Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 4-2000 (1116258), страница 38
Текст из файла (страница 38)
Дистанцияобнаруживается и в восприятии, и в действии, а потому между шелеровским духом и инстинктивными побуждениями возникает собственно человеческая реальность. К ней относится не только "практическийинтеллект", но и всякое человеческое переживание или созерцание.Ротхакер отличает "дистанцию созерцания" от "дистанции мышления" — это первая и вторая ступени дистанцирования, но даже любаянаучная картина мира всегда содержит в себе образные элементы идаже мифы. Человек пребывает на дистанции и по отношению к собственному телесному бытию-в-мире, а тем самым обладает свободой,которая не доступна ни одному животному.Сходство с экзистенциализмом особенно заметно, когда Ротхакеробращается к теме конечности и смертности человека.
Способностьютрансцендировать свое наличное бытие обладает только конечное существо, но уже для того чтобы постичь свою ограниченность, нужновыйти за положенную границу. Человек живет в границах своих исторических обстоятельств, практических интересов, языка, традиций,стилей искусства и философских идей, но "человек есть конечное существо с сознанием собственной конечности, что с необходимостьюпредполагает его бесконечность, ибо обладать самосознанием значитодновременно его трансцендировать" 4 4 . Сущностью человека оказывается трансцендирование, т.е.
выход за пределы каждой данной ситуации, но эта свобода всегда есть свобода не от ситуации, но в ситуации.Поскольку все миры опосредованы языком, традицией, воспитанием и другими объективациями, то каждый такой мир выступает в качестве конкретного "жизненного стиля". Ротхакер использует выражение Гете — "запечатленная форма" ("Gepragte Form, die lebendsich entwickelt"). Такие формы-объективации человеческого творчества создают основу для совместной жизни людей. Они консервативны, в их развитии имеются перерывы постепенности, но даже всякаяреволюция вынуждена говорить на языке традиции для критики иотрицания. Просветитель-атеист продолжает пользоваться понятиями,выработанными христианской традицией, поскольку других у него нет.Новое вообще трудно изобретать, а еще труднее добиться того, чтобыэто новое было принято другими.Культуры представляют собой определенные единства стиля,который обнаруживается в самых различных сферах.
В античной культуре искусство, религия, философия увязаны с городами-полисами имногообразными социальными институтами. Так как такую органичную связь мы обнаруживаем далеко не всегда, Ротхакер оговаривается: единство жизненного стиля, охватывающего все экспрессии, наблюдается в "классический период" высоких культур. Но даже в этисчастливейшие периоды человеческой истории в любой культуре имеются полярности, иногда перерастающие в неразрешимые противоречия и конфликты. Внутренняя структура культуры, способ организации этого организма он называет объективным духом, т.е. последнийпонимается им скорее статически, нежели динамически.
Это и не уди-,131вительно, поскольку вслед за представителями немецкого историцизма он отказывается следовать за Гегелем в философии истории: нетзакономерного перехода от одной культуры к другой, не говоря уж опрогрессе. Каждая культура остается неповторимым органическимцелым, индивидуальностью, сопоставимой с индивидуальностью каждого человека. У каждой культуры имеется не только свое внутреннеечленение: "Все люди и все культуры имеют строго коррелятивныйсвоему так-бытию окружающий мир"'15. Ни одну из них нельзя априори считать выше другой и каждая из них ведет "борьбу за место подсолнцем" и стремится реализовать свои потенции.Исторнцизм имеет своим последствием релятивизм, причем не только теоретико-познавательный, но и этический: то, что в одной культуре считается добром, в другой полагается злом, то, что сегодня считается основой социальной жизни, завтра может быть отвергнуто и дажеобъявлено нигилизмом.
Попытка преодоления этого релятивизма содержится в учении о различных познавательных интересах. ОтчастиРотхакер следует здесь за Шелером, но он выстраивает иную иерархию суждений, направляемых интересами. Низшую ступень представляют практические интересы, коррелятом которых является наивнореалистический взгляд на мир (Satz der Sachlichkeit). Над ними возвышается научно-технический интерес, которому соответствует картина мира, предоставляемая естественными науками (Satz der Logizitat).Наконец, иерархию познавательных интересов завершает поиск смысла, который находит свое выражение в науках о духе и в философии(Satz der Bedeutsamkeit)46. Познание — как индивида, так и культурного сообщества — зависит от доминирующего интереса: "Между такбытием человека и тем, что его интересует, а потому и тем, что онвоспринимает, т.е. какие миры явлений ему открываются, имеется настолько сильная связь, что здесь можно говорить скорее о тождестве,чем о взаимодействии"47.
Высший познавательный интерес тем самымсовпадает и с более высоким уровнем личностного существования, задает иные установки и стремления. Но если у Шелера Erlosungswissenчетко задается предметом — духовным бытием, то у Ротхакера этаиерархия никак не обоснована.
Эта теория интересов получила затем48развитие в учениях Ю. Хабермаса и К.-О. Апеля , но уже с совсеминым философским (и политическим) обоснованием.Признавая многообразие культур и перспектив, их самоценность,равно как и бесконечность перспектив и "человеческих окружающихмиров", нет никаких оснований считать одну из перспектив занимающей более высокое место в иерархии познания. Если воспользоватьсяпримером самого Ротхакера, точка зрения на лес (и коррелятивныйей ландшафт) у крестьянина, собирающего грибы и хворост из практического интереса, ничуть не лучше и не хуже, чем взгляд ботаника,изучающего растительность из научного интереса, или историка данной местности, знающего, что именно в этом лесу древние германцыистребили римские легионы, или у самого этого древнего германца,поклонявшегося священному дубу Вотана в этих местах.132Но не этот релятивизм Ротхакера, а его концепция человека какизначально культурного существа оказала влияние на те концепции,которые доминировали в философской антропологии в 50 —60-е годы.У М.
Ландманна культура тождественна объективному духу, компоненты которого входят в человеческую природу. Чтобы утверждатьсебя субъективно, требуется традиция, в которой рожден и которойвскормлен индивид. Человек является не только творцом, но и творением культуры. Она представляет собой орган человека, но и человекесть орган культуры, определенного человеческого сообщества (Gemeinschaft), выступающего условием возможности индивидуального существования. У человека нет какого-либо постоянного психобиологического бытия, которое одинаково во все времена. Лишь "безумие натурализма" заставляет искать постоянный "субстрат".
Столь же "безумен" и супранатурализм, находящий повсюду либо универсальныйразум, либо созданную Богом душу. Человек рождается не в культуревообще, но в какой-то конкретной традиции, с данным языком, в таких, а не иных институтах. Эти культурные обстоятельства пронизывают человеческое бытие до самых глубин, а потому человек одновременно является историческим существом, принадлежащим своему времени.Общее во всех культурах и у всех индивидов — это лишь общийструктурный принцип: человек повсюду должен создавать культуру ижить ею.
"Человек есть открытость, которую он сам заполняет, проблема, которую он сам решает. Но у нее нет единственного решения,их всегда тысячи. Подобно Протею, он принимает то одно, то другоерешение и выступает всегда в исторически специфическом облике" 49 .Плюрализм культур и их равенство предполагаются уже тем, что человек принадлежит тому или иному сообществу и в нем творит своюисторию: "Творческое существо неизбежно является исторически изменчивым существом"50. Если у человека и есть "среда", то ею служитего культура, в которой он живет и дышит — как "рыба в воде илиптица в воздухе" — с тем отличием, что он эту "среду" продолжаеттворить.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
