Диссертация (1137640), страница 20
Текст из файла (страница 20)
А вот для установления того, что нечто практически необходимо,надобылобыподвестиподвсеобщийзаконпознаннуюпрактическуюдействительность. Но практическая действительность – это максима, а она в силу своейТам же. С. 133. (перевод изменен по АА 6:248 – Д.А.)Там же.227Метафизика нравов. С. 438.22522673всеобщности недоступна для восприятия и не может быть достоверно познана. К томуже, чтобы мочь определяться по-настоящему всеобщим принципом, воля должна бытьсвободна, что также нельзя познать.
В результате, этика как учение о нравственнонеобходимом довольствуется постулатами практического разума, благодаря которымлюди, не будучи в состоянии узнать, поступают ли они морально, могут хотя бынадеяться на это.В то же время, высший принцип права не является аналитическим в том смысле, вкакоманалитическиминазываютсясуждения,значимостькоторыхсостоитисключительно в их логической согласованности. Значимость всех модальныхсуждений практического разума (да и вообще всех суждений, кроме сужденийформальной логики) основывается на том или ином синтезе. Так, пока не доказаназначимость правил, по которым конструируется нравственность поступков (этиправила, как было показано, познаются путем рефлексии над фактумом разума), всесуждения о нравственно возможном, действительном или необходимом остаютсянеобоснованными.
228Во-вторых, становится ясно, почему Кант определяет легальный поступок каксообразный с долгом, а моральный – как совершенный по долгу. Право есть учение онравственной возможности. Критерием нравственной возможности практическогопринципа является его пригодность в качестве закона природы. Чтобы установить ее,надо сконструировать практический принцип в качестве максимы каждого.
Максимаже конструируется как совокупность возможных по ней поступков. Поэтому«[юридические законы] касаются лишь внешних поступков и их законосообразности»,т.е. лишь того, что можно сконструировать. 229 Этика же есть учение о нравственнойнеобходимости. Нравственно необходим поступок, каузально связанный с нравственнодействительной максимой. Поэтому «[этические законы] требуют, чтобы они (законы)сами были определяющими основаниями поступков». 230 Таким образом, право неО том, что значимость высшего правового закона зависит от дедукции, проделанной в критическойчасти практической философии, см. также Guyer P. Kant’s Deductions of the Principles of Right // Kant’sMetaphysics of Morals: Interpretative Essays.
– Ed. by M. Timmons. Oxford University Press, 2002. p. 47.229Это не означает, что мотивы и намерение лица, вообще не принимаются во внимание. В конце концов,судья просто не смог бы установить, что именно было сделано, если бы не попытался выяснить, какимипрактическим правилами и принципами руководствовался подсудимый. Например, невозможно было быотличить намеренное убийство от преступной халатности (об этом см. также Willaschek 2002. p. 68). Темне менее, суду, в конечном счете, подлежит только внешний поступок.
Дело в том, что умысел,практическое правило и т.д. относятся к феноменам внутреннего чувства, а во внутреннем чувстве,согласно Канту, ничего нельзя сконструировать. Таким образом, умысел может расследоваться разве чтов поисках улик и, возможно, чтобы точнее установить эмпирические границы внешнего поступка(например, то, где кончается сам поступок, и начинаются его последствия, не предвиденныеподсудимым).230Там же.22874может предписывать определяющее основание произволения, а этика не может непредписывать его.В-третьих, снимается проблема, связанная с тем, что «принцип автономии … неможет содержать основания для возможного внешнего принуждения». 231 Посколькуправо требует лишь совместимости множеств поступков в созерцании и не требуеткакого-то конкретного определяющего основания воли, систему права можнообосновать, не обращаясь к принципу автономии как нравственного самоопределенияволи.
Вместе с тем, чтобы понятие объективно практически возможного имело силу,надо доказать, что чистый практический разум существует. Это доказательствопроделывается в «Критике практического разума», причем, отталкиваясь от факта(«фактума») сознания нравственной необходимости, т.е.
этического долга. Поэтомунезависимость права от принципа автономии, не означает, что право независимо отэтики «с точки зрения своей значимости». 232В-четвертых, становится ясно, каким образом нечто может быть только«дозволено». Согласно Канту, не бывает морально нейтрального образа мыслей(Gesinnung); любой образ мыслей либо добрый, либо злой. 233 Поскольку понятиедоброго по Канту вытекает из понятия нравственного закона, который людям дан вформе категорического императива, это должно означать: любой образ мыслей либопредписан, либо порицаем.
Образ мыслей не может быть только дозволен, но непредписан. Если образ мыслей не предписан, то он противен долгу и является злым. Вконечном счете, это следствие кантовского понимания этики как учения опрактической необходимости. Однако то, что образ мыслей не может быть толькодозволен, не означает, что поступок сам по себе, безотносительно его мотивов, неможет быть только дозволен.
Если рассматривать поступок вне каузальной связи смаксимой как его мотивом, а только с точки зрения его конструируемости, когда дано,что всякий практический принцип – закон природы, то он либо конструируем, и, такимобразом, дозволен, либо неконструируем, и, таким образом, недозволен.Можно сказать, что высший правовой закон без остатка делит все поступки самипо себе на дозволенные и недозволенные, а категорический императив без остатка231Ebbinghaus J.
Kants Rechtslehre und die Rechtsphilosophie des Neukantianismus. Op. cit. S. 331.Kersting W. Wohlgeordnete Freiheit. Op. cit. S. 28.233См. в «Религии в пределах только разума»: «Только моральный закон сам по себе есть мотив всуждении разума, и тот, кто делает его своей максимой, морально добр.
Если же закон не определяетчьего-либо произволения в отношении того или иного поступка <…>, то на произволение должен иметьвлияние противоположный ему мотив». Поэтому «образ мыслей [человека] в отношении моральногозакона не бывает индифферентным». См.
также двумя страницами выше в примечании: «между злым идобрым образом мыслей <…>, по которому надо судить и о моральности поступка, нет, следовательно,ничего среднего». (Сочинения. В 8-ми т. Т. 6. М.: Чоро, 1994. С. 24, 22.)23275делитвсепоступкивзависимостиотихмаксимнапредписанныеипорицаемые/наказуемые. Выходит, что из категорического императива нельзя вывестизапретов,еслипониматьподзапрещеннымнедозволенное,т.е.практическиневозможное.
Ведь противоположностью необходимости является не невозможность, аслучайность.76III Кантовская концепция свободы и ее роль в философии праваИз предыдущей главы могло сложиться впечатление, что я полностью игнорируюту функцию, которую Кант – на всех этапах своего критического периода – отводит приобосновании практической философии свободе. В частности, могло показаться, что ясчитаю роль учения о постулатах практического разума глубоко побочной, посколькуони «всего лишь» субъективно значимы: они не дают знания, а дают только надежду.Однако сам Кант на всех отрезках своего критического пути считал, что концепциясвободы играет центральную роль в практической философии, в том числе, длядедукции практических основоположений. И, пожалуй, особенно многочисленны егозамечания по поводу роли свободы в учении о праве.
Их можно было бы игнорироватьтолько ценой радикальной ревизии всей кантовской практической философии. Поэтомув этой главе я постараюсь реконструировать кантовскую концепцию свободы ипрояснить ее значение в свете всего, сказанного в предыдущей главе.Роль постулата свободы в практической философии в целомНа самом деле, по крайней мере, постулат свободы неотъемлем для доказательстватого, что нечто нравственно необходимо. То, что так считал сам Кант, видно изприведенного выше изложения дедукции свободы в «Критике практического разума»:свобода есть ratio essendi морального закона, и если бы мы не рассматривали ее какнечто реальное, этот закон не имел бы для нас силы.
Но то же самое имеет место и всвете реконструкции кантовской философии, предложенной мной в предыдущей главе.Ведь множество нравственно возможных вещей должно быть подмножествомтеоретически возможных вещей. Следовательно, всякий нравственно необходимыйпоступок должен быть познаваем как теоретически возможный. Но нравственнаявозможность поступков не зависит от условий наличного опыта, поскольку познаетсяпутем применения основоположений рассудка в контрфактической природе. При этомчтобынечтобылотеоретическивозможноймаксимойволи,онодолжносогласовываться со склонностями и способностями этой конкретной воли – мы виделиэто из анализа субъективной практической значимости, которая, в конечном счете,оказывается теоретической значимостью для рассудка, познающего произволение.Таким образом, нравственно возможная максима должна быть познаваема кактеоретически возможная в наличном опыте (для конкретной воли), а не только в опыте77вообще.
Следовательно, чтобы нравственно возможное было возможно теоретически,волю надо рассматривать как способную определяться к поступку независимо оттекущих эмпирических обстоятельств, а значит, независимо от того, какие на неедействуют естественные причины. Короче, волю надо рассматривать как свободную.Вместе с тем, концепция постулатов практического разума в том виде, в каком онаизложена во второй «Критике», содержит порочный круг: постулаты преподносятся какследствия потребности чистого практического разума и имеют силу по причине его«примата» над спекулятивным разумом. 234 Чистый практический разум понимается кактакой разум, который «без предположения какого-либо чувства <…> в состоянииопределять волю через одну лишь форму практического правила».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
