Л.Г. Лойцянский - Из моих воспоминаний записки профессора-политехника (1124032), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Эта работа была мне под силу, так как я до того подрабатывал статистиком Крымстатбюро. Я увлекся просветительской деятельностью, читал научно-популярные лекции курсантам, привлек их к занятиям в математическом кружке. Меня радовала их жадность в усвоении знаний. Было решено издавать журнал, который должен был служить органом Главной инспекции и в то же время привлечь к литературной работе курсантов. Журнал получил наименование «Курсант Крыма» и был очень хорошо оформлен — первый его номер сохранился в моем архиве. Я поместил в нем три статьи: отчет о деятельности моего сектора, описание инспекционной поездки на ялтинские курсы и вызвавшую полемику Добровольческая армия. Красныекурсанты Крыма статью «Наука и рабочий класс». Это послужило началом моей чисто литературной работы, которая тесно переплелась в дальнейшем с моей научной деятельностью, свидетельством чего служат и настоящие записки.
Считаю этот небольшой штрих в моей биографии достаточно важным в общем процессе моего становления. Я гордился тем, что красные курсанты, обсудив мою статью, приняли резолюцию о том, что пролетариату нужна наука. Весной 1921 г, я получил свидетельство об окончании математического отделения физико-математического факультета тогда уже Крымского университета и был оставлен при кафедре математики, как тогда говорилось, «для подготовки к профессорской деятельности». В моем выпускном свидетельстве, которое я сохранил, после перечисления всех сданных мною предметов, значилось: «Так как Л. Г, Лойцянский выполнил все условия, требуемые правилами о зачетах, то ему зачтены восемь семестров математического отделения физико-математического факультета Крымского (Таврического) университета имени М.
В. Фрунзе». Что то «незаконченное» было в формулировке выпускного свидетельства, и я это сознавал. Надо было дальше учиться, Моя работа на авиационном заводе показала мою полную несостоятельность в инженерной деятельности, и меня потянуло к технике. Я не был удовлетворен своим, отвлеченным от практики, университетским образованием и перспективой преподавания чисто математических предметов. Краткое пребывание в конструкторском бюро авиационного завода приподняло завесу закканчивык технических приложений моих математических знаний, Соблазненный ассистентской должностью в университете, в те времена это было уважаемым званием, и некоторой привязанностью к своим учителям, я остался на 1921/22 учебный год, чтобы испытать себя в преподавании, Опираясь на повседневную помощь своих учителей и особенно на критику Н.
С, Кошлякова, который несколько раз посещал мои занятия со студентами и даже проводил их иногда совместно со мною, я, по общему мнению, оправдал надежды моих учителей и, не скрою, увлекся преподавательской деятельностью, которая стала основой всей моей последующей жизни. Много сил отдавал я и моей работе в Главной Инспекции военно-учебных заведений. Тем временем восстановилась связь с Петроградом, и первым туда перебрался профессор Я. И, Френкель. Он сообщил мне в письме, что по л, г. лойцянский Иэ моих воспоминаний инициативе известного физика, академика А, Ф.
иоффе при Петроградском политехническом институте создан физико-механический факультет, ставящий себе целью выпуск нового типа инженеров-исследователей в двух научных областях — физической и механической. Зная о моем желании применить свое математическое образование к технике, Я. И, советовал мне поступить для продолжения образования на этот факультет, Зто настолько соответствовало моему желанию, что я распростился с Крымским университетом и в начале апреля 1922 г, выехал в Петроград. Несмотря на многие тяжелые переживания и голод, уменя сохранились самые светлые воспоминания о Крымском этапе моей жизни. ФИЗИКО-МЕХАНИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ ПЕТРОГРАДСКОГО ПОЛИТЕХНИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА.
Я вЂ” АССИСТЕНТ А. А. ФРИДМАНА По приезде в Петрограда был представлен Яковоы Ильичем френкелем, моим добрым гением, декану физико-механического факультета Петроградского политехнического института, академику Абраму Федоровичу Иоффе, Учтя мое законченное университетское образование, он зачислил меня студентом третьего курса по механической специальности, наиболее соответствовавшей моим желаниям.
Прежде всего, я стал слушать лекции тогда еще молодого, но многообещающего ученого, впоследствии академика и лауреата Нобелевской премии, Николая Николаевича Семенова по кинетической теории газов и электронным явлениям, а также Я. И. Френкеля— по злектродинамике. Казалось, мечта стать инженером, да еще воспитанным на новых идеях тесной связи теории с промышленной практикой, сбывается, однако судьба сулила иное. Не прошло и месяца, как меня вызвал декан и сообщил, что выдающийся, уже заслуживший мировое признание ученый, профессор Александр Александрович фридман, читавший на факультете курс теоретической механики, берет меня в ассистенты. Я бьш ошеломлен столь лестным предложением. Рекомендовал меня мой дорогой учитель Я.
И. Френкель. Я навсегда благодарен этому обаятельному человеку, заложившему фундамент всей моей будущей научной и педагогической деятельности. Недавно вышел специальный, посвященный его памяти сборник, где вырисовывается Физико-механический Факультет Петроградского политехнического 63 института. Я вЂ” ассистент А Я. Фридмана замечательный образ этого выдающегося ученого. Помещены в сборнике и мои воспоминания о нем '.
Я пошел знакомиться с А, А. Фридманом на его квартиру на 10-й линии Васильевского острова. Он сразу объяснил мне, почему предпочел меня кандидатурам И. В, Мещерского. Фридман считал, что на упражнениях по теоретической механике не следует обучать студентов решению стандартных задач по известному задачнику Мещерского, а надо рассматривать крупные примеры движений, как в кинематике, так и, особенно, в динамике. Он сразу предложил мне на ближайшем упражнении с группой разобрать вопрос о движении материальной точки под действием сил ньютонианского притяжения к двум неподвижным центрам, который детально разобран в немецком курсе «Небесной механики» К.
Шарлье. К счастью, благодаря моему гимназическому образованию, я достаточно знал немецкий язык. Вот еще один урок российской школы того времени: чтение литературы на иностранных языках считалось для преподавателя обязательным. Я справился с этим заданием, благо группа студентов отличалась своей хорошей подготовленностью. Она состояла из будущих известных ученых, участников советского атомного проекта — академиков Ю. Б, Харитона и В.
Н. Кондратьева, члена-корреспондента Академии наук А. Ф. Вальтера и других, Я, как это ни было тяжело, строго следовал взглядам моего шефа, сознавая, что не только для моих слушателей, но и для меня — их руководителя — такой стиль преподавания крайне полезен и, во всяком случае, более плодотворен, чем упражнения по стандартному задачнику, Я специально выискивал интересные задачи в текущей литературе, не избегая и классических. Мой строгий профессор потребовал, чтобы я проштудировал все учебники по теоретической механике, в том числе и иностранные, которые только можно было достать в петроградских библиотеках.
Знание двух языков, которое дала гимназия, очень помогло в этом. Не побоялся я познакомиться, со словарем, и с итальянским учебником Марколонго, заинтересовавшим меня своим векторным изложением. Неуверен, что современные молодые преподаватели имеют желание и воэможность тратить столько времени на подготовку к практическим занятиям. ' Воспоминания о Я.
И.Френкеле. Л, .Наука». 1976, 64 л. г, лойцянский Иэ моих воспоминаний А. А. Фридман требовал от ассистента полной отдачи, не очень считаясь с его ограниченными возможностями. Тяжела была «фридманская» требовательность, но зато я в короткий срок приобрел квалификацию преподавателя теоретической механики. В то время еще не было фиксированных окладов за педагогический труд, а существовала лишь почасовая оплата, которая на основном месте работы подчас была недостаточна и заставляла прибегать к совместительству. А. А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
