Л.Г. Лойцянский - Из моих воспоминаний записки профессора-политехника (1124032), страница 9

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 9)

Он входил, не здороваясь, подходил к доске и читал лекцию тихим, несколько сипловатым голосом, ни разу к нам, своим слушателям, не оборачиваясь, и так же, не прощаясь, уходил. Вопросов по ходу лекции ему никто не задавал. Вспоминаю, что он иногда клал тряпку на белую гипсовую тумбу, стоявшую рядом с доской. На одной иэ стенок тумбы имелась надпись черными буквами по белой гипсовой поверхности «Н~с рго1еззог Нао1аиз Оип1етцз Вери1- 1озез1», что означало, что здесь похоронен профессор Николай Гюнтер.

Слушатели недоумевали, почему не уничтожают зту надпись. По-видимому, она не очень волновала профессора, а, может быть, он в своей сосредоточенности ее и не замечал. Ходили слухи, что Н. М. был строгим, требовательным экзаменатором и его специально приглашали на вступительные экзамены в Институт путей сообщений, чтобы провести строгий отсев поступающих. В этой особенности Николая Максимовича я вскоре убедился на собственной шкуре. Достаточно тщательно, как мне представлялось, проштудировав печатный курс аналитической геометрии Гюнтера и, кроме того, присоединив к этому замечательный французский учебник Брио и Буке — значительно более простой и наглядный, чем учебник Гюнтера,— я смело пошел на экзамен. Ответив в письменной форме на все три вопроса билета, а среди них была непростая вычислительная задача приведения уравнения поверхности второго порядка к каноническому виду, я допустил оплошность, легко объяснимую естественным волнением на экзамене,— приравнял корень квадратный из половины одной четверти.

Отдав свой лист профессору, я обнаружил, что он сразу заметил зту мою оплошность и помрачнел. И тут я, действительно, сделал большую ошибку, спросив его еще, правильно ли я понял содержание второго вопроса билета. По принятому профессором Гюнтером регламенту, студент во время экзамена не должен задавать профессору вопросов, а обязан только отвечать, и я услышал непререкаемое замечание; Знаете — отвечайте, не знаете — уходите». Я воспринял это как указание покинуть экзамен, забрал свой матрикул (зачетную книжку) и ушел, считая, что провалился. Много лет спустя, когда я уже был профессором Политехнического института, я часто встречался с Н. М.

Гюнтером в преподавательской 42 л. г. лойцянский Яз мОМ» Воспоминаний института. Его, вьдающегося ученого и педагога, выжил из университета проходимец, «герой того безвременья», некий Л, А. Лейферт, Этот, с позволения сказать, «профессор» читал лекции по высшей математике в университете «по Марксу», бесконечно пережевываяучениео бесконечномалых величинах и пределах их отношения †производн функций. Существовала такая легенда об этом авантюристе от науки: будто бы на вопрос слушателей, почему он не приводитдокаэательств излагаемых теорем, он выразительно похлопал по кобуре пистолета, висевшей на кушаке его полувоенной одежды, и ответил; Вам нужны доказательства, они у меня здесь .

Николая Максимовича приютил тогда Политехнический институт, и он много лет вел в нем курс высшей математики. Однажды он пригласил меня к себе доыой, желая продискутировать некоторые вопросы решения уравнений динамики идеальной жидкости Эйлера, которыми он в то время занимался, За последующим чаепитием, во время задушевной беседы, я вспомнил про свой провал на его экзамене. Н. М. спросил у меня, когда зто было, подошел к книжному шкафу, вынул одну из многочисленных записных книжек, нашел мою фамилию и, улыбаясь, сказал: «Вы вовсе не провалились, а почемуто ушли с экзамена. у меня отмечен Ваш отказ». Н. М. Гюнтер был глубоко честным, принципиальным человеком с либеральными убеждениями, которьи не скрывал.

Примером может служить его Реакция на потрясшее в 1905 г. всю тогдашнюю общественность «Кровавое воскРесенье» 9-го января, когда по приказу властей была расстреляна мирная демонстрация рабочих на площади перед Зимним дворцом. В ответ на зто возмутительное действие е Петербурге была объявлена забастовка, к которой Н, М. не только примкнул, но и призвал к ней присоединиться педагогический персонал Императорского Педагогического института, доцентом которого он тогда состоял. За это он был удален из состава института. Известно было также его активное участие в работе Высших женских курсов 1Бестужееских), которые выпускали врачей и преподавателей средних, а подчас и высших учебных заведений.

Это было большим общественным делом, так как правительство и реакционная часть общества были против высшего женского обраэоеания. Таков был этот внешне суховатый ученый. Своеобразен был курс «Введение в анализ», который читал профессор А. А. Адамов. Следовало бы сказать, что он его не читал, а писал мелким, ясным почерком, сохраняя на доске подробное содержание лекции, со всеми Математическое отделение физико-математического факультета 43 Петроградского университета в Г917/18 учебном году промежуточными фразами, Сейчас я думаю, что он это сознательно делал, чтобы научить нас записывать лекции.

Заполнив доску, он делал паузу, чтобы мы его догнали. Замечу, что при этом нисколько не уменьшалось богатство содержания его лекций. Наряду с элементами общего математического анализа, лектор уделял большое внимание приближенным вычислениям, е частности, определению относительной ошибки расчетов с неточными данными, встречающимися а физических опытах, Сдать экзамен по курсу лекций А. А. Адамова не составляло большого труда, и я это выполнил е конце первого семестра, получив свою первую отметку «ауд» (еесьма удовлетворительно) а матрикуле.

Примером глубоко научного содержания, сопровождаемого большой математической строгостью, были лекции по дифференциальному исчислению будущего академика Якова Викторовича Успенского, Такие основные математические понятия, как «непрерывность», «предел переменной», «производная функция» получили законченные формы. Из его лекций я впервые усвоил, что непрерывности функции еще недостаточно для существования производной, хотя классических примеров этого обстоятельства, указанных Вейерштрассом, он не давал — мы не были еще к этому подготовлены. Отмечу как большую жизненную удачу то, что е Петроградском университете е! 917/18 учебном году мне привелось прослушать (и сдать) пользовавшийся заслуженной славой годовой общий курс физики, читаешийся известным ученым и замечательным педагогом Орестом Даниловичем Хвольсоном.

В курс этот входили основы теоретической механики, учение о твердом, жидком и газообразном состоянии вещества и теплоте. Оптика, акустика и электромагнитные явления излагались на старших курсах. Никаких новых веяний, типа представлений об атомном строении вещества и теории относительности, курс не содержал; он имел исключительно классический характер и фактически продолжал и развивал гимназический курс К, Д, Краевича, Как мне кажется, основным достоинством курса лекций Хеольсона было педагогическое мастерство лектора. Большая физическая аудитория была всегда переполнена студентами разных специальностей — математиками, физиками, астрономами и естественниками, Многие приходили его слушать по нескольку лет подряд.

Спокойная тихая речь царила в аудитории: он читал лекции, сидя е кресле, иногда замолкая и бледнея от каких-то спазм, а писание формул на доске, также как и проведение опытов, выполнялось его ассистентом. 44 л. г. лойцянский Иэ моих воспоминаний Это нисколько не мешало поразительной красочности лекций Хвольсона, не утомлявших, а ласкавших слух студентов. Особый успех имели физические демонстрации, сопровождавшие лекции. Так, например, излагая вопрос об аномальной текучести твердых тел, он клал на вершину гипсового белого макета горного массива кусок черного битума, твердость которого подтверждалась постукиванием им по крышке демонстрационного стола. Макет покрывался простыней и оставался в таком состоянии до одной из следующих лекций, когда, на удивление аудитории, обнаруживалось негативное иэображение черного ледника, растекшегося по белой горной долине, Профессор, не впадая в балагурство, позволял себе изредка отпускать по ходу лекции шутливые замечания.

Демонстрируя образование капель устой вязкой жидкости на краю ложки, профессор сопровождал это явление присказкой: «сидит бабушка на ложке, свесивши ножки». О его тонком юморе ходили легенды. Получив звание «почетного академика», он на вопрос, чем отличается этот титул от просто академика», отвечал: «тем же, чем отличается обращение в официальных письмах Милостивый государь от титула Государь.

Ему принадлежала формулировка одиннадцатой заповеди«н «никогда не говори о том, чего не понимаешь», Я был очарован обстановкой экзамена, который я сдал Хвольсону сразу же после последней лекции. Он пригласил меня в смежную с аудиторией комнату, посадил около себя, протянул портсигар, сказав: «Курите, коллега»; затем задал несколько вопросов (без билетов), похвалил за хорошую подготовленность к экзамену и поставил в матрикул очередной «вуд» и свою подпись. Это так не походило на атмосферу экзамена у профессора Гюнтера. Скажу откровенно, лекции профессора Хвольсона произвели на меня такое сильное впечатление, что во всей дальнейшей профессорской деятельности я принял их за образец и старался воссоздать ту же атмосферу взаимодействия между лектором и аудиторией.

Характеристики

Список файлов учебной работы