Диссертация (1145123), страница 49
Текст из файла (страница 49)
Х.) или с риторическойтрадицией, восходящей к этому автору. По крайней мере, возникаетвпечатление, что он, выросший среди людей близких к литературе,160следовал советам, изложенным в этом трактате [Barnes 1985: 206–207, 217–218]. Действительно, в «Скорпиаке» Тертуллиан пишет: «Как говорилХристос, если не так, как <Его слова> трактует христианин? Но когда Онзапрещает обдумывать ответ перед судилищем, Он наставляет Своих слуг,обещает, что будет отвечать Святой Дух; и когда хочет, чтобы братапосетили в темнице, Он предписывает заботиться об исповеднике; и когдаутверждает, что Бог отомстит за избранных Своих, облегчает их страдания;также в притче о семени, иссохшем после <того, как взошло> терние,изображает жар преследований.
Если это не так понимают, как оноизлагается, то, без сомнения, оно подразумевает отличное от сказанного, ииное в словах будет, иное в мыслях, как аллегории, как притчи, как загадки(et aliud in vocibus erit, aliud in sensibus, ut allegoriae, ut parabolae, utaenigmata)» (11, 3-4). Квинтилиан давал такое определение: «Аллегория,которую переводят словом иносказание, словами показывает одно, мыслью –другое(autaliudverbis,aliudsensu160ostendit),илидажеиногдаПо словам Тертуллиана, один из его родственников «среди прочих досуговсвоего пера» даже составил объяснение к «Картине» Кебета в виде вергилиевскихцентонов: Meus quidam propinquus ex eodem poeta inter cetera stili sui otia Pinacem Cebetisexplicuit. (Tert. De praescr. 39, 4).)235противоположное.
<...> Например: “О, корабль, унесут тебя в море новыеволны. Что ты делаешь? Решительно занимай гавань!” — и все это место уГорация, в котором он называет корабль вместо государства, волны и буривместо гражданских войн, гавань вместо мира и согласия (totusque ille Horatilocus, quo navem pro re publica, fluctus et tempestates pro bellis civilibus, portumpro pace atque concordia dicit)» (Quint.
Inst. orat. VIII, 6, 44).161Рассмотрим, является ли сходство между приведёнными отрывкамислучайным или Тертуллиан при написании разбираемого нами отрывкаориентировался на слова Квинтилиана и(ли) на стихи Горация.В пользу случайности сходства говорят, во-первых, отсутствие всочинениях Тертуллиана имени Квинтилиана и, во-вторых, наличиеобъяснимых близостью тематики параллелей между одой Горация иинтерпретируемым у Тертуллиана евангельским отрывком о буре.Καὶἐμβάντιαὐτῷεἰςτὸπλοῖον O navis, referent in mare te noviἠκολούθησαν αὐτῷ οἱ μαθηταὶ αὐτοῦ. fluctus.
o quid agis? fortiter occupaκαὶ ἰδοὺ σεισμὸς μέγας ἐγένετο ἐν τῇportum. nonne vides, utθαλάσσῃ, ὥστε τὸ πλοῖον καλύπτεσθαιnudum remigio latusὑπὸ τῶν κυμάτων, αὐτὸς δὲ ἐκάθευδεν. et malus celeri saucius Africoκαὶπροσελθόντεςἤγειραναὐτὸν antemnaeque gemant ac sine funibusλέγοντες˙ Κύριε, σῶσον, ἀπολλύμεθα.καὶλέγειαὐτοῖς˙Τίδειλοίἐστε,vix durare carinaepossint imperiosiusὀλιγόπιστοι; τότε ἐγερθεὶς ἐπετίμησεν aequor? non tibi sunt integra lintea,τοῖς ἀνέμοις καὶ τῇ θαλάσσῃ, καὶ ἐγένετο non di, quos iterum pressa voces malo.γαλήνη μεγάλη.И,когдаОнquamvis Pontica pinus,взошёлнасудно,silvae filia nobilis,последовали за Ним ученики Его.
И iactes et genus et nomen inutile:вот волнение великое возникло на nil pictis timidus navita puppibus161Ср.: «Как умеренное и подходящее её (т. е. метафоры) использование украшаетречь, так частое затемняет и делает отталкивающей, постоянное же превращает валлегорию и загадки (in allegorian et aenigmata exit)» (Ibid. VIII, 6, 14).236море, так что судно покрывалосьволнами, а Он спал. И, подойдя, ониразбудилиЕго,говоря:fidit.
tu nisi ventisdebes ludibrium, cave.«Господи, nuper sollicitum quae mihi taedium,спаси, погибаем». И Он говорит им: nunc desiderium curaque non levis,«Почему вы трусливы, маловеры?»Тогда, встав, запретил ветрам и морю,interfusa nitentisvites aequora Cycladas.и сделалась великая тишина (Мф. 8:23-27).«О, корабль, унесут тебя в море новые волны. Что ты делаешь: решительнозанимай гавань. Разве не видишь, что борт лишён весел, и мачта поврежденабыстрым африком, и реи трещат, и без канатов днище едва может выдержатьсилу моря? Нет у тебя ни целых парусов, ни богов, чтобы тебе, подавленномубедой, призывать их. Хотя ты, понтийская сосна, знатная дочь леса,хвалишься и родом, и <ставшим> бесполезным именем, ничуть не полагаетсябоязливый моряк на разрисованную корму.
Ты, если не хочешь статьигралищем ветров, остерегайся. Прежде ты для меня тревожащая тягость,теперь — желание и нелёгкая забота, избегай разлившегося у блистающихЦиклад моря» (Hor. Carm. I, 14).Как уже было отмечено, Тертуллиан крайне редко называл тех авторов,чьи тексты использовал, существенно их изменяя. Поэтому отсутствие имениМарка Фабия Квинтилиана, равно как и имени Квинта Горация Флакка втрудах карфагенского апологета ни о чем не говорит.Корнель Совак, отрицая влияние горацианского образа кораблягосударства на короля Белу IV, упоминувшего в письме «челн верных»(fidelium navicula), объясняет появление этого словосочетания у монархазаимствованием из Евангелия. Среди текстов, в которых встречается navicula,К.
Совак приводит и рассматриваемый нами фрагмент из сочинения «Окрещении» Тертуллиана [Szovák 1990: 3].Образы и названия, связанные с римской государственностью,неоднократно упоминались Тертуллианом в экклесиологическом контексте.237В сочинении «О венке», где он доказывает, что «награждение солдат венкамии вообще военная служба несовместимы с христианством» [Альбрехт 2005:1667], он пишет: «Но твои сословия, твои магистраты и само имя курии это –Церковь Христова (sed tui ordines et tui magistratus et ipsum curiae nomenEcclesia est Christi)» (De cor. 13, 1). В «Апологетике» читаем: «Когда сходятсячестные и добрые, когда собираются набожные и целомудренные, следуетговорить не о группировке, а о курии (non est factio dicenda, sed curia)» (Apol.39, 21).
Заимствованным у язычников титулом рontifex maximus («верховныйжрец») Тертуллиан называл в насмешку римского епископа (De pud. 1, 6)[Rankin 1995: 165]. Христос у него – «Понтифик Отца», «Понтифик БогаОтца», «истинный Понтифик», «Понтифик необрезанного священства» (Adv.Marc. IV, 13, 4; 35, 7 и 11; V, 9, 9), «Понтифик спасения» (Tert. De carn. 5,10).)Учитывая эту вольность апологета при усвоении терминов из римскойполитической и религиозной жизни можно допустить и обращение его кгорацианской аллегории римского государства в экклезиологическомконтексте. Такая позиция Тертуллиана становится более понятной, еслиучитывать его слова, когда он, описывая место христиан в империи и сильнопреувеличиваяихколичество,делалЦерковьзначительнойчастьюгосударства: «Мы существуем со вчерашнего дня, а заполняем уже все, чтопринадлежит вам: города, острова, форты, муниципии, рыночные площади,сам военный лагерь, трибы, декурии, дворец, сенат, форум; одни лишь храмымы оставляем вам» (Apol.
37, 4).Тертуллиан, конечно, не считает, что христианская община должнаинкорпорироваться в Римскую империю: она призвана её заменить. Помнению Ж.-М. Орню, «римский христианин рассматривает государство,членом которого он является, лишь как часть <…> порядка и братства, болеевеликих, образуемых вселенной» [Hornus 1958: 38]. Тертуллиан утверждает:«Для нас нет дела более чуждого, чем государство; мы признаем одногосударство — вселенную (nec ulla magis res aliena quam publica. Unam238omnium rem publicam agnoscimus, mundum)» (Apol.
38, 3). Церковь, не имеяграниц и объемля всю вселенную, естественным образом приходит на местоимперии: «Усилия христианских апологетов своими диалектическимиуловками прикрывали и то новое, что было в христианстве длясинкретического сознания и что было унаследовано христианством отиудаизма, – а именно церковь, как своеобразное социальное соединениелюдей, как своеобразную общественную форму, которая одинаково сабсолютистскими формами государственной организации представляласобойграндиознуюпопыткуреставрацииРимскойимперии»[Преображенский 1965: 345]. Становясь преемницей государства, Церковь поправу может принять на себя эпитеты, закреплённые ранее за ним.Аргументом в пользу намеренного использования Тертуллианом вотношении Церкви образа из оды Горация, служит то обстоятельство, чтопри пересказе евангельского отрывка апологет изменяет порядок слов ивставляет слово с корнем fer-.
В Евангелии говорится о море, судне и волнах,у Тертуллиана (как и у Горация) – о лодке, море и волнах. Между словом«корабль» (navis) и предложно-падежной конструкцией «в море» (in mare ) уримского поэта стоит слово «унесут» (referent). У латинского апологетамежду словом «лодка» (navicula) и конструкцией «в море» (in mari)появляется форма «представляла» (praeferebat).Тертуллианбылсклоненкпереоценкеценностей.Римскогонационального героя Энея он объявляет предателем и дезертиром (Ad nat. II,9, 12–8), а Дидону, основательницу Карфагена, – «безупречной женщиной»(De an.
33, 9), которая не уступает Ромулу (Ad nat. II, 9, 19); СципионаЭмилиана он изображает кровавым убийцей (Ad nat. II, 14, 6), а женуГасдрубала, бросившуюся с детьми в огонь (Ad nat. II, 9, 13, ср.: I, 18, 3), –патриоткой и героиней. Антагонистическая пара «мир-море» и «Церковьлодка» – естественные образы в работе, посвящённой крещению – неединственная, которую использовал Тертуллиан. Говоря о наградном венке,апологет вводит другую пару: «лагерь света» (castra lucis) и «лагерь тьмы»239(castra tenebrarum) (De cor. 11, 4). Если под «лагерем тьмы», судя поконтексту, понимается, в том числе, и римский военный лагерь, то под«морем» с его волнами-гонениями – не только абстрактный «языческиймир», но и конкретное государство.
По иронии судьбы Рим, предмет тревог изабот Горация, из терпящего крушение корабля превращается в море.Вернёмся к слову navicula. Ниже лодка, которую Пётр оставил, когдаего призвал Христос, называется navis (De bapt. 12, 9). Возможно, это сделанодля того, чтобы подчеркнуть заслугу апостола, бросившего не лодку, акорабль. Редкое для Тертуллиана слово naviculа было призвано показатькажущуюся уязвимость Церкви, в том числе, и при сопоставлении скораблём-государством Горация.
Кроме того, Тертуллиан неоднократноиспользовалпоотношениюкхристианамиихделам,словасуменьшительным суффиксом -ul-. В начале разбираемого сочинения онписал: «Но мы, рыбки (pisciculi), в соответствии с ΙΧΘΥΝ162 нашей, ИисусомХристом, в воде рождаемся и спасаемся не иначе, как пребывая в воде» (Debapt. 1, 3). В «Апологетике» появляются «обедики»: «Что же удивительного,если при столь великом дружестве люди едят вместе? Ведь вы поноситенаши небольшие обеды (cenulas nostras) не только как опозоренныепреступлением, но и как расточительные» (Apol.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
