Диссертация (1137551), страница 35
Текст из файла (страница 35)
Ведь мистический опыт являетнам именно отсутствие вещи. Вещь отождествляется с дискретностью, амистический опыт, поскольку мы в силах разрушить свою дискретность,вызывает у нас ощущение непрерывности»223. И несколькими страницамидалее: «Подчеркну, что говорю объективно о процессах эротики прежде всегопотому, что внутренний опыт никогда не проявляется независимо отобъективного видения, мы всегда обнаруживаем, что он связан с тем или инымбесспорно объективным аспектом»224. То есть, несмотря на увлеченность идеейгетерогенного непрерывного бытия, Батай, говоря о внутреннем опыте,старается укоренить его в ясных и определенных фактах гомогенного мира.Батай сознательно ограничивает свое мышление и опыт, поскольку только такоеограничение делает его анализ общепонятным и общезначимым: «После моихпервых рассуждений не предупрежденный заранее читатель мог подумать, чтоперед ним разворачивается интеллектуальная авантюра, а не беспрерывная223224Ibid.
P. 35. (Там же. С. 504).Ibid. P. 28. (Там же. С. 508).176исследовательская деятельность, которая хоть и вводит, если надо, мыслящий̆разум в потусторонний мир, но делает это посредством философии и наук,стремясь постичь все то возможное, что может ему открыться»225. Такимобразом, критикуя рациональное мышление и разум как не ведущие к истинесредства познания гетерогенной реальности, Батай, тем не менее, признает, чтов эпоху стремительного развития науки и техники полный отказ от научных, втом числе рациональных способов познания, привел бы к обскурантизму.Рассматривая опыт эротический как нечто очень близкое опыту религиозному,Батай постулирует необходимость анализа религиозного опыта для пониманияэротики. Он стремится осознать религиозное переживание как таковое, внеконкретных существующих религий.
Такая задача обусловлена тем, что ни однаиз существующих религий не способна, по его убеждению, адекватновоспринять и интегрировать современные формы религиозного чувства,сформированные в условиях постиндустриального общества. Речь идет, преждевсего, о развитии науки, которое делает очевидным ошибочность рядарелигиозных и мистических предрассудков.Итак, человек оказывается в тупиковой ситуации: религия не признаетточного научного мышления, выражающего дух времени, и потому неспособнаадекватно передать современный религиозный опыт, а философия и наукаограничены рамками рационального познания, которое не может должнымобразом осмыслить смутное и иррациональное в религиозном опыте.
Этотопыт, по мысли Батая, на протяжении всей человеческой истории проявлялсялишь в формах, искаженных историческими случайностями, властью ичеловеческими страстями. Выходом из обозначенного тупика являетсяосвобождение религиозного устремления от внешних факторов подобно тому,как от них освободилась наука, устранив связи с религией и, частично, с225Ibid. P. 28.
(Там же. С. 509).177государством226. Это освобождение возможно благодаря осознанию диалектикизапрета и трансгрессии в рамках этнографии, антропологии и социологии.Именно такую попытку освобождения предпринимает Батай, делая своейцелью описание внутреннего религиозного опыта, не скованного какими-либовнешними догмами, традициями или авторитетами (здесь становится понятнойидея опыта самого по себе как единственного авторитета, которая былаозвучена почти двадцатью годами ранее во «Внутреннем опыте»): «В своейкниге я выражаю свой опыт, но не обращаюсь ни к чему конкретному, мояглавная цель — сообщить внутренний опыт, то есть, как я понимаю,религиозный опыт — вне какой бы то ни было определенной религии»227.Таким образом, Батай пытается наметить специфический метод познания,продолжающий идею гетерологии.
Основой такого анализа, по мысли Батая,является интроспекция. Те гипотезы, которые удалось сформулировать,опираясь на внутренние переживания, поверяются точными научными фактамии фактами собственных наблюдений. Батай утверждает необходимостьограничения интроспекции, поскольку полагает, что любая интроспекциянеразрывно связана с внешними объектами как источником той или инойреакции внутри нас: «Эти точные данные, которые отовсюду идут к нам в руки,не только не противоречат соответствующему им внутреннему опыту, но ипомогают ему выйти за пределы случайности, свойственной индивидууму.Даже будучи связан с объективным миром, опыт неизбежно несет с собойпроизвольность; и не будь он столь же всеобщим, сколь и объект, с которымсвязано его возвращение, мы вообще не могли бы о нем говорить»228. ВыборБатаем такого сложного объекта исследования, как недифференцированныйрелигиозный опыт не случаен, поскольку лишь опыт такого масштаба можнообобщить и представить вне партикулярных особенностей.Успешное развитие науки немыслимо без финансирования, в том числе, со стороны государства, что означаетопределенную зависимость направления научных исследований от государственных интересов.
Вместе с тем,ученым удалось создать определенную зону автономии, обосновав необходимость чисто теоретическихнаучных исследований, чья практическая значимость в настоящий момент не ясна.227Ibid. P. 36. (Там же. С. 510).228Ibid. P. 37. (Там же. С. 511).178226Анализ религиозного чувства (восприятия) вне рамок какой-либосуществующей религии возможен благодаря прояснению диалектики запрета итрансгрессии. Батай впервые упоминает это ключевое для его мыслиразделение в «Эротике».
Рассмотрим подробнее, как Батай осмысляет этипонятия.Он говорит о том, что в основе движения природы лежит беспредельнаяэкспансия и расточительность. Природа создает бесчисленное множествоживых организмов лишь для того, чтобы их уничтожить, а затем породитьснова. Человек (как и другие млекопитающие) в цепи живых существ предстает«роскошной тратой», сложнейшим созданием, поддержание жизнедеятельностикоторого требует использования огромного количества энергии. Человекотделяется от животного царства в тот момент, когда противопоставляет себярасточительному движению природы, пытается упорядочить ее и оградить себяот наиболее яростных проявлений природы, которыми, по Батаю, являютсясмерть и сексуальность. Запрет, налагаемый человеком на эти две области,сакрализует их, подчеркивая ту ярость и опасность, с которой они связаны,будучи фактически неподконтрольны человеку.
Несмотря на запрет, внутричеловека всегда остается глубинное стремление к его преодолению, присущее,по мысли Батая, всему живому: «В мире природы и в самом человеке остаетсянекое движение, которое всегда превосходит пределы и которое может лишьотчасти в них заключаться»229. Человек жаждет насилия и разрушения, которые,уничтожая ограниченные рамки его личности, вернут ему единство с всеобщимдвижением жизни. Отсюда вытекает трансгрессия запрета – социальноупорядоченная форма взаимодействия с яростным гетерогенным (сакральным),которая представляет собой временное нарушение запрета.Запретиррационален,посколькуон,во-первых,вытекаетизиррационального страха перед силой насилия гетерогенного (сакрального) и,во-вторых, в самом себе подразумевает нарушение запрета, переход на сторону229Ibid. P. 44.
(Там же. С. 515).179насилия, поскольку он существует, чтобы упорядочить и интенсифицироватьвзаимодействие человека с гетерогенным, а не исключить его из жизни человекаполностью. При этом нарушение запрета не означает окончательной егоотмены. Запрет «откладывается» лишь на время, он может видоизмениться, ноокончательно не исчезает никогда. Если бы запрет был рационален, тосуществовало бы четкое разделение того, что разрешено, и того, что запрещено,но это разделение, в случае реального запрета, подвижно.
Человек, сознательнонарушающий запрет, не переходит на уровень животной ярости, которая неведает никаких запретов. Речь идет о «снятии» человечности, то есть таком еёпреодолении, которое все же сохраняет наиболее существенные её черты. Заредким исключением, трансгрессия ограниченна, ей отводится вполнеконкретное время и место. По мнению Батая, в большинстве человеческихобществупорядоченноесуществование,поддерживаемоезапретами,нарушается время от времени, тогда как произвольное нарушение запретасурово карается. В первобытных обществах, на примере которых Батайрассматриваетзарождениемеханизмазапретанарушается в ходе четко прописанных ритуалов.итрансгрессии,запретМы видим, что в основе религиозного переживания, представляющегособой взаимодействиечередованиязапретасигетерогеннымтрансгрессии.(сакральным),лежитСоответственно,механизмисследованиерелигиозного опыта необходимо начать с исследования функционированиязапрета и трансгрессии.
По Батаю, такое исследование может осуществитьтолько человек, который осознает иррациональную природу и необходимостьзапрета, поскольку с научной точки зрения любой запрет является лишьиндикатором некого патологического процесса. Например, в психоанализезапрет рассматривается исключительно как психологический барьер, которыйнеобходимо снять раз и навсегда для освобождения человека от давлениявытесненного опыта, который запрет не позволяет ему осознать. Такоеотстраненное и объективное рассмотрение запрета выхолащивает диалектику180запрета и трансгрессии, так как, избавляясь от страха перед запретом, человекодновременно избавляется от удовольствия, которое приносит его нарушение.Таким образом, познание запрета возможно лишь из перспективы внутреннегоопыта.Осознание яростных импульсов жизни, сдерживаемых запретами, требуетясного осознания самих запретов.
Опираясь на внутренний опыт, Батайпостулирует запрет как то, что принадлежит самой сути человека и необусловлено извне социумом. Опыт противостояния запрету не являетсяопытом противоборства свободной личности и социального принуждения,поскольку культурные и социальные нормы имманентны для субъекта. Запретинтериоризован, то есть задан не только социально, но и ощущается индивидомкак часть его самого, поскольку обуславливает выделение себя как отдельногосубъекта,существующеговгомогеннойреальностииспособногокрациональному мышлению и действию (рациональное мышление, по Батаю,возможно только благодаря запрету ярости и насилия, нарушающих мышлениеи отменяющих субъект-объектное разделение в восприятии человека).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
