Диссертация (1144891), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Фриккенштейн утверждает, что политика Россиив Центральной Азии строится на принципах гегемонизма: она стремится ограничитьсуверенитет государств региона и установить контроль над их внешними связями,развивая взаимодействие с ними исключительно в сферах безопасности и энергетики. В то же время, подобную ситуацию автор воспринимает как должное: он необрушивается с критикой на Москву и призывает руководство США учитывать еезаконные интересы при реализации своей дипломатии180. Данный подход вызываету нас понимание, однако оценки, высказанные С. Фриккенштейном, представляютсянам не соответствующими действительности, поскольку ни о какой гегемонии России в постсоветской Центральной Азии речи идти не может.Британский эксперт Э. Акерман полагает, что современная политика Россиив Центральной Азии является продолжением внешнеполитического курса Российской империи и СССР, поскольку Москва все еще воспринимает данный регион какпродолжение своей территории на юг.
Автор высоко оценивает роль России в центральноазиатских делах, полагая, что для всех стран региона она представляетсяглавным гарантом безопасности и стабильности, для Узбекистана и Таджикистана— непримиримым борцом с исламским экстремизмом, для Казахстана и Киргизии— противовесом гегемонистским устремлениям Узбекистана и Китая181. Подобныеоценки являются довольно точными и верно отражают положение дел в регионе.179Jackson N. J. The role of external factors in advancing non-liberal democratic forms of political rule: a case studyof Russia’s influence on Central Asian regimes // Contemporary Politics.
2010. № 1. Р. 101–118.180Frickenstein S. G. The resurgence of Russian interests in Central Asia // Air & Space Power Journal. 2010. № 1.Р. 67–74.181Akerman E. Central Asia in the mind of Russia: Some political considerations // The Review of InternationalAffairs. 2003. № 4. P. 19–31.81Аналогичные сюжеты затрагивает в своей монографии британский исследователь Л. Джонсон. Она сравнивает возвращение России в Центральную Азию в годы президентства В.
В. Путина с присоединением региона к Российской империи вовремя правления Александра II и приходит к заключению, что в обоих случаях речьшла о восстановлении позиций великой державы на мировой арене после крупныхпровалов в ее внешней политике — соответственно, после поражений в Крымскойвойне и в Холодной войне. Главный акцент автор делает на изучении взаимодействия России и центральноазиатских республик в сфере безопасности, полагая, чтооно является взаимовыгодным и безальтернативным для обеих сторон182. Указанныетезисы представляются нам оригинальными и заслуживающими одобрения.Другой британский эксперт, Дж. Перович, квалифицирует внешнюю политику России в Центральной Азии как сочетание великорусского национализма ипрагматического подхода к международным делам. Ключевыми направлениями сотрудничества Москвы и стран региона он, вслед за своими коллегами, называет безопасность и энергетику.
Главной задачей России на предстоящие годы автор видитразвитие интеграции с государствами Центральной Азии, предполагающее существенное расширение спектра их взаимодействия183. Данные выводы не вызываюту нас сомнений.Британский исследователь российского происхождения А.
Матвеева проводит политологический анализ действий Москвы в Центральной Азии в годы президентства В. В. Путина. Она утверждает, что, вопреки неблагоприятным прогнозам,к середине 2000-х гг. Россия смогла прочно закрепиться в данном регионе, причемне только в военном, но и в экономическом плане.
Характерными чертами центральноазиатской политики В. В. Путина автор называет «россиецентризм» (примат защиты интересов Москвы), применение разнообразных подходов при реализациисвоих задач, использование Центральной Азии в качестве «тестовой площадки» дляапробации «пилотных проектов» российской дипломатии. Оценивая внешнюю политику Москвы в изучаемом регионе как довольно успешную, автор констатирует,что ее осуществлению мешают несколько моментов: использование центральноазиатскими республиками средств, выделяемых им Российской Федерацией, не по прямому назначению, что приводит к их частичному растворению; неспособность182Jonson L. Vladimir Putin and Central Asia.
The shaping of Russian foreign policy. London, 2004. 256 p.Perovič J. From disengagement to active economic competition: Russia’s return to the South Caucasus and CentralAsia // Demokratizatsiya. 2005. № 1. Р. 61–85.18382Москвы оказывать влияние на внутриполитические процессы в регионе; нежеланиеРоссии продолжать выполнение «цивилизационной миссии» в отношении странЦентральной Азии; рост ксенофобии среди ее населения184. На наш взгляд, вышеозначенные выводы являются вполне корректными и адекватно отражают проблемыроссийско-центральноазиатского сотрудничества на современном этапе.Французский политолог Ф.-Ж. Дрейфюс выявляет интересы России в Центральной Азии. Он приходит к оригинальному выводу, что страны региона важныей не только в экономическом и военном плане, но и из соображений психологии:Москва испытывает к ним «особые чувства», уходящие корнями в имперский период ее истории, и роль подобного «сентиментального фактора» при определенииособенностей соответствующего вектора ее дипломатии является не меньшей, чемзначение иных обстоятельств185.С Ф.-Ж.
Дрейфюсом не соглашаются его французские коллеги В. Бернар,П. Цвижич, Л. Фор, М. Ганглофф и Р. Моро. Они утверждают, что единственнойзадачей России в Центральной Азии является установление контроля над энергоресурсами стран региона и средствами их доставки на внешние рынки. ПозицииМосквы в изучаемом регионе авторы характеризуют как стабильные, отмечая, чтоцентральноазиатские республики сохраняют от нее сильную зависимость186. Приведенные тезисы представляются нам дискуссионными и сильно упрощающими реальную ситуацию.Генерал французской армии А. Пари характеризует политику России в Центральной Азии как грамотную и высокоэффективную. Ее главной целью он видитвосстановление Москвой сферы своего традиционного влияния в границах бывшейРоссийской империи или СССР187.
Данные выводы также вызывают у нас определенные сомнения.Шведские политологи Б. Нюгрен и Н. Сванстрём, напротив, утверждают, чтос течением времени воздействие Москвы на центральноазиатские республики становится все менее заметным. По их мнению, государства региона сохраняют заинтересованность в развитии контактов с Россией по трем основным причинам: ониMatveeva A.
Return to Heartland: Russia’s Policy in Central Asia // The International Spectator. 2007. № 1.Р. 43–62.185Dreyfus F.-G. La Russie et l’Asie centrale // Géostratégiques. 2006. № 12. Р. 99–106.186Bernard V., Cvijic P., Fort L., Gangloff M., Moreau R. Russie: Quelle stratégie de puissance? // Base de Connaissance AEGE. 2006. № 12. 28 р.187Paris Н. La politique russe en Asie centralе // Géostratégiques. 2010.
№ 28. Р. 43–52.18483видят в ней главную опору для своих коррумпированных авторитарных режимов,основного гаранта своей безопасности и крупнейшего импортера своей рабочейсилы. Наиболее зависимым от Москвы государством авторы называют Казахстан,тогда как Узбекистан и Туркмению они квалифицируют как страны, практическисошедшие с орбиты российского влияния188.
Вышеозначенные тезисы представляются нам более реалистичными, чем идеи С. Фриккенштейна и А. Пари.Испанский исследователь А. Сото полагает, что российско-центральноазиатские отношения развиваются одновременно в двух противоположных направлениях.С одной стороны, Россия и страны Центральной Азии связаны полуторавековымивоенными, политическими, экономическими, культурными и духовными узами, которые не были полностью нарушены после распада СССР и обусловили их сильноевзаимное притяжение в 1990–2000-е гг. С другой стороны, обретение бывшими союзными республиками Средней Азии суверенитета резко ослабило их зависимостьот Москвы и предоставило им возможность проводить самостоятельную внешнююполитику, в которой развитие сотрудничества с Россией является одной из основных, но не главной задачей; это предопределило наличие центробежных тенденцийв их взаимодействии с Москвой.
По мнению автора, превалировать в российско-центральноазиатских отношениях поочередно могут то центростремительные, то центробежные силы, что и определяет общий характер их развития в каждый конкретный период189. Данные выводы представляются нам весьма оригинальными и могутрассматриваться как своеобразная модель развития российско-центральноазиатского сотрудничества.Другой испанский эксперт, Х. Моралес, с негодованием отмечает, что с момента распада СССР Москва проводила в изучаемом регионе имперскую политику:в обмен на лояльность, она оказывала тем или иным режимам политическую и экономическую поддержку.
По мнению автора, главным для России в ЦентральнойАзии традиционно является вопрос безопасности, рассматриваемый ею в двух плоскостях: недопущение дестабилизации стран региона и борьба с наркотрафиком итерроризмом. Угрозы первой группы исследователь считает мнимыми, полагая, чтоNygren B. Putin’s use of natural gas to reintegrate the CIS region // Problems of Post-Communism. 2008. № 4.Р. 3–15; Swanström N.
Central Asia and Russian relations: breaking out of the Russian orbit? // Brown Journalof World Affairs. 2012. № 1. Р. 101–113.189Soto A. Reflexiones sobre Rusia y Asia Central: senderos que se cruzan y bifurcan // Revista CIDOB d’AfersInternacionals. 2002. № 59.
P. 123–139.18884Россия способствует автократизации центральноазиатских режимов и росту их коррумпированности, что рано или поздно нанесет ущерб ее собственным интересам.Угрозы второй группы он характеризует как вполне реальные. Говоря о перспективах российско-центральноазиатского сотрудничества, автор выражает сомнения поповоду возможности дальнейшего развития ЕврАзЭС и его преобразования в Евразийский союз, квалифицируя данную идею исключительно как «удачный ход»В.
В. Путина во время предвыборной кампании 2012 г.190. К сожалению, выводыХ. Моралеса во многом являются типичными для представителей западного экспертного сообщества. В них не учитывается индивидуальная специфика изучаемого региона, исключается наличие в нем особых проблем, игнорируемых западными демократиями. Подобный подход ведет к неправильному пониманию самой сущностивнешней политики России в Центральной Азии и искажениям в оценках предпринимаемых ею шагов.С Х.
Моралесом частично соглашается португальский исследовательМ. Р. Фрейре. Она полагает, что основные интересы Москвы в Центральной Азиисосредотачиваются в сфере безопасности и данный регион играет ключевую рольв ее внешней политике, поэтому она никогда не согласится добровольно его оставить. Вместе с тем, автор справедливо замечает, что с течением времени центральноазиатские республики все более дистанцируются от России, а ее позиции в регионе ослабевают, что требует от нее принятия решительных мер для изменения подобных негативных тенденций191.Гораздо меньшее внимание указанным вопросам в 2000–2010-е гг.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
