Л.Г. Лойцянский - Из моих воспоминаний записки профессора-политехника (1124032), страница 11

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 11)

Большим счас- Кхатематическоеотделение Таврического университета 49 в годы гражданской войны тьем, для меня было то, что при Таврическом университете существовал физико-математический факультет с математическим отделением, на которое я поспешил подать заявление и был зачислен студентом второго курса.

Так я вновь вышел на прямую дорогу к математическим знаниям. Считаю, что мне повезло. Таврический университет был своеобразной «научной Вандеей». В нем объединились выдающиеся научные силы, принадлежавшие к различным, исторически сложившимся школам и не желавшие служить ни красным, ни белым. Во главе математического отделения стоял крупный ученый, известный своими работами по математической физике, яркий представитель Петербургской школы Николай Митрофанович Крылов.

Он был не только авторитетным ученым, но и энергичным организатором. К моему приезду им уже был создан «математический кабинет», а просторечии «маткаб», при котором существовали не только разнообразные математические приборы, но и раздобытый где-то Н. М. Крыловым литографский станок, на котором печатались «Известия математического кабинета Таврического университета» с научными статьями членов кафедры высшей математики. Я быстро освоился с новой обстановкой, тем более что оказался единственным студентом математического отделения и был радушно принят всем составом кафедры. С самого начала я особенно сблизился с ее заведующим, который сделал меня чем-то вроде своего секретаря, само собой разумеется, на «общественных началах». Дело было а том, что пишущей машинки на кафедре не было, а я, спасибо моей гимназии, имел хороший почерк. Мне пришлось под диктовку Н.

М. Крылова вести асю его как служебную, так и личную переписку. Я с интересом наблюдал за своим шефом. Должен сказать, что он был очень своеобразен. Меня удивляло его барственное отношение к окружающим. Со мной — своим секретарем — он был прост и радушен, аел со мной доверительные беседы, открывая иногда интимные стороны своей души. Он был совершенно аполитичен и полностью безразличен к часто сменявшимся е Крыму «аластям», Как только происходила смена власти, профессор надевал свой «альпийский» костюм, состоявший из спортивного пиджака, бриджей и сапог с обмотками, брал заплечный рюкзак и шел приветствовать новую власть. Возвращался он с рюкзаком, плотно набитым всякими деликатесами: икрой, семгой, маслом, белой булкой. В моей памяти сохранились 50 л, г.

лойцянский Из мои» воспоминаний многие сентенции этого изумительного, но во многом противоречивого человека. Свой «правительственный» паек он прятал в шкафчик в комнате при «маткабе», не делился им ни с кем. А всегда голодный его секретарь получал раз в день в студенческой столовой порцию «шрапнели» вЂ” перловой каши — с головкой селедки или несколькими мелкими рыбешками— «барабульками».

Лекций Н. М. Крылов не читал по той простой причине, что, кроме меня одного, долгое время студенты на математическом отделении отсутствовали, а мне еще рано было слушать лекции по предметам, входившим в специальность профессора. Только перед окончанием университета Н. М. прочел мне одному курс лекций по интегральным уравнениям, Лежа на своей койке, он перелистывал монографию румынского ученого Валалеску во французском издании и диктовал мне текст, предполагая, по-видимому, использовать его для своей монографии на ту же тему, кажется, так и не подготовленной.

Я всей душой благодарен Н. М. Крылову за последующее научное руководство. Он предложил мне очень интересную тему выпускного сочинения — О разложении произвольной функции в ряд по полиномам Якоби», в которой мне удалось избежать требования непрерывности второй производной от функции, укаэанной в статье академика В. А. Стеклова на аналогичную тему, заменив его на менее ограничительное условие непрерывности первой производной. Сейчас, перечитывая содержание этой первой серьезной научной работы, сохранившейся в моем архиве, я с удовлетворением отмечаю оригинальность примененного там метода, отличного от метода В. А. Стеклова. Работа эта не была опубликована в печати, но до того ли было в то тяжелое время. Она осталась у меня в рукописи как память о начале моего научного становления. Я долго, уже после возвращения из Симферополя в Петроград, не порывал связи с Н. М. Крыловым.

Приезжая в Петроград по своим делам, Н. М. останавливался у меня. Он очаровал моих родителей своим обращением. Много позже — он уже стал членом академии, сперва Украинской, а потом и общесоюзной,— мы с профессором Я. И. Френкелем, о котором пойдет речь далее, посетили его в Москве, где он проживал в гостинице «Метрополь». Этот добродушный, остроумный и общительный человек трунил над общесоюзной Академией наук, называя ее «Калужской» по названию проспекта, где находилось и сейчас находится здание ее Президиума, читал Гйатвмагичвсков отделение Таврического университета 51 в годы гражданской войны нам свои сатирические стихи про академиков.

За Н. М, ухаживала тогда новая жена — очень милая и добросердечная старушка. На кафедре Н. М. Крылова в Симферополе состояли еще двадостойных представителя Петербургской математической школы — профессора Владимир Иванович Смирнов и Николай Сергеевич Кошляков. В. И. Смирнов, впоследствии академик, автор фундаментального пятитомного руководства по высшей математике и исследований по теории функций комплексного переменного, теории автоморфных функций и по другим вопросам математического анализа и математической физики, читал в Симферополе общий курс лекций по теории аналитических функций.

Пользовался он в своих лекциях известной монографией Осгуда, дополняя ее своими оригинальными исследованиями. В. И. был прекрасным, своеобразным лектором. Его лекции отличались большой эмоциональностью и, я бы даже сказал, экзальтацией, что передавалось и слушателям. Мне всегда в его образе виделся проповедник, а внешне он напоминал Христа. Я не удивился, когда потом узнал, что друзья величали его «Царем Иудейским».

Окончив чтение курса, В. И. Смирнов передал мне свой экземпляр монографии Осгуда — редкость в обстановке Симферополя, и я приложил большое старание, чтобы заслужить положительную оценку на экзамене. Я до сих пор помню его изложение теории конформных преобразований, знание которых мне очень пригодилось е дальнейшем при чтении раздела о плоском безвихревом движении идеальной жидкости в моем курсе гидродинамики, который я многие годы излагал в Ленинградском политехническом институте. В. И. Смирнов придавал большое значение случаю дробно-линейного преобразования, имеющего важное значение в «геометрии кругов» и теории автоморфных функций.

Трагедия разыгралась в те годы в жизни этого замечательного ученого н человека. Чтобы оградить свои семьи от нависшей над Симферополем угрозы голода, многие профессора держали их на южном берегу Крыма, где были в достатке рыба и овощи. Так и жена Владимира Ивановича жила в рыбацком поселке Балаклава. Незадолго до очередного ухода «красных» из Крыма, пьяная банда, возглавляемая матросом Ермолаевым, учинила в Балаклаве резню «буржуев». Участников этой резни осудили и расстреляли, но исправить содеянного ими было невозможно. В эту страшную, получившую наименование «ермолаевской», ночь погибла и горячо любимая Влади- 52 л. г, пойцянский Из моих воспоминаний миром Ивановичем жена, Мы все были в отчаянии, глубоко соболезновали его горю, боялись, что он наложит на себя руки.

Его спасла глубокая религиозность, пришедшая ему на помощь в тяжелую минуту жизни. Прошли годы, и я, уже незадолго до кончины В. И., убедился в силе его религиозного чувства, Я часто посещал его на даче в Комарове, и мне глубоко запомнились наши задушевные беседы, посвященные, главным образом, религиозно-философским учениям В. С. Соловьева и Н. А. Бердяева. Изложение их глубоко увлеченным Владимиром Ивановичем было настолько ярким и убедительным, что я не мог не оценить их действительно высоконравственное и гуманное значение. Православная церковь высоко ценила В. И, Смирнова как весьма просвещенного и верного религии человека. После смерти тело его провело ночь во Владимирском соборе на Петроградской стороне, утром произошло отпевание.

В 1914 году непосредственные ученики Владимира Ивановича, члены КПСС, не могли войти в Храм. В. И. Смирнов имел все основания причислять себя к ученикам знаменитого механика, академика Алексея Николаевича Крылова, работы которого в области приложения уравнений математической физики к технике были в широком ходу у инженеров, Однако А.

Характеристики

Список файлов учебной работы