Диссертация (1137577), страница 26
Текст из файла (страница 26)
238Диктатура.— С. 243130Однако можно предположить, что главная забота Шмитта — не обоснованиеконкретных полномочий президента, а преодоление того отчуждения, котороевозникает каждый раз, когда либерально-демократическое сознание сталкиваетсяс понятием чрезвычайного положения. «Трактовка второго абзаца статьи 48 сточки зрения правового государства сделалась бы менее затруднительной, еслибы правительство Германии само позаботилось о ясном обосновании своегообраза действий.
К сожалению, этого не произошло». И далее: «Именно вдискуссиях о чрезвычайном положении иногда проявляется особая нехваткаконституционно-правового сознания, и часто такие споры бывают подчиненылишь ближайшему политическому опыту и намерению»недоумениеШмиттапроявляетсявпредисловиико209. Ярче всеговторомуизданию«Диктатуры»: «Научная критика первого издания, с которой пришлось быполемизировать второму, к сожалению, не появилась… Они… по сути дела,двигаются не в сфере логической аргументации, а, скорее, в “атмосфере”недоверия к диктатуре, свойственного сторонникам либерального правовогогосударства»210. И если Ханне Арендт удалось убедительно опровергнутьобвинения в бездействии и безответственности в адрес тех, кто устранился отучастия в любой публичной деятельности в Третьем рейхе, то здесь аналогичныеобвинения, напротив, набирают силу.
1927—28 годы, предшествующие мировомуэкономическому кризису, — последний этап «нормального» существованияВеймарской республики, и нельзя отрицать дальновидность Шмитта, который вотличие от своих оппонентов утверждал, что этот период стабильности не вечен ипоэтому именно в этот момент нужно четко регламентировать чрезвычайныекомпетенции и полномочия различных органов власти на случай усложненияобстановки211.209Op. cit. p. 234, 237Op. cit.
p. 9211 Подробнее см. Филиппов А. Техника диктатуры // Шмитт К. Диктатура. СПб.: Наука, 2005.— С. 317—321, Kennedy E. Constitutional Failure: Carl Schmitt in Weimar. Durham: Duke University Press, 2004. P. 154—184210131Дальнейшие события хорошо известны: экономический кризис перешел вполитический, маргинальная партия нацистов, руководство которой уже былозамешано в неудачной попытке государственного переворота, начала приобретатьновых сторонников. Гитлер, не особенно скрываясь, вступил в контакты сармейским руководством212 и заручился поддержкой вооруженных сил.
Выборы врейхстаг 1932—33 годов сопровождались уличными столкновениями с сотнямижертв. Военизированные формирования нацистской партии СС и СА совместно сполицией участвовали в патрулировании улиц, а попутно развернули террорпротив своих политических противников, прежде всего коммунистов и социалдемократов.
Все это были не подкрепленные никакими законными полномочиямидействия партии, лидер которой был назначен главой правительства, но котораяне имела даже парламентского большинства — и тем не менее никто непопытался эти действия оспорить или воспрепятствовать им. Рейхспрезидент с1925 по 1934 год Пауль фон Гинденбург, вокруг гипотетических диктаторскихполномочий которого и шла описанная Шмиттом дискуссия, в действительностиоказался лишен малейшей возможности принять «необходимые меры»: приотсутствии в законе четкого описания признаков наступления чрезвычайнойситуации, неясности того, на какие средства может рассчитывать исполнитель всвоих действиях он мог действовать исключительно на свой страх и риск ипредпочел идти по пути компромисса и договоренности с политическими силами,которые открыто перешагивали рамки законности.
Едва ли может быть болееяркий пример результатов этой политики, чем заседание рейхстага 23 марта 1933года — на нем отсутствовали депутаты от уже запрещенной коммунистическойпартии и часть социал-демократов, зал заседания был окружен отрядамиштурмовиков, и 441 голосом против 94 был принят Gesetz zur Behebung der Notvon Volk und Reich, «Закон о ликвидации бедственного положения народа и212Подробнее см.
Митчем С. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. Смоленск: Русич, 1998. Гл. I, II.132государства», наделяющий правительство во главе с рейхсканцлером АдольфомГитлером чрезвычайными полномочиями на четырехлетний срок.Внимание, которое Шмитт уделяет предварительным мерам, призванным недопустить ослабления и падения существующего государственного порядка, ещеболее заметно на фоне молчания Арендт по этому вопросу.
Свои размышления околлапсе общественной морали в нацистской Германии она лишь сопровождаетотсылкой к словам Сократа в тюремной камере: «Если окажется, что поступатьтаким образом — несправедливо, тогда… мы должны умереть или как-нибудь подругому пострадать — лишь бы не совершить несправедливости»213. Вдействительности вряд ли многие поспорят с тем, что лучше все же постаратьсяизбежать и того, и другого. Однако Шмитт пытается дать конкретные решения,как не допустить агрессивные угрожающие общественному порядку силы ксамоутверждению в качестве суверена, тогда как Арендт лишь говорит, как важноне подчиниться их преступным требованиям.
Легкомысленность либеральногобуржуазного общества в вопросах этики, заставившая многих, вместо того чтобыопознать зло и оказать ему посильное сопротивление, искать оправданияпреступлениям власти и своему соучастию в них, — только одна сторона вопроса.Арендт говорит об этом так: «Мое интеллектуальное становление происходило вобстановке, в которой никто не уделял особого внимания морали, нас растили напредставлении о том, что моральное поведение есть нечто само собойразумеющееся… Конечно, иногда мы сталкивались с проявлениями слабости,недостаткомстойкостиилипреданности…—однакомыоченьслабопредставляли себе, насколько серьезными могут быть такие явления»214. Можнозаметить, что аналогичным образом зачастую мыслится действие законов, работаразличных государственных органов и гарантии личной безопасности гражданина— как нечто само собой разумеющееся, исправно функционирующее вне213214Платон.
Критон, 48еАрендт Х. Ответственность и суждение.— С. 53133зависимостиотвнешнихусловийинетребующеедополнительныхкорректировок. Известный тезис Шмитта о том, что суверенитет проявляетсятолько в чрезвычайных условиях, когда регулярное право перестает действовать,означает вовсе не только обоснование им суверенности нацистского режима — нов первую очередь свидетельствует о настойчивом и идущем как минимум с 1921года стремлении юриста-консерватора указать правовому демократическомугосударству на его слабые места и подсказать действующие инструменты по ихустранению.
Без этого любые этические ценности оказываются лицом к лицу с«правом силы», что, собственно, и характеризует «темные времена» 215.Думается, что понятие чрезвычайного положения имеет и важное этическоеизмерение, которое может быть добавлено к выводам Арендт. Шмитт, длякоторого инициативы отдельного гражданина являются весьма подозрительнымявлением, приводит216 тем не менее очень подходящую к теме формулировкуюриста Георга Еллинека, описывающего гражданина как «окказиональный органгосударственной власти», способный к собственному суждению и принятиюполитическогорешения.В«Диктатуре»этаформулировкавозникаетприменительно к предусматриваемым правом XVII—XVIII веков ситуациям,когда особо тяжкий проступок ставил человека вне закона, hors la loi, и любойгражданин наделялся правом этого человека обезвредить или убить присоответствующей оказии. Дальше Шмитт поясняет, что «для правоведения в этихконструкциях… главным является то, что они игнорируют именно само существоправа, т.е.
его формальную сторону»217. Однако в том же абзаце имеетсясущественное замечание: «…Естественноправовая проблема, состоящая в том,может ли с чрезвычайным положением и войной всех против всех вообще быть215Так Арендт называет власть нацистов над Германией и Европой. Ее сборник биографий мыслителей,деятелей политики и культуры ХХ века получил название «Men in Dark Times». Русский перевод: Арендт Х.Люди в темные времена.
М.: Московская школа политических исследований, 2003216Шмитт К. Диктатура.— С. 198217Op. cit. p. 199134сопряжено какое бы то ни было правовое состояние, все еще остаетсяактуальной».Очевидно, что взгляды Шмитта и Арендт на эту проблему диаметральнопротивоположны: если первый пытается (в работах «Государство, движение,народ», «Фюрер защищает право» и др.) доказать, что практика Третьего рейхавписывается в рамки права, то для второй право бесповоротно элиминируетсятоталитарным режимом.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
