Диссертация (1144862), страница 79
Текст из файла (страница 79)
Ф. 585. Оп. 1. Д. 5692. Л. 1об.–2об.Ростовцев Е.А. Дневник Н.Н. Платоновой (Шамониной) как источник по истории историческойнауки // Времена и судьбы. Сб. статей в честь 75-летия Виктора Моисеевича Панеяха / Отв. ред.В.Г. Вовина-Лебедева. СПб., 2006. С. 273–274.23338лучившим искомого диплома, иногда приходилось искать счастье в другихуниверситетах4.Статус «оставленного на кафедре» давал возможность претендовать наполучение стипендии и заграничные стажировки5, но, главное, возможностьготовиться к сдаче магистерских экзаменов.
Поскольку кредиты на «оставленных» были ограничены, начиная с 1890-х гг. стипендию получало избранное «меньшинство» магистрантов. Определение того, кому назначенастипендия, формально находилось в руках МНП (по представлению факультета и университета), но на практике зависело от профессора по соответствующей кафедре, и основным здесь было именно его отношение к ученику, ане научные заслуги или общественная репутация последнего. Например, благодаря настояниям И.М. Гревса МНП Л.А.
Кассо назначает с 1914 г. стипендию Г.П. Федотову, недавно вышедшему из-под гласного полицейского надзора6. Бывали случаи, когда стипендию оставленному вносил частный жертвователь. Так, в 1911 г. профессор А.А. Шахматов внес в казначейство университета 600 рублей на выплату «стипендиального пособия» своему ученику С.П. Обнорскому, оставленному при университете7.
Разумеется, оставление при университете и даже стипендия отнюдь не гарантировали успешноеначало научной деятельности. По подсчетам МНП в Петербургском университете за период с 1890 по 1909 г. из 372 оставленных стипендиатов 187 далее перешло на другую службу, «не оправдывая доверия факультета», причем большинство их просто не сдало магистерских экзаменов8.См., например, описание подобного казуса в письме А.С. Лаппо-Ланилевского, ходатайствующегоза своего бывшего студента перед В.О. Ключевским (А.С.
Лаппо-Данилевский — В.О. Ключевскому, 22 ноября 1904 г. // НИОР РГБ. Ф. 131. К. 32. Д. 39. Л. 1–1об.).5См., напр.: Зипунникова Н.Н. Правовое регулирование научных стажировок в Российской империи(к характеристике государственной политики в области образования и науки) // Вестник Омского университета.
Серия: Право. 2010. №3 (24). С. 17–29.6Антощенко А.В. Годы магистерской подготовки Г.П. Федотова // Ученые записки Петрозаводскогогосударственного университета. Общественные и гуманитарные науки. 2014. №138(1). С. 87Протокол заседания правления Императорского С.-Петербургского университета, 29 сентября1911 г., №31. // ЦГИА СПб.
Ф. 14. Оп. 3. Д. 13415. Л. 117об.–118об.8Записка министра народного просвещения статского советника Кассо, переданная министру финансов статс-секретарю Коковцову [21 октября 1911] // РГИА. Ф. 733. Оп. 155. Д. 200. Л. 5.4339Действительно, следующий и ключевой после оставления этап научнойинициации — магистерские экзамены. Как правило, сдача экзамена проходила в заседании соответствующего факультета и носила неформальный характер, председателем в заседании являлся декан.
Такая процедура не простоявлялась знакомством членов корпорации с магистрантом, но и способствовала его включению в академическое сообщество. Важен был не столькоформальный результат экзамена, сколько то впечатление, которое производил магистрант на профессоров. Особое значение экзамены приобретали тогда, когда в университет поступал магистрант «со стороны». Например, осенью 1912 – весной 1913 г. блестяще сдал экзамен «петербургской исторической школе» Г.В. Вернадский — питомец Московского университета, который в результате был допущен к преподаванию до защиты магистерской диссертации9. Другой пример такого рода — магистерские экзамены, которые в1915 г. сдавал в заседании факультета восточных языков С.Г.
Елисеев, произвели такое впечатление на членов факультета, что открыли молодому ученому дорогу не только к приват-доцентуре (еще до получения магистерскойстепени), но и в элиту петроградских ориенталистов10. Иногда экзамены также превращались в научный диспут, что, впрочем, не всегда проходило дляэкзаменующегося безболезненно. Как справедливо отмечалось современниками, основная трудность магистерского экзамена заключалась в его «совершенной неопределенности», когда решение вопроса о том, признать ли экзамен удовлетворительным, было связано не с четкими критериями, равнымидля всех магистрантов, а оказывалось отдано на «усмотрение» профессора11.Так, широко известен казус упомянутого Н.П. Павлова-Сильванского, который отказался пересдавать экзамен профессору Н.И. Карееву, негативно вос-См.: Дворниченко А.Ю.: 1) Г.В.
Вернадский и Петербургская историческая школа // Клио. 2013. №10.С. 88–91; 2) From US with love and care: феномен Георгия Вернадского // Клио. 2013. №12. С. 137.10Reischauer E.O. Serge Elisseeff // HJAS. 1957 (June). Vol. 20 (Studies presented to Serge Elisseeff, pt. 1).P. 18–19.11Сергеевич В.И. О порядке приобретения ученых степеней // Северный вестник.
1897. №10. С. 2–3.9340принявшему построения магистранта относительно «русского феодализма» ипровалившему его на экзамене в апреле 1895 г.12Приведенные выше примеры связаны с магистрантами историкофилологического факультета и восточных языков, аналогичное значениепридавалось экзаменам у «оставленных» и на двух других факультетах. Так,Р.И. Сементковский, магистрант юридического факультета, вспоминал, какмагистерские экзамены превращались в сведение счетов между профессорами, стремившимися завалить магистранта своего оппонента, что произошло ив его случае. Однако, по словам Р.И.
Сементковского, ему удалось посрамитьзлонамеренного профессора в незнании литературы по предмету экзамена13.Сдававший экзамен в 1898 г. Б.В. Никольский искренне возмущался в дневнике, что он прошел, хотя и «очень успешно» для него, но буднично, и нанем не было «даже торжественной обстановки». Действительно, до этогоБ.В. Никольский не только много времени готовился к экзамену содержательно, но и просчитывал «расклад сил» на факультете в отношении его впреддверье предстоящего ответа14.
Не меньшее значение экзаменам придавалосьнафизико-математическомфакультете.Например,профессорА.А. Иностранцев вообще отказывался принимать к защите диссертации утех, кто не сдавал ему экзамен, поскольку именно последний позволял профессору «убедиться в подготовке диссертанта» и в некотором роде экзамен,таким образом, превращался в своеобразную «предзащиту», ибо «главныевопросы экзамена были направлены на темы, о которых уже раньше у экзаменующегося были работы»15.Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993.
С. 623. Иная версия событий на экзамене Н.П. Павлова-Сильванского была изложена М.В. Клочковым (Клочков М.В. Николай Павлович Павлов-Сильванский (Некролог) // ИВ. Историко-литературный журнал. 1908. Ноябрь.С. 638); см. об этом: Чирков С.В. Историк русского феодализма: Николай Павлович Павлов-Сильванский //Историки России. XVIII – начало XX века / Отв.
ред. А.Н. Сахаров. М., 1996. С. 580–581.13Сементковский Р.И. Устав и наука (из университетских воспоминаний) // ИВ. 1911. Т. 123. С. 1010.14Никольский Б.В. Дневник. 1896–1918 / Изд. подг. Д.Н. Шилов и Ю.А. Кузьмин. СПб., 2015. Т. 1.1896–1903. С. 139–141, 150.15Профессор Санкт-Петербургского университета А.А. Иностранцев / Подгот.
текста В.В. Аркадьева,комм. В.А. Прозоровского и И.Л. Тихонова. СПб., 2014. С. 139.12341Таким образом, хотя формальным пропуском в корпорацию был успехна научном диспуте, связанном с защитой магистерской диссертации, из приведенных выше примеров видно, что во многих случаях согласно Университетскому уставу 1884 г. молодой ученый, ищущий места приват-доцента, могбыть допущен к приват-доцентуре без защиты диссертации, на основаниисдачи магистерских экзаменов (статистику по факультетам см.
в главе 2).Отметим здесь и то обстоятельство, что для маститых, но «неостепененных»ученых с разрешения МНП делали особые исключения — в виду выдающихся ученых заслуг они допускались к преподаванию без всяких экзаменов (вкачестве таких действительно редких примеров можно указать на классикарусской библиографии и истории литературы С.А.
Венгерова16, выдающегосябиблиографа Н.М. Лисовского17 и одного из основателей русской археологической школы А.А. Спицына18).Магистерские и докторские диссертации после 1864 г. в обязательномпорядке должны были быть представлены в соответствующий факультет впечатном виде, и, как отмечалось в историографии, требования как к объему,так и к содержанию работ постепенно росли во всех российских университетах19. Порядок магистерского и докторского диспутов был утвержден Министерством народного просвещения в 1864 г.
и оставался фактически неизменным: защита осуществлялась в публичном заседании факультета, решение которого утверждалось Профессорским советом и фактически носилоокончательный характер20. Петербургский университет наряду с МосковскимЖурнал заседания Совета Императорского С.-Петербургского университета за 27 января 1897 г. //Протоколы заседаний Совета Императорского С.-Петербургского университета за 1897 г.
№53. СПб., 1898.С. 2.17[Отзыв о деятельности тайного советника Н.М. Лисовского Историко-филологического факультетаС.-Петербургского университета] // РГИА. Ф. 733. Оп. 156. Д. 109. Л. 59–60об.18См. об этом: Тихонов И.Л.: 1) С.Ф. Платонов и А.А. Спицын // Памяти академика С.Ф. Платонова:исследования и материалы / Отв. ред. А.Ю. Дворниченко, С.О. Шмидт. СПб., 2011. С. 354; 2) «Интерес к археологии привился у меня в университете». А.А. Спицын // Знаменитые универсанты. Очерки о питомцахСанкт-Петербургского университета / Отв. ред. Н.Я.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
