Диссертация (1136751), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Зольберг и Вун назвали статью «Почему ислам какиспанский язык: культурная инкорпорация в Европе и США» и предположили, что дебатывокруг миграции и ее опасности для общества связаны со смыслами вокруг ключевойграницы между местными и мигрантами, при этом такие смыслы будут связаны как схарактеристиками принимающего общества, так и с характеристиками групп пришлогонаселения. И, если для США, эта граница связана с испанским языком, в Европе – этоислам. Линия аргументации авторов такова.
Разрозненные мигрантские группы,прибывающие в США и Европу со временем начинают практиковать те элементыкультуры, которые являются для них общими. С другой стороны, система аргументациипротив миграции также должна быть связана с некоторым культурным фактором,который, с одной стороны, связан с практикой общих элементов культуры мигрантами, сдругой – должен затрагивать ключевые элементы представления общества о самом себе.И, если в секулярной Европе опасность видится в «исламскости» мигрантов из Пакистанаи Бангладеш, арабских стран и Турции, плюралистичная в части религии и культуры, но39авторитарная в части общего языкового знаменателя Америка видит опасность виспаноязычности мигрантов из Мексики, стран Центральной и Южной Америки иКарибского бассейна.
Зольберг и Вун говорят, что эти границы лежат в основании дебатово миграции в этих обществах, и являются ключом к интеграционному контексту. Болеетого, дебаты строятся вокруг трех возможных стратегий обращения с этими границами, ккоторыммогутприбегнутьконкретныеиндивиды,группыидажеобщества.Индивидуальное пересечение границы предполагает сохранение существующих границ втом виде, как они есть, а индивидуальная мобильность будет связана с отказом от однихкультурных маркеров и принятием других. Для испаноязычных американцев – это«забыть» испанский и перейти на английский в повседневном общении, для мусульман –отказаться от практики ислама и его обсуждения в публичном пространстве и начать«исповедовать» французскую гражданственность. При этом всегда будут оставатьсягруппы, нарушающие эти правила, но усилия мейнстрима будут направлены наподдержание их маргинальной позиции.
Стирание границ предполагает изменениеструктуры и смыслов принимающего общества в связи с культурой мигрантов. В рамкахтакого процесса испанский язык становится еще одним языком публичного общения и современем получает официальный статус на уровне отдельных штатов и страны в целом, аисламские нормы учитываются в регламентациях взаимодействия в обществе.
Сдвигграниц предполагает групповую мобильность – т.е., включение некоторых групп с ихспецификой в консенсус на определенных условиях, но скорее в качестве исключения присохранении существующих границ. Несмотря на то, что в реальности идеальные типывзаимодействия с инокультурными группами включат в себя элементы трех идеальныхтипов, эвристика Зольберга и Вуна является важным аналитическим инструментом,позволяющим, с одной стороны, применить язык границ к большим социальнымагрегатам (обществам, странам или даже совокупностям стран), с другой – на основанииразличения стратегий и взглядов на инкорпорацию, наоборот обратиться к элементарнымвзаимодействиям на микроуровне.Блестящим продолжением и уточнением схемы, предложенной Зольбергом иВуном стала статья Ричарда Альбы [59], в которой он рассуждает о характеристикеграницы между мигрантами и немигрантами в США, Франции и Германии и, утверждая,что в каждом обществе такая граница есть, механизмы ее выстраивания и поддержаниябудут отличаться.
Вслед за Ламон и Молнаром Альба определяет этническую границу как«…различения, которое индивиды делают в повседневной жизни и которые определяютдействия и отношение к другим» и указывает на то, что эти различения и действиясуществуют в микро-социальных контекстах соответствующих обществ. Исходя из этого,40необходимо различить «яркие» (bright) границы - четко определенные и практикуемые, и«размытые» (blurred) границы, определяющиеся неконкретыми и сложно определимымикатегориями и нечеткой регламентацией деятельности по отношению к ним. ЗадачаАльбы в этой работе состояла в том, чтобы осуществить деконструкцию границы междумексиканцами в США, алжирцами во Франции и турками в Германии, с одной стороны, имейнстримом соответствующих обществ, с другой.
Обратившись к наиболее очевиднымоснованиям для выстраивания границ, он исследовал эти границы на предмет ролигражданства, языка, религии и расы в каждом случае. Особое внимание он уделил второмуи третьему поколению мигрантов. Согласно Альбе, гражданство является основанием дляграницы там, где его сложно получить, и, если в США и, с некоторыми оговорками, воФранции, существует «право земли», согласно которому все, кто родился в стране,автоматически становятся ее гражданами, в Германии получение гражданства туркамимигрантами даже второго поколения затруднено – требования к ним не отличаются оттребования к их родителям.
Определенное количество времени жизни в стране,отсутствие судимостей, свободное знание немецкого языка, а также, что самое главное,необходимость отказаться от гражданства других стран – все это создало ситуацию, когдагражданами страны становится лишь небольшая доля турецких мигрантов второгопоколения. Религия также играет разную роль в этих трех обществах.
Несмотря на гораздоболее высокую религиозность среднего американца и существовавшее долгое время егоопределение как белого англо-саксонского протестанта (WASP), заложенный в основаниеамериканского общества религиозный плюрализм, позволил относительно безболезненновключить в общее символическое пространство католиков и евреев, свидетельством чегоявляется ритуальное и символическое смешение конца декабря, когда можнобезболезненно поздравлять друг друга с «сезонными праздниками» (season’s greetings), а вбольших магазинах католический Санта и еврейский Мордехай предлагают потомкамстрогих пуритан погрузиться в ханукально-рождественские удовольствия.
И, хотямексиканский католицизм отличается от итальянского (а именно религия и участие вирландских приходах позволило в свое время итальянцам влиться в американскиймейнстрим, а мексиканские приходы сейчас часто носят «этнический» характер в частиритуалов), роль религии в выстраивании границы между мексиканскими мигрантами иамериканским мейнстримом невелика. Удивительным образом, однако, эта роль вевропейских, гораздо более секуляризированных, обществах выше.
Несмотря на мощноедвижение «евроислама», цель которого – навести мосты между европейскимимусульманами и мейнстримом соответствующих стран – его способность воздействоватьна представления людей по обе стороны границы относительно невелико. Европейские41правые рассматривают ислам как культурную опасность, исламские проповедники (причем не только радикальные) указывают на несовместимость европейских ценностей иисламского образа жизни. В результате, именно религиозная принадлежность – еесимволика и практика – является ключевым основанием границы во Франции и Германии.Для последней характерна и отсутствие у ислама статуса «местной» религии, дающейправо собирать добровольные налоги механизмами государства, а также возможностьпреподавать религию в школе в качестве отдельного предмета. В то же время, и воФранции, и в Германии, формально секулярных странах, христианство представлено насимволическом уровне довольно широко – рождественская и пасхальная символика воФранции и кресты в классных комнатах в Германии являются тому подтверждением.
Вкакой степени, по мнению Альбы, язык является основанием для проведения границы?Безусловно, второе поколение во всех трех странах в большинстве случаев свободноговорит на основном языке принимающего общества. Языковая граница в США, однако,характеризуется амбивалентностью. С одной стороны, высокий статус испанского языка иширокая распространенность его в качестве основного иностранного в школе, делает егоэлементом культуры американцев, в целом. С другой стороны, наличие его вобщественных пространствах – на телевидении, в городской навигации – делает именноязык камнем преткновения и фобий со стороны не-испаноязычного населения. ДляФранции язык в части выстраивания границы, также играет неоднозначную роль. С однойстороны, наличие множества диалектов в арабском, в целом, и алжирском его варианте, непозволяет широко практиковать его в общественном пространстве, с другой, именнофусха, «телевизионный» арабский, является основой для консолидации и языком общенияевропейских арабов, при том, что уровень владения языком в каждом случае можетварьироваться от полного незнания до свободного использования.
Французские правые,однако, видят в арабском языке лишь атрибут ислама, который, по их мнению, сам по себеявляется угрозой. Отсутствие турецкого в общественном пространстве Германии делаетситуацию в этой стране схожей с французской. Последней переменной, которую выделяетАльба,являетсяраса,котораяпонимаетсяшироко–каклегкоразличимыефенотипические отличия (он делает, однако, оговорку, что «видимость» внешних отличийявляется функцией от прочих общественных структур). США, изначально будучирасовым обществом, «видит» расу, однако основным расовым различением являетсяразличение «черный-белый», мексиканцы же, равно как и прочие испаноязычные группыне рассматриваются американским мейнстримом наряду с афроамериканцами в качествеотдельной «расы», в результате чего значимость фенотипической принадлежности клатиноамериканцам в общественных отношениях не играет главной роли.
Исследования,42однако, показывают, что шанс успешного трудоустройства ниже у тех мексиканцев,которые внешне выглядят как типичные мигранты из этой страны [245]. Похожимобразом раса, т.е., совокупность внешних, прежде всего, фенотипических отличий,функционирует во Франции и в Германии.
Существует дискриминация по этомупризнаку, однако, она связана с тем, что в общественном представлении связана, преждевсего, с религиозностью. Особой же нормативности, связанной именно с «берберскостью»или «турецкостью» мигрантов во Франции и Германии нет. Таким образом, Альба вследза Зольбергом и Вуном, гораздо, однако, детальнее и четче, показывает, что ключевымэлементом границы между основной группой мигрантов и общественным мейнстримом вСША является язык, а в Европе религия, прочие атрибуты также играют роль ввыстраивании границы, но не основную. Далее, однако, Альба предположил, чторелигиозная граница в Европе является яркой, а языковая граница в США являетсяразмытой, и основной его аргумент связан с тем, что, при общей языковых категорий, вкаждой конкретной ситуации определить связь человека с той или иной категориейзатруднительно, в то время как ислам в Европе имеет конкретные символическиемаркеры, и, несмотря на распространенность «индивидуального перехода границы», самапо себе граница, связанная с исламом, остается различимой, понятной и яркой.
Эта работаАльбы важна в рамках детализации представления об этнических границах и ихфункционировании, прежде в связи с тем, что он связывает ее функционирование синституциональным контекстом. Однако эта работа, как и работа Зольберга и Вунапродолжает оставаться «взглядом сверху», исключающим из анализа элементарныевзаимодействия, в рамках которых осуществляется выстраивание границ. Эту недостачу втеоретическом и эмпирическом осмыслении границы увидел и восполнил, пожалуй,ключевой автор для традиции исследования этнических границ Андреас Виммер.Андреас Виммер, американский социолог швейцарского происхождения, началисследовательский проект, посвященный функционированию этничности в современныхобществах в 1996 году со статьи «Культура: реформулируя основания культурнойантропологии» [70].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
