Диссертация (1137017), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Мы фокусируемся на подробном рассмотрении именно критическойперспективы, которая опирается на социологическую теорию, обозначаяграницы других подходов в значительной степени пунктирно. Кромевыявленияспецификитопонимическихпрактиккритическоговэтойподходаглавемыкисследованиютакжереконструируемтеоретические рамки осуществления поворота к критическому анализутопонимическихпрактиквсоциальныхнаукахиосуществляемсистематический анализ выполненных в рамках этого подхода теоретическихи эмпирических работ.1.1. Специфика критического подхода к анализу топонимическихпрактикПеред тем как перейти к обсуждению критической перспективыанализа топонимических практик, историко-социологической реконструкцииее появления и развития, а также кодификации различных ее вариантов,необходимо, во-первых, обозначить специфику этой перспективы, ее отличия18от подходов, выработанных в рамках других социальных и гуманитарныхнаук.
Данный параграф посвящен рассмотрению этого вопроса.Финский и новозеландский социальные географы Я. Вуолтиинахо и Л.Берг, являющиеся составителями коллективной монографии по критическимтопонимическимсуществованиеисследованиям,этогоисследовательскойкоторая,направленияобласти,ввыделяютпосути,качестветрилегитимироваласамостоятельнойосновныхподходакисследованию топонимов, которые составляют массив «традиционных»работвэтойобластипротивоположнымииявляются,критическойвзначительнойпарадигме:степени,философский,технократический и историко-культурологический [Vuolteenaho, Berg 2008].Мы оттолкнемся от этой схемы, дополнив ее собственными размышлениямии замечаниями.Первый выделенный подход отсылает к проблематизации топонимовкак частного случая имен собственных в философских работах, связанных сосмыслением роли наименований и практик номинации в структуремышления и коммуникации.
Я. Вуолтинахо и Л. Берг отмечают, что этотподход является наиболее проработанным и теоретически фундированнымпо сравнению с двумя другими и восходит своими корнями к работамдревнегреческих философов, в частности, Платона, который в диалоге«Кратил» размышляет над тем, каковы должны быть правила наименованияи кто должен являться их источником [см. Платон 1990]. Одним из выводов,к которым приходит философ, является постулирование того, что именадолжны создаваться в соответствии с природой, или сущностью тех вещей,которыеонирепрезентируют,чтообуславливаетнеобходимостьобщественного контроля за практиками номинации.
Размышления осущностииразличияхименсобственныхиименнарицательныхобнаруживаются также у философов-стоиков, а впоследствии и философовэпохи возрождения, например, Г. Лейбница, который различал денотативныеи коннотативные характеристики имен и их роль в функциональной19прагматике человеческого когнитивного аппарата [см. Summerell 1995].«Красной нитью» здесь также проходит классический спор междуноминализмом и реализмом в приложении к философии языка. Важнымипредставителями реалистической (онтологической) парадигмы являются, вчастности, российские философы П.
Флоренский, С. Булгаков и А. Лосев,давшие в своих работах ее религиозное истолкование [см. Лосев 1990;Булгаков 2014; Флоренский 2007]. К наиболее значимым фигурам XX века,представляющим философский подход к изучению имен собственных ипрактик наименования, Вуолтинахо и Берг относят также Л. Витгенштейна иЖ.
Деррида. Авторству первого принадлежит знаменитый тезис о том, что«мы называем вещи и затем можем о них говорить, беседуя, можемссылаться на них» [Витгенштейн 1994: 93], который подчеркивает важностьпрагматической функции практик наименования и обусловленность самихнаименований их употреблением. Ж. Деррида, как наиболее видныйпредставитель деконструктивизма, ставит под сомнение саму возможностьимен собственных обозначать уникальные сущности [см. Деррида 2000].
Врамках данной работы мы не будет более подробно рассматривать ираскрывать указанные концепты и подходы, а сфокусируемся на ихспецифике в сравнении с другими перспективами. Во-первых, в рамкахфилософской перспективы интерес представляет изучение имен и практикнаименования в целом, и обращение к топонимам и топонимическимпрактикам выступает в качестве одного из частных случаев этой болееширокой темы, что не позволяет уловить их специфику. Во-вторых,отличительной чертой этой перспективы является ее абстрактность,нечувствительность к историческому и социальному контексту, заданнаяуниверсальностьювопросов,накоторыепытаютсянайтиответисследователи.Впротивоположностьперспективаотличаетсяфилософскомуэмпирической,подходутехнократическаяпрактикоориентированнойнаправленностью и связана со сбором и классификацией разнородной20информацииотопонимическихноменклатурахнаопределенныхтерриториях.
Такой подход представлен, по большей части, в работахлингвистов и картографов, которые фокусируются, например, на описаниилингвистических особенностей региональных топонимических ландшафтов8.Некоторые исследователи предлагают с отсылкой к М. Фуко и его понятию«правительственности» (governmentality) искать истоки такого подхода втехнократической рационализации пространства эпохи модерна [см. RoseRedwood 2006; Whiters 2000]. В критическом духе отмечается, чтопроизводимые систематизации и классификации являются одним из способовуправленияпространством.ВуолтинахоиБергподчеркивают,чтонаивысшее выражение это нашло в XX веке в создании национальных имеждународныхорганизаций,занимающихсясборомианализомстатистической топонимической информации [Vuolteenaho, Berg 2009].Кроме эмпиризма отличительной чертой этой перспективы являетсяотсутствие интереса, собственно, к топонимическим практикам.
Объектоманализа здесь выступают исключительно сами топонимы.Наконец, третья перспектива (историко-культурологическая), котораявплоть до недавнего времени занимала доминирующее положение втопонимических исследованиях в гуманитарных и социальных науках ипродолжает определять значительное число работ в рассматриваемойобласти до сих пор, является наиболее близкой критической и поэтомупредставляет для нас больший интерес. Остановимся на ней более подробно.Центральным пунктом, определяющим границы этой перспективы, являетсяпредставление о том, что топонимы являются богатым источником данных отех культурах и обществах, где они появились, и эти данные могут бытьрасшифрованы исследователями [см. Vuolteenaho, Berg 2009: 5-6]. Самигеографические названия в рамках такого подхода рассматриваются какотражения, производные социокультурных реалий, в условиях которых они8Характерными представляются названия выполненных в рамках этого подхода работ: например,«Структурные типы саамской топонимии» и «Особенности семантики русских составных топонимов» и др.21были созданы.
В этом контексте необходимо отметить тот факт, что, вотличие от философской и технократической перспектив, эта перспективапомещает в фокус рассмотрения исторический и культурный контекст иконцептуализирует географические название в привязке к нему.Я. Вуолтинахо и Л. Берг прослеживают исторические корни этойисследовательской перспективы от «этимологических гаданий» филологов ипредставителей церкви в средневековье и раннем новом времени, при этомотмечая, что наиболее систематическое выражение она получила в XIX векев германо-говорящих странах, которые находились под особенно сильнымвлияниемидеалистическойукоренныйдухфилософии,национальныхязыков.подчеркивавшейТак,органическизначительноечислонемецкоязычных историков, антропологов и культурных географов (в числокоторых входят, например, такие фигуры как О. Шлютер и Ф.
Ратцель) всвоих работах стали обращаться к топонимам как источникам информацииоб обычаях и культуре прошлых эпох. При этом Вуолтинахо и Берготмечают, что «как минимум имплицитно, цели этой новой традиции былисвязаны с задачей историко-символической легитимации современныхнациональных государств» [Vuolteenaho, Berg 2009: 5]. Одной из ключевыхдля этой исследовательской перспективы фигур является также Ф. Боас,которыйвсвоихработахлегитимироваланализтопонимическихноменклатур в качестве важнейшего компонента полевых антропологическихисследований [см. напр. Boas 1922]. Впоследствии этнолингвистическийподход, разработанный Ф.
Боасом, был развит в работах его последователей,в первую очередь, Э. Сэпира и Б. Уорфа, которые подчеркнулиукорененность языковых практик (в том числе топонимических) вмировоззрении, культуре и социальном контексте [см. Доржиева 2012].Одним из важнейших для историко-культурологической перспективыявляетсяконцепткультурноголандшафта.Егоавторомявляетсяамериканский географ К. Зауэр, который положил начало культурнойгеографии как науке, получившей широкое распространение в XX веке в22русле критики географического детерминизма.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
