образом, традиции своего основателя. Среди первыхфранцисканцев - народных поэтов и проповедников рапространились слованародной песенки, которую любил петь Франциск, очень четко выразившиеосновную идею францисканского движения - идею обновления, веры в то, что для1См. об этом: Atkinson Jenkins T. Eructavit, an Old French Metrical Paraphrase of Psalm XLIV.Dresden.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
