Зубов В.П. Леонардо да Винчи (1124016), страница 56

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 56)

Механика из «рая математических наук» пре­вращалась в «великую муку»- gran martire.Был ли это оконча­тельный ответ Леонардо? Мы увидим это дальше. Напомним взаключение лишь одну строчку из цикла леонардовых басен:«Невод, который привык ловить рыбу, был схвачен и унесен яро­стью рыб» (В.М.,42 об.).ГлаваVIВремяОtempo, consumatore delle cose ...О время, разрушитель вещей ...С.А., 71а«Напиши о свойстве времени отдельно от геометрии»,- запи­сал однажды Леонардо (В.М.,176, с.

82).И действительно, он этоделал, в разные моменты своей жизни воссоздавая гераклитоБ­ские образы реки и пламени. «Вода, которая вытекает из рек,-последняя, которая ушла, и первая, которая приходит. Таково инастоящее время»(Tr., 68,с.83).«Взгляни на свет и вглядись вего красоту. Мигни глазом, глядя на него,- тот свет, который тывидишь, раньше не был, и того, который был, теперь уже нет.Что его воссоздает, если создатель непрерывно умирает?»49об., с.(F,82).Образ горящей свечи становился для Леонардо символомдиалектического единства жизни и смерти.«К а к и мо б р а з о мп р е р ы в н оу м и р а е тт е л оиж и в о т н о г он е-в о з р о ж д а е т с я. Тело вся­кой питающейся вещи непрерывно умирает и непрерывно воз­рождается; ибо пища может войти только туда, где прежняяпища испарилась, и когда она испарилась, жизни больше нет, иесли пищу исчезнувшую не возместить таким же количествомновой, жизнь лишится своего здравия, и если ты их этой пищилишишь вовсе, то жизнь вовсе окажется разрушенной.

Но еслиты будешь возмещать столько, сколько разрушается за день, тобудет вновь рождаться столько жизни, сколько тратится, напо­добие света свечи, питаемого влагой этой свечи, который,благодаря весьма быстрому притоку снизу, непрерывно восста­навливает то, что наверху, умирая, уничтожается и, умирая, изблестящего света обращается в темный дым. Смерть эта непре­рывна, как непрерывен и этот дым, и непрерывность этого ды­мата же, что непрерывность питания, и мгновенно весь светмертв и весь родился вновь, вместе с движением пищи своей»(W. An.248В,28,с.828).В «Атлантическом кодексе» (С.А.,ти описание особого варианта часов-12 об.а, с.83)можно най­прибора, который все бо­лее властно вторгался в мысли и в жизнь человечества. Оно об­рамлено бахромой незаконченных ф_,раз, только намеченных иброшенных.« ... Никоторыхсредств подразделять и измерять ... дни, на протяжениимыдолжныстаратьсянепроводитьих...несчастнаяжизнь не проходит, не оставив о нас никакой памяти в уме смерт­ных ...

умея расходовать ... защищать и оспаривать ... большей ча­стью причины ... эта наша несчастная жизнь ... » Затем, сразу за­конченный текст:«... кожаныймешок, наполненный воздухом,сможет посредством своего опускания также показать тебе ча­сы». Потом горестное восклицание: «Нет недостатка в средствахи способах подразделять эти наши несчастные дни!» И опятьоборванная фраза: « ... дабы это наше несчастное течение не про­пало даром... »Овидий в «Метаморфозах»(XV, 232-236)воспел горе ЕленыПрекрасной, превратившейся в старуху и смотрящейся в зеркало.Плачет и ТИндара дочь, старушечьи видя морщиныВ зеркале; ради чего-вопрошает-похищена дважды?Время- губитель вещей -и ты, о завистница старость,Все разрушаете вы; уязвленное времени зубом,Уничтожаете все постепенною медленной смертью!.Леонардо пересказал эти строки так:«0время, разрушитель вещей, и старость завистливая, тыразрушаешь все вещи и все вещи пожираешь твердыми зубамигодов, мало-помалу, медленной смертью! Елена, когда смотре­лась в зеркало, видя досадные морщины своего лица, соделаиныестаростью, жалуется и думает наедине, зачем два раза бьmа по­хищена».

И опять: «О время, разрушитель вещей, и старость за­вистливая, разрушающая все вещи!» (С.А., 71а, с.83).Интересна одна особенность. Отрывку из античного автораЛеонардо придал форму «трехчастной песни». Мысли Елены об­рамлены двумя почти одинаковыми обращениями ко времени истарости. Но второе обращение не звучит как простое повторе­ние первого: после средней части фрагмента оно воспринимаетсякак зеркальное его отражение-на него падает блик лиричных,индивидуальных, человечных сетований Елены и оно становитсясовсем другим.

Так же как в своих научных заметках Леонардочасто предварял запись о единичном и конкретном тем или иным1 Пер. С. В. Шервинского.249общим положением, так и здесь Елена превратилась в своего ро­да «иллюстрацию» общего, несколько риторически звучащего«тезиса», или, говоря языком Леонардо, взиса. Второе обращение ко времени-dimostrazioneэтого те­это уже не общее положе­ние, просто повторенное, а жалоба индивидуальной души, тот жетезис, но отраженный в зеркале индивидуальной души, повторен­ный устами Еленыz.IIеревернув несколько страниц «1\тлантического кодекса»,можно найти как бы реплику на эту жалобу- реплику, написан­ную в другой, мажорной тональности и переносящую в другойкруг идей: «Несправедливо жалуются люди на бег времени, виняего в чрезмерной быстроте, не замечая, что протекание его дос­таточно медленно; а хорошая память, которой нас одарила при­рода, делает, что всякая давно минувшая вещь кажется нам на­стоящей»(C.J\.,76а, с.83).

Хочется сблизить этот отрывок с дру­гим, в котором Леонардо с особой чуткостью передал ощущениевремени, переведя его на родной для него язык зрительных обра­зов: «Многое, происшедшее много лет тому назад, будет казать­ся нам близким и недалеким от настоящего, а многое близкое по­кажется стариной,-такой же, как старина нашей юности. Такпоступает и глаз в отношении далеких предметов: освещенныесолнцем, они кажутся ему близкими, а многие близкие к немупредметы кажутся далекими»(C.i\., 29об. а).Именно умение делать «близкими к глазу» предметы самогодалекого прошлого, озарять их светом мысли отличает те пора­зительные картины минувших веков Земли, которые создавалЛеонардо, говоря об озере на том месте, где «ныне мы видим цве­тущий город Флоренцию», или о вершинах 1\пеннин, которые«стояли в море в виде островов», а «над равнинами Италии, гденыне летают стаями птицы, рыскали рыбы большими стадами»(см.

с.259).Леонардо до необычайности раздвигает горизонты временипо сравнению с ничтожнымигии.«0 время,7000годами библейской хроноло­быстрый истребитель возникших вещей! Сколькокоролей, сколько народов ты уничтожило, и сколько государст­венных переворотов и различных событий произошло с тех пор,как чудесная форма этой рыбы здесь умерла в пещерных и изви2 Ср.:Calvi G.

1 manoscritti di Leonardo da Vinci. Bologna, 1925, Мае Curdy Е.Leonardo and Ovid // Burlington Magazine. 1925. XLVI. <<Трехчастность» компо­зиции отмечалась тем же Мак Карди (Мае Curdy Е. Leonardo da Vinci'sNotebooks. London; New York, 1906; новое изд. 1941-1942 гг.) и за ним многимидругими.

Отдельные замечания в статье: Grijfiths J.C. Leonardo and the Latinpoets // Classica and Mediaevalia. 1955. Vol. 16, fasc. 1-2. Р. 270-272.250листых недрах!» И, обращаясь к мерт­вомуее«Ныне,отпечатку,онразрушеннаятерпеливолежишьвпродолжает:временем,этомтыотовсюдузамкнутом месте; иссохшим и обна­жившимся скелетом ты образовала ко­стяк и подпору расположенной над то­бою горе» (В.

М.,156,с.408).Быть может, именно потому, чтоЛеонардо мыслил время в таких гигант­ских масштабах, он был равнодушен кисторическим формам человеческогобытия, к историческим событиям, кис­торическимименам,реминисценциям.кЗдесьприходитсявспомнить словесный эскиз Тайнойвечери безединого«Прекрасная смертнаяисторическимимени,вневещь приходит и неостается»(Forst. 111, 72)той«атмосферы единственности», которую создали вокруг этого со­бытия и легенда, и художественная традиция, вспомнить и многоедругое. Например, своеобразную манеру Альберти и Леонардоизлагать одну и ту же мысль по-разному. Речь Альберти, обра­щенная к художнику, была уснащена античными реминисценци­ями: «Было бы нелепо, если бы у Елены или Ифигении былистарческие и готические руки, или если бы у Нестора была мяг­кая грудь и изнеженная шея, или у Ганимеда-морщинистый лоби ляжки грузчика, или у Милана, сильнейшего из всех,-худень­кие и узенькие бедра, и, наконец, нелепо было бы высохшие отхудобы руки и кисти прибавлять к фигуре, у которой лицо све­жее, словно кровь с молоком»з.

Леонардо говорил о том же са­мом предельно абстрактно и скупо, без каких бы то ни было ан­тичных реминисценций: «Члены живых существ следует делать всоответствии с их качеством. Я говорю, что ты не должен срисо­вывать ногу, или руку, или другой член тела у стройного иприкреппять их к телу, толстому в груди или в шее, и что ты недолжен мешать члены тела молодых с членами тела стариков, ицветущие и мускулистые члены тела со стройными и слабыми,или мужские члены тела с женскими» (Т.Р.,284).Можно было бы напомнить еще, как гуманист-филолог Аль­берти преподавал совет не делать очертания слишком резкими:«Нужно всячески добиваться, чтобы они состояли из тончайшихз Альберти Л.Б.

Три книги о живописи// Альберти Л.Б. Десять книг о зодчест­ве. М.,1937. Т. 11.С.47.251линий, почти ускользающих от взора, в чем обычно упражнялсяживописец Апеллес•и•состязался с Протогеном. А так как очер­тание- не что иное, как рисунок края, то, если оно сделано слиш­ком заметной линией, покажется, что это не граница поверхно­сти, а трещина»4.Леонардо говорил о том же как математик и художник, сме­ло переходя от математических определений к суждениям эсте­тическим: «Если линия, а также математическая точка суть вещиневидимые, то и границы вещей, будучи также линиями, певиди­мы вблизи.

А потому ты, живописец, не ограничивай вещи, отда­ленные от глаза, ибо на расстоянии не только эти границы, но да­же части тел неощутимы» (Т.Р.,694f, 6).Никакого историческо­го примера, никакой античной легенды, Природа и Разум реша­ют одни.Но дело не только в своеобразном «неисторизме» Леонардо(не будем называть его «антиисторизмом» -Леонардо были про­сто не интересны исторические «частности»). Дело в глубоком,почти инстинктивномотталкивании от понятия времени,кото­рое для Леонардо прежде всего «разрушитель вещей».Природа всегда и во всем одинакова.

«Природа не меняетобычные виды28(le ordinarie spezie) вещей, ею созданных» (W. An.В,об.). Уже было сказано, что морфологические и функциональ­ные сопоставления, которые намечали пути к сравнительной ана­томии, не содержали у Леонардо даже намека на г е н е т и ч е-с к и е связи, на мысль об эволюции. Нет намека у Леонардо и наподлинную эволюцию Земли. Вся «история» нашей планеты сво­дится к постоянной смене все тех же процессов, к постоянному пе­ремещению суши и моря, которое подобно колебанию маятника.Иначе и не могло быть во времена Леонардо. Напомним, что Эн­гельс говорил о периоде со второй половиныXVIIIXVи до серединыв. как о времени, характеризующемся выработкой «своеоб­разного общего мировоззрения, центром которого является пред­ставление об абсолютной неизменяемости природы»5.У своего соотечественника, Никколо Макиавелли, Леонардомог прочитать: «Говорят, что история-наставница наших по­ступков, а более всего поступков князей, что мир всегда населенбыл людьми, подвластными одним и тем же страстям, что всегдабыли слуги и повелители»б.

Характеристики

Список файлов учебной работы