Диссертация (1136428), страница 53
Текст из файла (страница 53)
Некоторые организации ООН. Ну, особая тема – климат, потепление икорпоративное управление.В области корпоративного управления, прозрачности и борьбы скоррупцией, по-моему, Всемирный экономический форум пришел взять это всвои руки, чтобы формировать повестку дня.260На тот момент, когда к нам на колени упало проведение этогомероприятия, институциональный механизм управления этим процессом былразвит мало.То же самое происходило при передаче. После нас были турки?Вопрос: После нас была Австралия, потом турки.
Сейчас Китай.Ответ: Да, Австралия была после нас. Это провинциальная страна. Онитам живут своей жизнью. Сколько их там – миллионов 20-25.У них тоже возникло свое внутреннее напряжение и сложности. Онисоздали национальный совет из всех, по-моему, предпринимателей ибизнесменов, которые у них там были – человек 25. Тем не менее, общимиусилиями достойно вышли из ситуации.Туркам серьезно помогали консультанты.
Потом все это съехало в Пекин.У китайцев очень развитая и управляемая демократия, а бюрократия тем более.Они с чем-то справились, всячески уходили от таких сложных тем, как борьба скоррупцией или корпоративное управление. Создали отдельное мероприятие ввиде Антикоррупционного форума, чтобы его вывести за скобки, чтобы это немешалось никому, в ногах не путалось.Они провели его в высшей степени стерильно – для собственныхинтересов.
Просто выпустили пар интереса, который существовал у других. Всесъехались в Пекин и высказали, что хотели сказать, а результат нулевой.Китайцы на нулевой результат и рассчитывали в этой ситуации.Интересный пример связан с так называемой реформацией. На базепринятых законов (PATRIOT Act в США) по борьбе с финансированиемтерроризма и набора рекомендаций Financial Action Task Force (FATF)постепенно выросли идеи контроля за офшорами и их деятельностью.Парадоксальная ситуация, на мой взгляд.
Все, что касается офшоров – этоне остров Науру и не Каймановы острова. Офшоры – это Цюрих, Лондон, НьюЙорк. Оттуда это всё происходит, поэтому бороться надо было у себя, но ониэтого совершенно не хотели бы делать и не собираются. Они пошли по темеreporting офшорных юрисдикций. Тоже был создан определенный стандарт.261В том числе и по вопросам base erosion and profit shifting (BEPS), повопросам recovery of asset, которые были украдены коррумпированнымичиновниками и размещены в офшорах, по вопросам отказа в предоставленииsafe haven тем, кто был уличен в коррупционной деятельности, и целый ряддругих вещей. Это тоже заблаговременная и серьезная работа, которая былаподдержана G20 в 2013 году в Санкт-Петербурге и затем выливалась вмеждународное соглашение по обмену информацией в области финансовыхофшорных операций.Я это рассказываю только для того, чтобы попытаться оценить.
Свободнаяформа общения в рамках B20 или государственной G20 либо неэффективна,либо, наоборот, позволяет тем, кто всерьез относится к этому, имеет своюповестку дня, желает что-то сделать в мире в своих собственных интересах,продвигатьинициативы,апотомсовременнымспособомобъединятьгосударства вокруг механизмов, которые они на этой основе создают. Илидокументов, которые в этой связи принимаются.Мой ответ на этот вопрос: последняя форма работы их устраивает ипозволяет это делать.Среди участников процессов В20 гуляет мысль о том, что хорошо было быиметь постоянный секретариат.
Вопрос – а зачем?Вопрос: Для мониторинга, а потом имплементации, как минимум.Может быть, на секретариат как раз может возлагаться функциядальнейшего отслеживания…Ответ: Да, для мониторинга того, что сказано на всякого рода встречах.Может, собственно мониторинг мог бы делать кто-то еще – из тех, кто ужесуществует?Вопрос:Национальнаябизнес-ассоциация,котораяявляетсяпредседателем в В20 в конкретный год, например, способна брать на себяне просто функции председательства, но также и функции секретариата,учитывая, что через год она их передаст? В лучшем случае – бизнес-262ассоциация, но периодически это предприниматель.
Мексика и Австралияназначали председателями крупных предпринимателей.Ответ: Я не знаю точного ответа на этот вопрос, потому что всеассоциации разные.Допустим, MEDEF во Франции – достаточно сильная организация.В США Торгово-промышленная палата – очень сильная организация.Правда, она больше нацелена на внутренний лоббизм, которым они оченьэффективно занимаются. Наверное, если им поручат разовое мероприятие попроведению В20 в Штатах, то они вполне с этим справятся. Там многосопутствующих помогающих институтов.В развивающихся странах… Я посмотрел в Китае, когда там был.
Ну,какую-то дали организацию. Не очень себе представляю, что она, и как онаэффективно работает. Не знаю. Посмотрим еще.В Турции или в Индии и других странах не берусь судить. Не знаю.Просто думаю, что они все на разных ступенях развития, на разных стадияхскоординированности. Насколько реально они представляют деловой слойжизни в той или иной стране… То есть какая их репрезентативность…Даже с РСПП так получилось, когда всё это свалилось на колени РСПП,оказалось, чточто был маленький штаб людей для выполнения этойколоссальной работы.
Вынуждены были взять консультантов.Зачем мы берем консультантов? Не только В20, а компании и прочие. Яберу консультантов, потому что в ряде случаев «нет пророка в своемОтечестве». Мне консультанты что-то разработали, а я потом выставляюдокумент и говорю: «Это мне сделала “Boston Consulting Group”». И к trademarkвозникает больше уважения и доверия со стороны контрагентов.В других случаях мы нанимаем консультантов, чтобы получить выигрышво времени, если у нас возникает какая-то жесткая задача.Мы просто так договорились с Александром Николаевичем Шохиным, чтоя их быстро найму.
Нанял в московском офисе “McKinsey” тех людей, которыхя знал. Это как с юристами – если мы нанимаем юридическую компанию, то это263не потому, что она красиво называется, а потому, что я знаю конкретныхлюдей, с которыми я там буду работать. Они мне нужны, а не вывеска.Такую группу людей из “McKinsey” создали. Лена Кузнецова это всёвозглавила.
Достаточно быстро мы всё это соединили, написали, напечатали.Выигрыш по времени получился очень хороший. Содержательно они нам былине очень большими помощниками.Что мне запомнилось из московской встречи. Везде звучала темамониторинга того, что было сделано. Национальные доклады должны былибыть по мониторингу.Я возглавлял тогда целевую группу по прозрачности и борьбе скоррупцией. Одна из инициатив была – создать некий центр (хаб, как онилюбят его называть) по вопросам этой деятельности. Плюс в большей мереиспользовать возможности организации ООН по борьбе с преступностью ираспространением наркотиков (она в Вене расположена), чтобы стимулироватьсоздание национальных докладов в этой области.Если мы создаем такой хаб, нужно, чтобы у этого колеса, где в центре хаб,были спицы, по которым бы могли поступать национальные импульсы.
Кто-тобы это все обобщал, и мы могли бы следить за прогрессом в этой области иизмерять температуру, где хорошо работают, а где плохо работают.Объективно это давало бы пользу, возможно, но на практике оказалось,что никто эти доклады национальные не пишет, никто их не делает. Гораздоэффективнее работает механизм OECD.Мы присоединяемся к Конвенции OECD по борьбе с подкупом foreignofficials. Поскольку OECD это организация, это люди (у них там есть бюджеты,достаточно большой, профессиональный и хороший штат), то она занимаетсямониторингом compliance со стороны Российской Федерации по основнымположениям этой Конвенции.Значит, приезжает миссия за миссией, миссия за миссией! Каждый размиссия поднимается на ступенечку выше в аналитической оценке того, чтоделается.264В итоге очень подробно, методически и методологически правильнорассматривает всё, чтобы понять, есть ли какая-то государственная системаборьбы с коррупцией.
Или, наоборот, есть узаконенная государствоминституциональная коррупция, с которой никто не борется. На эту высотуподнимается дискуссия.Поэтому – мониторинг этих рекомендаций. С одной стороны есть тема,чтобы были национальные доклады, которые будут стекаться, и кто-то их будетагрегировано обобщать. С другой стороны есть практика OECD рассылатьмиссии по разным странам, чтобы смотреть, какое исполнение на уровнеотдельных стран происходит в области реализации этих рекомендаций.Сможет ли это сделать постоянный секретариат? Я очень сильносомневаюсь.
Создать секретариат не так просто, правда же. Это серьезно.Начиная с того, а где он будет сидеть. Не знаю, лучше или не лучше, нопрагматичнее было бы идти по пути того, чтобы использовать ужесуществующие институты, чтобы исполнять такую функцию.Тут возникнут другие проблемы, потому что в большинстве этихорганизаций доминируют представители стран G7. Там, конечно, оченьбольшая diversity – и расовая, и гендерная, и какая угодно – но ключевыепозиции находятся в руках представителей стран G7.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
