Диссертация (1137577), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Хотяпонятие врага разрабатывается Шмиттом в более поздних работах, в «Диктатуре»он совершенно не отрицает утверждения, что враги с неизбежностью существуюти подлежат уничтожению; однако он делает все, чтобы не допуститьпроизвольного и одностороннего зачисления в эту категорию.Следующий (и последний) важный исторический этап развития диктатурыкак осадного положения, который рассматривает Шмитт — французскиереволюции 1830 и 1848 годов.
Существенной чертой обеих революций являетсяих либеральная направленность и нацеленность на введение конституционногоправления английского образца. Однако либеральная буржуазия, котораясформулировала эти требования и в итоге захватила власть в стране, столкнуласьс восстаниями в роялистских провинциях и мятежом радикально настроенногопролетариата в Париже. Приостановление конституции, даже в отдельных110областях, и непосредственная реализация неограниченной государственнойвласти были уже невозможны, поэтому вновь введенное осадное положение вочередной раз трансформировалось.
Политическое (не военное) осадноеположение было окончательно регламентировано законом от 9 августа 1849 года.Регламентация заключена в двух основных пунктах: порядок и предпосылки еговведения и полномочия, которыми военный командующий наделяется на времяего действия. Отличие от предыдущих формулировок осадного положениязаключаетсяпреждевсеговтом,чтоперечисляютсяконкретныеконституционные права граждан, которые могут быть приостановлены егодействием, однако остальные права сохраняются в неприкосновенности идействие конституции также не может быть остановлено.
Так, например, можетбыть остановлена работа некоторых органов прессы (свобода печати), можетбыть организована конфискация оружия у граждан (частная собственность),однако никто не может быть осужден любым «не естественным» для себя судом(например, военным трибуналом), а судопроизводство не может проводиться покакой-либо упрощенной процедуре; в любом случае за гражданином сохраняетсяправо на обжалование приговора. В этой формулировке осадное положениеокончательно превращается из чисто военной меры в особое правовое состояние.Компетенции военного командующего, который обретает часть полномочийгражданской власти, но чья деятельность при этом строго регламентируетсязаконом и имеет четкие границы, могут быть сопоставлены с властьювоеначальника-комиссара XVII века, с той разницей, что назначение, наделениеполномочиями и контроль за деятельностью последнего производятся согласноличной инструкции монарха, а в случае осадного положения все эти вопросырегулируются согласно установленной законной процедуре.
Именно на этомразличении наиболее ясно прослеживается важнейший для Шмитта вопрос,который выходит на передний план лишь в самом конце его работы — вопрос осуверенитете.111«Если суверенитет это действительно всевластие государства, а таков он длялюбогоконституционногоустройства,прикоторомразделение,т.е.разграничение властей, не доводится до конца, то правовое регулированиеохватывает только вполне определенное содержание осуществления власти, а несубстанциальную полноту ее самой.
Вопрос о том, кто распоряжается ею, т.е. ктопринимает решение в случаях, не регламентированных в правовом отношении,становится вопросом о суверенитете»170.Самое известное определение Шмитта, приведенное в его «Понятииполитического»,являетсяочевиднымразвитиемэтойпроблематики.Показательно, что и в самом названии работы, и в ее тексте Шмитт выделяетполитическое (das Politische) из политики (Politik), отмечая, что политика обычнопонимается через противопоставления «политика и хозяйство», «политика имораль»,«политикаиправо»,т.е.«государствооказываетсячем-тополитическим, а политическое чем-то государственным»171.
Однако такоепонимание работает, только когда имеется четкое представление о государстве иего границах (не в смысле территории, а в смысле сфер интересов). В условияхтотального государства, занимающего «прежде нейтральные» области религии,культуры, образования, хозяйства и наделяющего их политическим смыслом,очевиднуюспецификусобственногосударственного(и,следовательно,политического) выделить не получается. Аналогичное затруднение происходит ипри демократическом устройстве, где, напротив, традиционные монополиигосударственной власти — решения о войне и мире, обеспечение внутреннейбезопасности — подвергаются контролю со стороны общества и становятсяпредметом публичной дискуссии.
Однако это не повод объявлять политикойабсолютно все сферы общественной жизни. Шмитт заявляет, что политическоедолжно иметь свои уникальные критерии, подобно тому, как область морали170Диктатура.— С. 216171Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992. № 1.— С. 37112строится на оппозиции доброго и злого, эстетики — прекрасного и безобразного,а экономики — полезного и вредного. Действительно, сложно пытаться описатьморальную доброту, скажем, через экономическую полезность, и тот факт, чтоэти два свойства могут присутствовать в одном и том же предмете, не можетввести нас в заблуждение.
Остается лишь найти подобную оппозицию в областиполитики.Собственно, здесь и возникает «специфически политическое различение, ккоторому можно свести политические действия и мотивы, — это различениедруга и врага»172. Врагу не обязательно быть эстетически безобразным илиморально испорченным: «…он есть именно иной, чужой, и для существа егодовольно и того, что он в особенно интенсивном смысле есть нечто иное ичуждое, так что в экстремальном случае возможны конфликты с ним…Экстремальный конфликтный случай могут уладить между собой лишь самиучастники; лишь самостоятельно может каждый из них решить, означает ли вданном конкретном случае инобытие чужого отрицание его собственного родасуществования, и потому оно отражается или побеждается, дабы сохранен былсвой собственный, бытийственный род жизни»173.
Речь здесь идет о том, чтоврагом становится либо некто прямо посягающий на нашу идентичность, либотот, чей «бытийственный род жизни» (seinsmäßige Art von Leben) настолькопротиворечит нашему, что становится невозможным терпеть или мириться с егосуществованием. Поэтому главный способ взаимодействия с врагом — это война.«Понятие “враг” предполагает лежащую в области реального эвентуальностьборьбы...Войнаестьвооруженнаяборьбамеждуорганизованнымиполитическими единствами, гражданская война — вооруженная борьба внутринекоторого(становящегося,однако,всилуэтогопроблематическим)организованного единства. Существенно в понятии оружия то, что речь идет о172173Шмитт К.
Понятие политического.— С. 40Шмитт К. Понятие политического.— С. 41113средстве физического убийства людей»174. Наконец, «враг не конкурент и непротивник в общем смысле. Враг также и не частный противник, ненавидимый всилу чувства антипатии. Враг, по меньшей мере эвентуально, т.е. по реальнойвозможности, — это только борющаяся совокупность людей, противостоящаяточно такой же совокупности. Враг есть только публичный враг, ибо все, чтосоотнесено с такой совокупностью людей, в особенности с целым народом,становится поэтому публичным. Врага в политическом смысле не требуетсялично ненавидеть, и лишь в сфере приватного имеет смысл любить "врагасвоего", т.е. своего противника»175.Здесь несколько моментов обращают на себя внимание.
Во-первых, сначалаговорится о том, что конфликты с врагом возможны лишь «в экстремальномслучае», затем — что эвентуальность (т.е. возможность) борьбы с ним постоянноприсутствует в области реального. Несколько раз подчеркиваемое Шмиттомразличение врага и экономического оппонента или аморального субъекта здесьнесколькозатемняется.Очевидно,чтосдвумяпоследнимивозможнопопробовать договориться либо выстроить линию противостояния с ними врамках нормативного права, тогда как специфика врага как раз в том, что с нимтакие попытки заранее обречены на неудачу в силу его особенно интенсивнойчуждости.
С другой стороны, если борьба с врагом неизбежна (кроме тех случаев,когда подобная перспектива заставила одну из сторон пересмотреть собственный«бытийственный род жизни»), то почему речь идет о конфликте лишь вчрезвычайных случаях? Или, говоря иначе: как вообще возможна ситуацияневоенного существования с врагом, коль скоро мы признали, что нашипротиворечия может разрешить только война? Второе — хотя решение опризнанииврагаврагомявляетсядляполитическогосубъектастрогосамостоятельным, недоступным влиянию или оценке кого-либо внешнего, сам174175Шмитт К. Понятие политического.— С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
