Диссертация (1136292), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Т. 14. С. 216.Герцен А.И. От редакции // Там же. С. 240. Тут Герцен отсылает к «России в 1839 году», в которой А. деКюстин, отозвался о посещенной им стране как о «царстве фасадов». Кюстин де А. Россия в 1839 году / пер. сфранц. О.Э Гринберг, В.А. Мильчиной, С.Н. Зенкина, И.К Стаф. СПб., 2008. С.
349. См. также: С. 138, 226.318Герцен А.И. Революция в России // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 13. С.21.319Герцен А.И. Император Александр I и В.Н. Каразин // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 16. С. 58.320Герцен А.И. От редакции // Собрание сочинений: в 30 т.
Т. 14. С. 239. См. также: Т. 14. С. 277, 408;Т. 12. С. 129, 307.31631775Всю предшествующую историю Российской империи Герцен представлял непрерывнойчередой «государственных переворотов» и «дворцовых революций». По его мнению, мало чтоизменилось с XVIII в., когда «устойчивого не было ничего. Ложась спать, петербургскиежители никогда не знали, при чьем правлении они проснутся» 321 .
Каждый из русскихимператоров, не сдерживаемый никакой программой или системой взглядов, писал Герцен, былподобен многоликому изменчивому богу воды Протею, все ипостаси которого, впрочем,одинаково революционны322. Вне зависимости от намерений монарха, от того, пытался ли онили она что-либо сохранить или изменить, их действия всегда лишь способствовалиреволюции: «В тот день, когда Петр, византийский царь, сделался императором на германскийлад и поселился в Петербурге, царизм утратил всякую консервативную почву.
С той порыимператор изменчив, как Протей: он и женщина и мужчина, Романов и Голштейн. —Цивилизатор с кнутом в руке, с кнутом же в руке преследующий всякое просвещение,охраняющийтрадиции,ломающийтрадиции,бреющийбородусвоейимперииизреволюционных побуждений и выколачивающий пыль из старой бородатой церкви, чтобоказать сопротивление революции»323.Для сближения понятий «революции» и «реформы» Герцен также активно использовалсравнения Александра II с различными революционерами прошлого. Уподобление монархареволюционеру не было чем-то оригинальным, к нему прибегали, например, Прудон иБакунин324.
Пушкин в свое время заметил, что «все Романовы революционеры и уравнители»325.Образ революционера на троне в некоторых случаях не просто оказывался приемлемыми дозволенным, он также мог обладать определенной привлекательностью, ведь сильная инезависимая власть нередко представлялась залогом того, что необходимые странепрогрессивные преобразования воплотятся в жизнь, преодолев инертность и консерватизмподданных.Герцен А.И.
Записки Екатерины II. Предисловие // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 13. С. 380–381.Этот античный образ взят, вероятно, из знакомой Герцену «Исповеди революционера» П.–Ж. Прудона.Proudhon P.–J. Les Confessions d’un révolutionnaire pour servir à l’histoire de la Révolution de Février. Paris, 1850. P.26–27.
Или же, возможно, источник заимствования другой, так как Герцен использует сходный образ в одной изсвоих ранних статей, которая была написана задолго до выхода в свет произведения Прудона: Герцен А.И. Изримских сцен // Собрание сочинений: в 30 т. М., 1954. Т. 1. С. 193.323Герцен А.И. Prolegomena // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 20, кн. 1. С. 77. См. также: Его же. КнягиняЕкатерина Романовна Дашкова // Собрание сочинений: В 30 т. Т. 12. С.
363.324Proudhon P.–J. Idée générale de la Révolution au dix–neuvième siècle. Paris, 1851. P. 5. Прудон называл«революционерами» Цезаря и Хлодвига. Бакунин М.А. Исповедь // Собрание сочинений и писем. 1828–1876: в 4 т.Т. 4. С. 103. Бакунин писал, что Руге назвал Фридриха Вильгельма IV «первым германским революционером».Бакунин попросил прощения у Николая I за написанное, видимо, подобное именование было рискованным.325Пушкин А.С.
Дневник 1833–1835 гг. // Собрание сочинений: в 10 т. / под общ. ред. Д.Д. Благого, С.М. Бонди,В.В. Виноградова, Ю.Г. Оксмана. М., 1962. Т. 7. С. 339.32132276В связи с этим не выглядит необычным то, что в публицистике Герцена рубежа 18501860-х гг. исторические аналогии подобного рода стали постоянным мотивом. Длядоказательства «революционности» Александра II Герцен сравнивал того с Робеспьером326, сдекабристами, признавая его «наследником 14 декабря»327. Герцен даже называл императорапродолжателем дела Пугачева. «Вы стали ближе не во имя консервативной идеи, – писал он, – аво имя революционного начала, во имя демократического нивелирования дворян и признанияаграрного начала в поземельном наделе. Ветшавшая петровская порфира упрочена подкладкойпугачевского кафтана»328.Особое значение в работах Герцена тех лет приобрела рефлексия по поводу Петра I,«царя-революционера» 329 , за которым угадывался образ тогдашнего императора.
Герценназывал Петра I «террористом» по аналогии с террористами Французской революции иподчеркивал, что тот, как любой подлинный революционер, «не питал никакого уважения кзаконности»330. В целом осуждавший любой деспотизм Герцен в Петре, однако, вопределенный период был склонен видеть пример положительного и прогрессивногодеспотизма. «Его революционный реализм берет верх над его царским достоинством, — ондеспот, а не монарх», – писал он о первом императоре331. Хотя Герцен по-прежнему признавал,что Петр «был свиреп и жесток, как большая часть революций, как царство ужаса в 93году…» 332 все же его образ императора-революционера был неоднозначен, включал в себяположительные элементы.Хотя сравнения Петра с революционером, видимо, были достаточно широкораспространены 333 , Герцен шел в своих выводах дальше многих. Это вызывало критику состороны одного из его оппонентов, Елагина, который сам являлся умеренным сторонникомреформ.
Елагин работал в петербургской цензуре, видимо, поэтому значительная часть егоанализа работ Герцена выглядит как цензорская или редакторская правка. Говоря о ложностипредставлений своих противников о Петре, он остановился на выражении «звериная лапа»,употребленном в «Полярной звезде». Вместо него, считал Елагин, нужно было сказать «мощнаяГерцен А.И. «Pas de rêveries!», ведущее к faux pas! // Собрание сочинений: в 30 т.
Т. 14. С. 201.Герцен А.И. Через три года // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 13. С. 196.328Герцен А.И. Письмо к императору Александру II // Собрание сочинений: в 30 т. М., 1959. Т. 18. С. 341.329Огарёв Н.П. Что бы сделал Петр Великий? // Литературное наследство. Т. 39–40. С.
317.330Герцен А.И. Записки Екатерины II. Предисловие // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 13. С. 380. Герцен в этойстатье, видимо, использовал фрагменты из своей более ранней «Истории развития революционных идей в России».Его же. История развития революционных идей в России // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 7. С. 170, 173.331Герцен А.И.
Княгиня Екатерина Романовна Дашкова // Собрание сочинений: в 30 т. Т. 12. С. 367.332Герцен А.И. Крещеная собственность. Предисловие ко второму изданию // Там же. С. 114.333Погодин М.П. Петр I и национальное органическое развитие // Петр Великий: pro et contra. СПб., 2001. С. 199–222; Аксаков К.С. О внутреннем состоянии России. С.
54.32632777рука Петра I»334. За таким ошибочным выражением, подозревал он, стояло стремление Герценапредставить императора необузданным революционером и республиканцем, тогда какпоследний всегда действовал в рамках закона и исходил из «государственной мудрости»,предостерегавшей его от крайностей. «Надобно было освободить Россию прежде всего отближайших врагов, и Петр исполнил это с жестокосердием Иоанна Грозного», – соглашалсяЕлагин с Герценом. Однако критик делал оговорку: «…но Петр делал это – и с великоюмыслию вести новый порядок дел в своем Государстве.
Какой же новый порядок? Нереспублику ли по мыслям г. Герцена? Нет, он не брался за невозможное, знал Россию, иобновил Самодержавие внешнею образованностию, устройством регулярных войск, ибюрократиею, взявши все это целиком из других европейских государств и даже переселивши ксебе целое население иноземцев – учителей»335.Наконец, еще одним примером того, как Герцен сознательно сближал революцию иреформу, может быть свидетельство иного рода – а именно, программа праздника по случаюотмены крепостного права, назначенного на 10 апреля 1861 г., который должен был состоятьсяв доме Герцена Orsett House (ныне Brunel House) в Лондоне 336 .
Особняк был праздничноукрашен и иллюминирован. Герцен составил примерный список ораторов, среди которыхдолжны были быть Л. Блан и Дж. Мадзини, а также пригласил музыкантов во главе с княземкапельмейстером Ю.Н. Голицыным. Для рекламы события было дано объявление в «Колоколе»и даже отпечатаны афиши337. По форме праздник должен был напоминать распространенные вто время в Англии и Франции банкеты оппозиционеров и радикалов, на которых главную рольиграли речи-тосты, придававшие этим обедам характер политических манифестаций338. Герценсознательно сталкивал традиции западных революционных банкетов и типичных для Россииверноподданнических собраний: «В Лондоне на банкете карбонщиков [карбонариев] иякобинцев (…) под красными знаменами и газовыми беками (дом будет илл[юминирован] 7000беками) я публично провозглашаю тост — как Закревский – за Александра Николаевича...
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
