Диссертация (1138911), страница 30
Текст из файла (страница 30)
С. 10.Рейснер М.А. Государство. Часть III. Государственные формы. М., 1912. С. 259–263.296Там же. С. 255–257.295137щение абсолютного, неограниченного владыки в умеренного и ограниченного государя»297.Если не обращать особого внимания на «руссоистский налет» в рассуждениях правоведа, который, на наш взгляд, не играет такой уж принципиальной роли в логических построениях автора, мы в целом придем к либеральной трактовке федеративного принципа как ограничивающего государственную власть в целях защиты свободы граждан. Этот мотив ещё болеечетко звучит в другой его более поздней работе, датированной 1917 годом иносящей явно публицистический характер. В ней он прямо писал, что близость власти к народу, её очерченность узкими границами обеспечивает разделение властей, которое и есть «величайшая защита свободы», главный признак государства союзного298.С этих позиций автор вполне обоснованно критиковал Германскую империю как «ненастоящую» федерацию или, пользуясь словами самогоМ.А.
Рейснера, федерацию «совершенно особого типа». Особенно вызывалинарекания у ученого, во-первых, весьма фрагментное проведение в империидемократического принципа, в результате чего народ, представленный в империи, и народ, представленный в отдельных государствах, ничего общегомежду собой не имеют; и, во-вторых, явное формальное и фактическое доминирование Пруссии. В результате правовед заключал, что Германия, скорее, реальная уния государств, чем федерация299.Также в связке «автономия-федерация» рассматривал вопрос о природесоюзного государства А.Ф. Саликовский300.
Автор, по сути, отождествлялсубъектов федеративного государства с автономными образованиями, но несо всякими, а имеющими политический (государственный) характер. Он отмечал, что понятие «автономия» в точном переводе означает «самозаконность», т.е. право издавать законы, но это право находится под контролем297Там же. С. 259.Рейснер М.А.
Революция и федерация. С. 31.299Рейснер М.А. Государство. С. 262, 263.300Саликовский А.Ф. Указ. соч. С. 20–22.298138центральной власти. Права же автономной области федеративного государства шире, т.к. она может без контроля проводить в жизнь изданные местными законодательными палатами законы в области внутренних дел. Соответственно, разграничение компетенции между центром и субъектами определяется федеральной Конституцией.На примере Германской империи А.Ф. Саликовский рассуждал, чтофедеративный строй делает государство «чрезвычайно сильным», при этомобъединяющиеся в союз государства не утрачивают самостоятельность (остаются «свободно управляющимися»), которая интерпретировалась им какнезависимость при решении вопросов внутренней жизни. Считая Германскую империю «плохим типом» федерации, автор отдавал предпочтение вкачестве образца федеративных начал Северо-Американским СоединеннымШтатам.
На их примере Саликовский подчеркивал, среди прочего, важностьверхней палаты для федеративного государства. Он отмечал, что в унитарных государствах зачастую задача верхних палат сводится к борьбе с демократическим характером деятельности нижних палат, в то время как в государствах союзных верхняя палата – «хранительница федерации», защищающая последнюю от возможных посягательств на неё нижней палаты и президента301.Профессор Императорского университета Святого Владимира в КиевеП.М. Богаевский называл федерациями соединения, создающие единую союзную власть, но при этом сохраняющие компетенцию во всём, что не передано союзу. Признавая, что в основном федерация создаётся путём объединения ранее независимых политико-территориальных образований, он тем неменее считал возможным её создание путём децентрализации, когда «единоецелое распадается на части, сохраняющие друг с другом связь»302.Автор выделял два условия процветания федеративного соединения:301302Там же. С.
6–9, 16.Богаевский П.М. Соединенные штаты как приме федерации. Киев, 1917. С. 1, 2.139а) части, образующие целое, должны действительно нуждаться хотя быв некоторой самостоятельности и пользоваться ей не во вред целому;б) части ради «общих нужд» обязаны в рамках союзной конституцииподчиняться власти целого и отказаться от проявлений своей самостоятельности303. При этом участие законодательных установлений или конвентов отдельных штатов в изменении федеральной конституции рассматривалосьП.М. Богаевским как «знаменательная особенность федераций»304.§ 3. Образы федеративной России в отечественной конституционноправовой науке второй половины XIX – начала XX вековВопрос о возможности и последствиях превращения России в федеративное государство (ее федерализации) не пользовался большой популярностью у дореволюционных правоведов.
Ему посвящены были, как правило,лишь мимолетные упоминания в учебной и монографической литературе погосударственному праву. Чтобы, например, понять отношение А.А. Жилинаили А.С. Ященко к возможности федеративного будущего для российскогогосударства, необходимо терпеливо пролистать их академические труды,чтобы не на первой сотне страниц найти весьма сдержанное и краткое суждение на этот счет, причем зачастую – скептического свойства305. В то жевремя, эти вопросы могли рассматриваться конституционалистами в специ-303Там же. С.
2.Там же. С. 8.305Как безапелляционно отмечал Н.М. Коркунов, «Россия – единое государство. Онаникогда не образовала и не образует ни федерации, ни унии» (Коркунов Н.М. Русскоегосударственное право. С. 188). В.Н. Корнев пишет, что Н.И. Лазаревский – один извидных российских конституционалистов начала XX века – «отмалчивался» по вопросуфедеративного устройства России (Корнев В.Н. Указ.
соч. С. 375). Аналогичныезамечания находим у Ю.Л. Шульженко: «Сторонников создания в России федерациисреди дореволюционных профессоров, ученых-юристов фактически не было.…подавляющее большинство из них вообще не высказывалось по данным вопросам»(Шульженко Ю.Л.
Из истории федерации в России. С. 118). См. также: Левитанус Б.А.Указ. соч. С. 8.304140альных брошюрах (такие работы вышли в революционном 1917 году уС.А. Корфа, Ф.Ф. Кокошкина, А.С. Ященко).Российская империя, как известно, вплоть до своего крушения была государством унитарным. Хотя следует отметить, что ее территориальные части обладали разным объемом прав и обязанностей в отношении центральнойсамодержавной (по крайней мере, до 1905 года) власти306. Особенно подробно в дореволюционной литературе была рассмотрена проблема правовогоположения в империи Великого княжества Финляндского. Однако этот вопрос в рамках настоящего исследования не рассматривается, так как, вопервых, ответы, данные на него учеными, уже были обобщены в дореволюционной литературе307; во-вторых, он имеет, скорее, сугубо исторический интерес; в-третьих, в статусе Великого княжества Финляндского было так много уникального, что вряд ли на данном примере возможно строить какиелибо научные обобщения; наконец, в-четвертых, среди различных позицийпо этому вопросу, высказанных в литературе, утверждение о федеративномхарактере отношений между империей и Финляндией не пользовалось поддержкой.Таким образом, в российском государствоведении не было реального«внутреннего» объекта познания, а потому устройство союзных государствизучалось, прежде всего, на примерах Германской империи, СевероАмериканских Соединенных Штатов и ряда других государств.
Разработкаже вопроса о возможных путях и последствиях федерализации России относилась больше к области политической и была в этом смысле небезопасна,так же как были небезопасны рассуждения о введении народного представи-306В дореволюционной литературе отмечалось, что бoльшая или меньшая степеньавтономии отдельных частей Российской империи была известна русскому государству напротяжении XVIII–XIX веков (Украина, Лифляндия, Эстляндия, Курляндия, ЦарствоПольское, Бессарабия), но к концу XIX века оказалась (за исключением Финляндии)почти полностью изжита (см.: Нольде Б.Э. Очерки русского государственного права.СПб., 1911. С.
277 и далее, 461).307Куплеваский Н.О. Справка о мнениях 25-ти русских ученых, специалистов права, повопросу о юридическом положении Финляндии в составе Русской Империи. СПб., 1910.141тельства, создании ответственного министерства, внедрении системы разделения властей и проч. Однако сводить причины скромного освещения в литературе по государственному праву вопроса о возможности федеративногогосударственного устройства России лишь к соображениям цензурного характера, отсутствию внутрироссийского «материала», нежеланию смешивать,так скажем, академическое правоведение и политические требования былобы, на наш взгляд, некоторым упрощением истинного положения дел.Мы склонны предположить, что проблема заключалась в конфликте«профанного» и профессионального знания.
В начале ХХ века юридическоеакадемическое сообщество (в отличие от значительной части интеллектуальной элиты, в том числе националистически настроенной и, как правило, неимеющей систематического правововедческого образования), в большинствесвоем видело всю сложность и неоднозначность построения обновленнойРоссии на федеративных началах.
Абстрактно поданная (вне узких и тяжеловесных рамок юридических исследований) федеративная идея привлекательна и, – что немаловажно в контексте политической борьбы начала XX века, –довольно туманна; от нее веет некоей свободой, раскрепощением, либерализмом, она сулит возможность решения национального вопроса. Либераламтяжело отказываться от таких идей только из-за неких «объективных условий», которые-де обусловливают ее нежизнеспособность на российской почве.Итак, перспектива федерализации России, строго говоря, не воспринималась в дореволюционной науке как собственно научная, – скорее, как некий политический проект. Эта идея создавала определенный общественнополитический фон, который, с одной стороны, не относился непосредственнок предмету науки, с другой – не мог в той или иной мере не оказывать влияния на разработку концепции союзного государства.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
