Диссертация (1137551), страница 33

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 33)

С. 339.165который не отражал суверенность как таковую в её общей форме единстваразличных суверенных моментов.Сегодня суверенность переживается лишь субъективно, она лишенавнешнего проявления, но «отныне, – как пишет Батай, – познание единствасуверенных моментов дано нам посредством субъективного опыта, который,если мы этого желаем, может быть ясно осознан. Мы осуществляем этотпереворот как сознательную операцию. Раньше моменты суверенности моглипоявляться только изнутри, у нас не было объективного знания о них.

А теперьмы можем переходить от субъективного познания этих моментов кобъективному»214.Нетрудно догадаться, что «субъективный опыт, который может бытьосознан» отсылает нас к понятию внутреннего опыта, рассматриваемомуБатаем в эпистемологическом ключе. Тот факт, что мы можем и должныпереходить от субъективного познания суверенных моментов к объективному,говорит о необходимости синтеза философского рассуждения и внутреннегоопыта. Вопрос состоит в том, насколько Батаю удается сочетать эти видыпознания?По мнению Зенкина, рассуждающего о соотношении различных режимовписьма в предисловии к сборнику трудов Батая215, основная проблема егописьма заключается в двойственности создаваемых им теоретическихконструктов. Эта двойственность напрямую вытекает из разорванности егомышления между философским и поэтическим. Первое подразумеваетотстраненный и объективный анализ, второе – мистическое слияние с объектоманализа. Причем оба способа познания не отделены у Батая четкой границейодин от другого.

Они зачастую смешиваются так, словно автор пытаетсяговорить в двух перспективах одновременно. Наглядной иллюстрацией служитрассматриваемая здесь идея суверенности, которую в начале книги Батайописывает как результат мгновенных разрывов в повседневном существовании,214215Там же. С. 340.Зенкин С. Сакральная социология Ж. Батая. С. 47-48.166вытекающих из трансгрессии запрета, а в конце – уже как некоепостсовременноесостояниечеловечества,когдавселюди,суверенноотказавшись от своей суверенности, становятся безликой и усредненноймассой, которая суверенна, потому что не обладает никакими отличительнымихарактеристиками, неопределима, и потому не может быть объектом никакихманипуляций и внешних детерминаций216. Постоянное перемещение междуобъективной и субъективной позициями в анализе является причиной не вполнеясного и строгого с логической точки зрения рассуждения.

Критика нацелена наособенность рассуждения, определенно присущую позднему Батаю, посколькумыслитель описывает поэтическое восприятие, открывающееся во внутреннемопыте, как противоречащее законам логики и допускающее сосуществованиеили чередование противоположных друг другу явлений (например, в «Эротике»Батай говорит о запрете, который подразумевает трансгрессию, и трансгрессии,которая лишь укрепляет запрет тем, что временно его отменяет). В такойситуации довольно проблематичным оказывается установление критериевистинности тех или иных высказываний автора. Не менее проблематичнымпредставляется дальнейшее развитие такого амбивалентного знания, посколькуего нельзя однозначно отнести ни к одной из существующих областей науки,философии или художественного творчества.Таким образом, критика Зенкина является вполне обоснованной иуказывает на наиболее существенный недостаток поздних работ Батая и самойидеи гетерологии как «науки», сочетающей интроспективный и объективныйанализ.

Вместе с тем нам кажется проблематичным не только знание,получаемоеБатаемзасчетиспользованиятакойметодологии,Идея о суверенном отказе от суверенности достаточно парадоксальна и требует пояснения. Батай говорит отом, что достичь суверенности можно, всецело отказавшись от неё. Человек, который сознательно и свободно(то есть суверенно) отказывается от притязаний на достижение личной свободы и удовлетворение личныхпотребностей, все еще остается суверенным, поскольку изначально он осуществил свободный выбор.

Болеетого, отказавшись от своих личных притязаний и свободы, он становится неопределенным «человеком безсвойств», который удовлетворяет лишь свои базовые потребности и не имеет никаких притязаний илипредпочтений. Поскольку отныне у него нет и не может быть никаких стремлений, его невозможно сделатьобъектом манипуляции. Он суверенен, поскольку не поддается внешнему влиянию, хотя сознательно отказалсяот суверенности, понятой как свободное выражение собственных желаний и стремлений.167216подразумевающей синтез рационального мышления и внутреннего опыта, но иисходные посылки этой методологии.Для того чтобы двойственный теоретический конструкт претендовал нацелостностьописания(аименноэтоиявляетсясмысломанализа,производимого одновременно в двух разных регистрах) необходимо, чтобыязыки описания были полностью взаимоисключающими, то есть чтобы каждыйиз них мог описывать специфическую область, которую не может описыватьдругой.

Чтобы философское рассуждение принадлежало исключительногомогенному миру труда, а внутренний опыт только гетерогенному мирусуверенности, иначе нет никакого смысла прикладывать мыслительные усилиядля их сочетания и рисковать двусмысленностью выражения своих идей. Этотпункт не вполне выполняется, поскольку проводимая Батаем критикарационального мышления во многих пунктах является, на наш взгляд,неполноценной.Батайнепродумываетдоконцавсевозможностирационального мышления, из-за чего само противопоставление и сочетаниефилософии и поэзии оказывается не вполне корректным.Чтобы доказать это рассмотрим определение, которое Батай даетвнутреннему опыту в «Суверенности» и то, как он описывает соотношениевнутреннегоопытасразумом:«Новнутреннийопыт,которымяруководствуюсь, заставляет считать такое представление (представление осуверене, чье существование зиждется на отказе от полезного труда, который занего осуществляют те, кто принимает его в качестве свободного субъекта –А.Ш.) автономным по отношению к точным историческим данным, изучаемым,например, этнографией.

Если и есть нечто такое, что мы постигаем изнутри, этоименно суверенность – как та, к которой мы стремимся сами, так и та, которуюмы признаем за царственными особами, порой без всяких внешних оснований.Такой опыт, конечно, не имеет смысла независимо от связанных с нимобъективных данностей, но сами эти данности нам следует понимать в светеэтого опыта, без которого они бы и не были нам даны.

Некоторые условия168опыта представляются нам объективно – как, например, производство, егоизбыточная доля и доля необходимая для существования, – но когда в игрувступает настоящее время, то, даже если говорить об объектах и продуктахпотребления, на которые оно воздействует, эти объекты оказываютсяразрушены, потреблены, и предпочтение, отдаваемое мгновению, соответствуетпрезрению к объективному миру. Возможны и другие подходы к мгновению, нооно всякий раз отсылает только ко внутреннему миру субъекта. Учитывая это,признаю, что говорил неопределенно: из моих высказываний не остаетсяничего, что бы я мог схватить, но именно к такому состоянию я и стремился.Моя мысль теряет точку опоры, когда объективные вещи перестают менянавязчиво преследовать, когда в моих глазах их мгновенное разрушение значитбольше, чем мое былое уважение к ним, чем моя былая забота об ихприобретении, чем присущая им одним серьезность.

В этот момент я ещерассматриваю объективные вещи, но в свете такой внутренней истины, что ониоказываются лишь поводом для субъективной игры. Тем самым моя мысльпереходит из одного мира в другой – из объективного мира, где она строится, вмир субъективный, где она распадается, но пока она распадается и еще нераспалась полностью, я еще могу выразить ее содержание.

Так, я мог написать:“Суверен восстанавливает примат настоящего времени для избыточной частипродукции, полученной благодаря тому, что другие люди подчинились приматубудущего времени ...” Я это мог лишь потому, что в себе самом различилмгновение, когда примат будущего времени больше не действителен и я велсебя так же, как, по моему ощущению, на свой лад ведет себя суверен»217.Иными словами, Батай утверждает, что представление о суверенностибыло искажено различными историческими пертурбациями, которые, вчастности, привели к тому, что суверенность светская (военная218) иБатай Ж.

Суверенность. С. 346.Батай говорит о фигуре монарха, которая заключала в себе одновременно божественную санкцию направление и военную мощь верховного главнокомандующего. В ходе исторического процесса монолитнаягосударственная суверенность раскололась на церковную и военную. Иными словами, светская властьобеспечивается, в первую очередь, военной мощью.169217218религиозная были радикально разведены. Тот факт, что суверенность попрежнему составляет наиболее важную и сокровенную сторону человека,позволяет Батаю исходить для обоснования своего рассуждения из данныхинтроспекции.

Всякая мысль для него дана в длительности – как суммаопераций, нацеленных на достижение определенного результата. Этот результатзаранее предопределяет её траекторию. В силу чего мысль сама по себе,согласно Батаю, оказывается ущербной, не принадлежащей самой себе. Когдасубъектнаправляетсвоевниманиевнутрь–ксвоейсвободнойинеопределенной субъективности, мысль неизбежно распадается, уступая местоозарению, которое превосходит мысль, будучи более независимым и живым.Таким образом, сокровенный внутренний опыт подрывает и преодолеваетрабское по своей сути мышление.Является ли мышление действительно таким несовершенным орудиемили же Батай создает для самого себя «пугало» мышления, которое удобнокритиковать, подобно тому, как во «Внутреннем опыте» он создает «пугало»Гегеля, описывая его как абсолютно серого и систематичного мыслителя,сознательно исключающего из поля своего зрения любой опыт интенсивнойчувственности, приводящий к распаду мышления? Для ответа на этот вопроспредставим себе размышление не как операцию, нацеленную на полезныйрезультат и правила которой навязаны нам извне, но автономное бесконечноеразмышление, то есть размышление, у которого нет заранее намеченной целиили жестких правил, ограничивающих его (что, собственно, и можно назватьподлинной философией, согласно Батаю).

Для Батая человек способен видетьвне себя лишь отдельные объекты и вещи, отчужденные от него самого и отсамих себя. Соответственно, размышление, направленное вовне, неизбежновключаетсявинтроспективноелогикумирасозерцание,вещей,мираувлеченноепользыивнутреннейцелей.Однакодеятельностьюсвободного субъекта и разворачиванием его суверенности, не будет таковым.Оно будет не просто длящимся во времени, но бесконечным: бесконечное170созерцание ради созерцания, бесконечный анализ переходов и переливов,сочленения и разъединения объектов сознания, представляющий собой нечтосхожее с аристотелевским «мышлением о мышлении»219.Характерно, что Батай обосновывает философию как полезный труд,нацеленный на производство, накопление и преумножение смысла. Такимобразом, он описывает философию в терминах «капиталистической» логики,подразумевающейпроизводствоматериальныхблаг,ихнакоплениеиусовершенствование средств производства для еще большего накопления.

Характеристики

Список файлов диссертации