Диссертация (1137593), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Суть всего этого движения К.Х. Хааг обозначает так: «неосхоластическая философия – этот осознанная попытка реставрировать мышление, для которого понятие природы не сводилось к измеримости» [Haag 1983: 97-98].52хода под идею может подводиться бесконечное многообразие её проявлений,и понятия служат познанию этого многообразия 15.Онтологический дуализм Лотце приводит к тому, что понятие «действительности» у него также раздваивается. «В отличие от гераклитова потока, который, очевидно, должен был уносить с собой и свой смысл, идеидолжны были быть названы вечными, то есть такими, которые не появляютсяи не исчезают. Разумеется, им вовсе не соответствует действительность бытия, независимо от того, облачаются ли в эти идеи преходящие вещи.
Однако действительность значимости, которая есть особый род действительности, этими изменениями не затрагивается» [Lotze 1912: 514]. Таким образом,если вещам соответствует действительность бытия, то вечным ценностям соответствует действительность значимости, так что с онтологической точкизрения ценности не существуют, а именно значат16.
С одной стороны, ихзначимость по определению вечна и не зависит от того, появятся ли чувственные предметы, которые будут их экземплифицировать. Именно это мыподразумеваем, когда, например, делаем высказывание, претендующее на истинность. С другой стороны, действительность бытия и свершения ценностиобретают лишь тогда, когда они фактически представляются, утверждаются ипризнаются человеком. Благодаря человеку действительность бытия возникает как множественность реальных отношений между вещами, которые какбы отсылают к своим предикатам 17.15Эту линию критики Гегеля Лотце унаследовал у своего учителя, гегельянца К. Вайссе [Piché 1997: 499ff.].16Помимо значимости и бытия Лотце выделяет также действительность свершения, которая соответствуетсобытию, и дейтвительность пребывания, которая соответствует отношению [Lotze 1912: 511].17Здесь образуется некоторый зазор между каузальными законами, которым подчиняется бытие, и упорядочивающими бытие ценностями.
С одной стороны, наша претензия на истинность нашего суждения ужепредполагает, что оно значимо независимо от нас и от того, вынесем ли мы фактически это суждение. Сдругой стороны, то, что мы всё-таки выносим это суждение, пусть даже для самого суждения это совершенно безразлично, всё же означает, что оно значимо для нас.Но что именно в этом суждении следует считать значимым? Неопровержимой является ценность истиныдля нас – это согласуется с общим взглядом Лотце на антропологическое значение ценностей («мнение,53Эта схема как будто бы решает стоящую перед ней задачу и позволяетпреодолеть ту «форму, которую приняла в последнее время немецкая философия», «решившая заменить платоновские идеи одной безусловной идеей»[Lotze 1912: 519].
Отведение идеям области вне материального бытия, в которой они вечно сохраняют свою значимость, позволяет снять гнёт идеи надконечным бытием, который установил гегелевский панлогизм. Впрочем, какследует из анализа Вагнера, даже если в сравнении с системой Гегеля философия Лотце оказывается менее детерминистской, всё же в том, что касаетсятеории познания, её теологические основания по-прежнему диктуют понимание познания как познания Бога.
То, что реальное не выводится из идеального, а обладает собственным онтологическим статусом, на уровне онтотеологии мало что меняет: «обе позиции предполагают, что Бог как метафизическое крепление всего есть всё, а всё некоторым образом есть Бог. Бог удостоверяется как в имманентном, так и в трансцендентном» [Wagner 1987: 90].Роль субъекта познания особенно не возрастает, и он не получаетбольшей свободы: если у Гегеля гарантией познания было то, что оно совпадает с потребностью всеобщего разума в самопознании, то у Лотце идеальные ценности диктуют субъекту содержание его утверждений, которые значимы по себе, и благодаря субъекту лишь оформляются в представления.
Какв первом случае индивидуальный субъект оказывается лишь игрушкой в рукоторое мы составляем себе о ценности вещей и направлении движения мира, неизбежно определяет также и иные мнения – о значении и ценности индивидуальной личности; о притязаниях, которые мы считаемсебя вправе заявлять; о целях, которые мы ставим себе в надежде на их достижение; об обязательствах,которые на нас налагаются» [Lotze 1858: 298]). Это позволяет говорить о том, что значимость следует понимать прежде всего как онтологический модус ценностей [Herrschaft 1995: 41]. Такая трактовка стала основойдля нормативой концепции ценностей в баденском неоканитанстве.Но что, если наше суждение ложно в том смысле, что неверно судит об устройстве действительности? Ононе должно быть значимым, так как искажает отношение между идеями.
В то же время, оно не в меньшейстепени признаёт ценность истины, чем объективно истинное суждение. Статус каузальных законов оказывается в таком случае неопределённым: они обладают собственной значимостью и не совпадают с отношениями между ценностями [Piché 1997: 498]. Всё это вызывает сомнения в упорядоченности царства ценностей и в главенстве истины. Впоследствии Ницше будет прямо отрицать такую иерархию, а Вебер положитценностный релятивизм в основание своей философии культуры.54ках провидения (объективный смысл его собственных суждений ему недоступен – они вполне могут быть ошибочными, если так нужно абсолютномудуху), так и во втором субъекту оказывается не столько преследующим истину, сколько повинующимся ценности истины.
Подход Лотце позволяет обосновать прогресс эмпирической науки, но не даёт возможности описать субъективный опыт познания, который всегда предполагает возможность ошибки.Как указывает Вагнер, это особенно проявляется в том, что Лотце отдаёт суждению приоритет перед понятием – антикантианский (и антиплатонистский) ход, который в дальнейшем будет иметь решающее значение длябаденского неокантианства.
«Основания для необходимой связи двух содержаний всегда должны иметь логическую форму суждения; они не могут бытьвыражены в виде отдельных понятий, ибо ни одно понятие само по себе несодержит в себе никакого утверждения» [Lotze 1912: 521]. Иными словами,Лотце полагает, что между идеями существуют устойчивые отношения, в соответствии с которыми организована сфера ценностей, и суждение о такойсвязи является элементарной формой её познания. Если теперь вспомнить отом, что действительное бытие представляет собой экземплификацию действительных сущностей и, стало быть, должно быть организовано в соответствии со связями, которые имеются между этими сущностями, то станет ясно, что вынесение истинного суждения (т.е., такого, которое отражает связимежду ценностями) оказывается необходимым для реализации истины в материальном мире.
Если можно так выразиться, истине требуется лишь, чтобыона была высказана в форме суждения, и потому конструирование этогосуждения из отдельных понятий – это обходной путь, который может лишьзавести в тупик. Истинность обеспечивается не синтезом, который осуществляет субъект, а божественным началом, которое заинтересовано в оформлении идеальных содержаний.В том, что касается исторического познания, такая позиция Лотце приводит к особенному сближению с Гегелем.
Как подчёркивает Вагнер, у Лотце55стремление обосновать эмпирическую науку, изучающую мир, с самогоначала соседствует с намерением построить метафизику, которая была быспособна не просто относиться к миру как данности, но выяснить смысл этого мира и законов, его определяющих. Эта позиция, «телеологический идеализм», указывает на необходимость интерпретации мироустройства в соответствии с божественным замыслом. Эта функция выпадает у Лотце философии, предмет которой составляет духовная сфера.
И хотя Лотце отождествлял науку с естествознанием, его понимание места человека в мире вместе сего концепцией познания приводит к тому, что исторические события можнопонять только на основании того, что они оправданы оформлением сущностей в мире действительного бытия посредством человеческого разума и воли.Это побочное, казалось бы, следствие из метафизики Лотце имело немалое значение для философии баденского неокантианства, которая в сильной степени ориентирована на историческое познание.
Влияние Лотце нанеокантианцев удостоверяется хотя бы тем, что в своей программной статье«Что такое философия» Виндельбанд определяет философию как «критическую науку о необходимых и общезначимых (allgemeingiltige) определенияхценностей» [Windelband 1907: 49]. Эта формула представляет собой синтезфилософии Канта и Лотце, причём Кант здесь прочитан через Лотце: так, когда философию интересует возможность существования науки, претендующей на необходимость и общезначимость суждений, то это означает «наука,которая с необходимой и общезначимой значимостью (Geltung) обладаетценностью истины» (аналогично понимаются мораль и искусство – как обладающие ценностями благого и прекрасного, соответственно).
Виндельбандвоспроизводит онтологический дуализм Лотце и полагает, что если эмпирическая наука занимается собственно суждениями, то философия должна исследовать тот компонент привнесения ценности (Beurteilung), который всегдасодержится в любом суждении. Иными словами, если эмпирические науки56имеют дело с действительным бытием, то философия должна иметь дело сидеальными предметами.Именно это онтологическое решение следует принять во внимание длятого, чтобы прояснить суть понятия «действительность» в философии Риккерта и значение идеи «науки о действительности» в предлагаемом Риккертом разделении наук.
Выше мы указывали, что, несмотря на стремление вернуться к трансцендентализму в теории познания, Риккерта категорически неустраивало постулирование вещей-по-себе в кантовской философии, вследствие чего он отказывался рассматривать трансцендентное бытие как предмет познания. Дуализм Лотце указывает Риккерту на ту сферу, в которойследует искать трансцендентный сознанию предмет – это сфера ценностейили, как выражается Риккерт, «трансцендентного долженствования». Отказот трансцендентного бытия в пользу трансцендентного долженствованияозначает переосмысление познания: познание осуществляется не в представлениях, а в суждениях, причём в суждение необходимо входит то самое привнесение ценности, на которое указывает Виндельбанд. Суждение оказывается управляемым ценностью, которая в нём признаётся, и если речь идёт опознании, то это ценность истины: истина заставляет нас выносить суждения,которые мы считаем необходимо и общезначимо истинными.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
