Диссертация (1136847), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Может сложиться ошибочное впечатление, что телесность в таком случае сводитсялишь к обмену взглядов и реплик. Но природа взгляда связана не только с глазами. Она коренитсяв возможности «затронуть» встречного, буквальным образом задеть его самость. НеслучайноСара Пинк указывает, что глаза – тактильный орган, так как в ситуации взаимодействия ониработают как органы касания [Pink et al. 2015: 243]. Можно сказать, что обмен взглядами – этосублимация прикосновений, которые не случаются, поскольку физический контакт имеетслишком грубый и бесцеремонный характер с точки зрения вторжения в личную зону индивида.Глаза расширяют зону тактильных манипуляций. Однако это не означает, что тактильный опыт60полностью замещается зрительными переживаниями.
Чтобы объект обрел для нас видимость иплотность, он должен оказаться в зоне тактильных манипуляций, то есть стать буквальнодоступным для наших прикосновений [Cartwright 2012: 152].В случае анализа взаимодействия при участии гаджетов визуальный контакт вопределенном смысле уступает все больше обмену «прикосновениями», который протекает ненапрямую, а за счет манипуляций с другими участниками посредством устройств и безустановления зрительных линий между участниками. По мнению Гордона Каллея [Calleja 2011],в виртуальной плоскости индивиды поддерживают присутствие за счет совокупностирелевантных условий, которые создают «воплощение» (incorporation), т.е.
дают возможностьпредъявить себя как присутствующего для других. По сути, в этом плане дополненная реальностьничего не меняет. Телесность и ее воплощения раскрываются по ходу обнаружения иограничения доступности присутствующих. Исследователи также отмечают, что есть некотораядистанция между индивидом и его воплощением, которая может различаться в зависимости отстепени погружения в виртуальную среду, в частности, выделяют участие, вовлечение ипоглощение (полное присутствие) [Brown, Cairns 2004: 1299]. Именно за счет появления этойдистанции недопустимые в актуальной реальности прикосновения к другим делаютсявозможными. Причем индивиды пытаются переносить некоторые техники рук, работающие приманипуляции с физическими объектами, на взаимодействия с виртуальными объектами,например, при нажатии на кнопки джойстика или экран телефона, когда в файтинге (жанр игры)человек предполагает, что от силы нажатия будет зависеть сила удара персонажа [Baerg 2007:331–339].
Руки, которые умеют готовить, писать, мастерить, убираться, остаются все теми жеруками, что оперируют гаджетами, открывают приложение Facebook или совершают звонки[Pink et al. 2015: 240–245]. Тем самым руки позволяют конкретизировать телесность в контекстесмычки разных уровней происходящего в дополненной реальности. Можно резюмировать, чтоприсутствие как физическая близость участников и «присутствие» как вовлеченность впроисходящее с точки зрения телесности переплетаются: ощущение близости буквальноопределяется через расстояние между телесными воплощениями, и в то же время это ощущениена практическом уровне зависит от доступности вовлекать и быть вовлеченным посредствомзрительно-тактильных манипуляций с телами других. Ранее в гофмановском подходе участниквзаимодействия и его телесность отождествлялись друг другу. В рамках опосредованнойкоммуникации в геолокационных играх телесность распадается на несколько элементов:участника взаимодействия, его телесное воплощение и местоположение.
Каждый из этихэлементов способен работать как на поддержание, так и на подрыв публичного взаимодействияв зависимости от того, в какой плоскости протекает взаимодействие и насколько согласованнымежду собой все элементы телесности.613.2. Проблематика присутствияЧтобы подступиться к вопросу о должном присутствии в геолокационных играх, дляначала попробуем разобраться, что значит «присутствовать» в рамках анализа ситуацийпубличного взаимодействия у Гофмана.На первый взгляд складывается впечатление, что вопрос о природе присутствия уГофмана не возникает. Для него куда более важен вопрос, как конструируется определениеситуации участниками, которые в ней присутствуют.
То есть сам факт присутствия практическине вызывает сомнений, в то время как последующие эффекты и последствия этого присутствияобращают на себя основное внимание теоретика. Можно сказать, что в концепции Гофманаприсутствие выступает в качестве банальной предпосылки, предваряющей детальный анализнорм необходимой вовлеченности в происходящее. То есть гофмановский анализ ситуационныхприличий начинается именно с того момента, когда индивиды находятся в непосредственномсоприсутствии друг с другом. Однако индивиды часто используют «способы, которыми можетвыражаться недостаточная степень присутствия» [Гоффман 2017: 92], иногда люди испытываютдискомфорт от «чрезмерного присутствия» [Там же: 117], а неспособность демонстрироватьприсутствие,поддерживаядолжныйтонусвзаимодействия,можетивовсебытьклассифицирована как симптом психического заболевания [Там же: 86]. В описанных случаяхприсутствие используется как некая переменная величина, которую можно регулировать, терять,возобновлять, поддерживать, демонстрировать.
В таком случае от нас потребуется разобраться втом, как связано присутствие с остальными элементами публичного взаимодействия:столкновением, собранием и ситуацией.По Гофману, присутствие – это то, что одномоментно «склеивает» собрание и ситуацию,определяя однозначным образом одно через другое. Это мы можем видеть из тавтологичнойструктуры определения обоих понятий. Собрание – «любая совокупность двух и болееиндивидов, к которой относятся те и только те, кто в данный момент находится внепосредственном присутствии друг друга» [Там же: 77].
Ситуация – «вся пространственнаясреда, в любой точке которой появляющийся человек становится членом имеющегося <…>собрания» [Там же]. Из определений видно, что присутствие может означать как «быть членомсобрания», так и «находиться в ситуации», причем собрание соответствует ситуации, а ситуация– собранию.Впрочем, появление собрания и ситуации обязано не просто физически близкомурасположению тел, но и возникающему вслед за ними тонусу взаимодействия, которыйвынуждает всех участников взаимодействовать друг с другом более или менее активно.«[И]ндивид обязан при попадании в ситуацию “включаться в игру” и оставаться “в игре”, пока62он находится в ситуации, поддерживая эту диффузную ориентацию по крайней мере до тех пор,пока он не сможет официально покинуть ситуацию» [Там же: 86].
Таким образом, ситуациятребует демонстрации вовлеченности, понимаемой как способность участника «включаться вдиктуемую событием деятельность», «поддерживать определенный тип когнитивной иаффективнойсосредоточенности»,«осуществлятьопределеннуюмобилизациюсвоихпсихобиологических ресурсов» [Там же: 98–99].Вопрос о том, что вынуждает участников играть в эти «игры», занимал Гофмана и в болееранних работах. В частности, он описывал, что успешно протекающие столкновения междуучастниками вызывают у них удовольствие/эйфорию, как и любая игра, которая захватывает сголовой, пока позволяет всем игрокам чувствовать себя комфортно с точки зрения возможностейсамовыражения (чувства эксклюзивной солидарности, психической близости и взаимногоуважения) [Goffman 1961: 37].Если выше делается акцент на том, что поощряет членов собрания к успешному участию,то далее речь идет в большей степени о том, что заставляет участников включаться впроисходящее.
И присутствие является тем самым стимулом. «Полный набор условийсоприсутствия соблюдается лишь в узком спектре обстоятельств: люди должны ощущать, чтоони находятся достаточно близко друг к другу, чтобы было видно, чем они занимаются, <…> чтоих воспринимают» [Гоффман 2017: 76]. С опорой на этот фрагмент можно выдвинуть версию, вкоторой, чтобы присутствовать, необходимо быть близко и на виду. Однако далее мы можемзаметить, что это работает и в обратную сторону. «Соприсутствие делает людей беспрецедентнодоступными, достижимыми и зависимыми друг от друга» [Там же: 83]. То есть не толькоблизость и доступность делает возможным присутствие, но и присутствие делает участниковдоступными друг другу.
В силу очередной тавтологической замкнутости приходится признать,что взаимная доступность (быть воспринятым, считываемым) и присутствие участниковявляются синонимами.Теперь необходимо вернуться к вопросу о роли вовлеченности в возникновенииприсутствия. Предполагает ли взаимная доступность участников необходимость включаться впроисходящее? Здесь надо уточнить, что быть вовлеченным и демонстрировать вовлеченность –разные вещи. Но публичные взаимодействия требуют лишь второго.
Участники взаимодействияне должны быть искренними (эта категория здесь вообще неуместна), но они должны обеспечитьнаблюдаемость совершаемых действий и намерений. В таком случае присутствие означаетустановление визуальной связи между участниками, которая симметрично работает в обестороны, обязуя их демонстрировать должную вовлеченность в происходящее. Причем должнаявовлеченность может ограничиваться лишь фактом обнаружения другого участника («да, я вас63заметил»), как в случае с несфокусированным взаимодействием, за которым Гофман закрепляетумение поддерживать «простое, чистое соприсутствие» [Гоффман 2017: 85].Тем не менее вовлеченность не является абсолютной, дискретной величиной.Вовлеченность обладает разными степенями, пороговым значением которых являетсявышеупомянутое разделение на сфокусированное и несфокусированное взаимодействие,которое либо предполагает помещение другого участника в фокус внимания, либо оставляет егона периферии. Но свидетельства о том, что кто-то находится в фокусе внимания другогоучастника, содержатся не только в конкретной визуальной точке или обоюдной активности, но ив самом участнике, демонстрируемые атрибуты которого подсказывают, насколько он самсосредоточеннапроисходящем.Гофманприводитпример,когдаучастникможетдемонстрировать редуцированное ситуационное «присутствие», ослабляя галстук, снимаяботинки, позволяя себе дремать или находиться в рваной и мятой одежде, – короче говоря,позволяя себе определенную степень невовлеченности [Там же: 293–294].
Примечательно, чтоменьшее «присутствие» находится в обратной связи с ориентированностью на себя, то, чтоГофман называл автововлеченностью или, вслед за Бейтсоном, «внутренней эмиграцией» [Тамже: 139].Автововлеченность подразумевает помещение собственного тела в качестве основногообъекта для внимания (например, когда человек позволяет себе достать ушную серу илимассировать мышцу на ноге) [Там же: 294]. В таком случае возникает парадокс. Есливозможность присутствия обуславливается взаимной визуальной доступностью расположенныхрядом тел, то уменьшению степени «присутствия» сопутствует неуместное помещение одного изтел в фокус внимания. Телесность выступает в качестве визуального и физического основаниядля присутствия, она же может навредить «присутствию», заслонив уместные фокусы внимания.Можно, конечно, предположить, что в тех местах, где Гофман имеет в виду разные степенивовлеченности, он иногда использует «присутствовать» в кавычках, а там, где подразумеваетсянепосредственная физическая доступность, – без кавычек.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
