Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 3-1999 (1116257), страница 81
Текст из файла (страница 81)
Существенные ограниченности картезианской метафизикирусские философы вслед за Соловьевым усматривали в дуализме,"беззаботном употреблении" терминов "дух", "мышление", "бытие"22,в приписывании "субъекту познания", этой конструкции метафизики,самостоятельной реальности и непосредственной достоверности и т. д.После Соловьева критицизм, направленный своим острием противДекарта и картезианства, усиливается. Вердикт в адрес западноевропейской культуры и философии, выросшей, как считается, именно накорнях картезианских принципов и размышлений, звучит громко иуверенно. Размежеванию с Декартом придается столь принципиальный характер, что именно на линии этого водораздела многие ищут инаходят коренное, специфическое различие между российским и западным типами философствования.
Одним из выразителей антикартезианских умонастроений был С. Франк.«Новая западноевропейская философия, начиная с Декарта, —писал Франк, — усматривает в "я", в неопределимом далее носителеличного индивидуального сознания, некое абсолютно первичное, ни счем не сравнимое и все иное объемлющее начало.
Этот носитель ицентр личного сознания совпадает, с этой точки зрения, с тем, чтоназывается "гносеологическим субъектом", т. е. с "познающим" или23сознающим» . «Совершенно иное жизнеощущение выражается в русском мировоззрении... Русскому духу путь от "со§Ио" к "зшп" всегдапредставляется абсолютно искусственным; истинный путь для неговедет, напротив, от "кит" к "со§Нх>"... Бытие дано не посредствомсознания и не как его предметное содержание; напротив, посколькунаше "я", наше сознание есть не что иное, как проявление, так сказать, ответвление бытия как такового, то это бытие и выражает себя в24нас совершенно непосредственно» .Франк противопоставляет друг другу давнюю западноевропейскуюфилософскую традицию, по истоку и существу своему картезианскую, и более молодую российскую традицию, идущую от И. Киреевского и Вл.
Соловьева и включающую учения Л. Лопатина, С. Трубецкого, Н. О Лосского и самого С. Франка. Русские мыслители, по270мнению Франка, создали — в этом случае, примыкая к картезианскокантианской философии, — "научно-систематическую теорию познания". Но она вместе с тем содержит "некоторые весьма оригинальные25и западной философии незнакомые мысли" , возникшие, в частности,благодаря размежеванию с Декартом.
Теорию познания, более типичную для российских философов, Франк называет "онтологической".Итак, первая линия размежевания состоит в том, что русская философия, в определенных пределах принимая декартовскую концепцию сомнения и идею достоверности со§11о, далее кардинально преобразует трансценденталистско-субъективистские первооснования картезианской (и кантианской) философии на пути онтологической трактовки самого сознания. Сознание понимается как особое бытие, а"субъект познания", каким он предстал в новоевропейской философии, как субъект бессодержательный, как результат искусственного инепродуктивного "сжатия" "внутреннего бытия" в одну точку.
«Старое декартовское воззрение, — пишет Франк, — согласно которомунепосредственно и первично достоверное бытие заключается только впознающем или "мыслящем" сознании, и это со§11о исчерпывает собою все зшп, — в принципе и по существу, как нам думается, ещедоселе не преодолено с полной ясностью в философской литературе.Однако по существу это есть глубокое заблуждение — и притом заблуждение гибельное, которое натворило безмерно много вреда не только в теоретическом самосознании философии, но и вообще — в форме"интеллектуализма" — в духовной жизни европейского человечества»26.Франк и другие философы России стремятся вскрыть спецификутого богатого, полнокровного, духовного по своему существу "внутреннего бытия", которое западным, картезианским философствованием было сжато в одну точку, а в российском мировоззрении, напротив, было расширено, благодаря чему приобрело смысл особого бытия— "непосредственно открывающейся и потому недоступной отрицанию и сомнению реальности".Российская мысль, о чем уже говорилось, осуществила онтологический поворот на рубеже XIX —XX вв., т.
е. задолго до того, как взападноевропейской мысли трансценденталистская теория сознанияначала преобразовываться в экзистенциально-персоналистскую концепцию "бытия и времени". В философии России, под несомненнымвлиянием В. Соловьева, впервые прозвучала онтологическая увертюра к более поздней философской симфонии с главной темой бытия. Исам Франк в работе "Предмет знания" (1915) уже наметил те перспективные линии анализа, которые получили детальное развитие вего работах 30 —40-х годов (несомненно и под влиянием обстоятельноизученных работ Бергсона, Гуссерля, Дильтея и других мыслителей).Поэтому применительно к концу XIX — первым десятилетиям XX в.Франк имел право говорить, что "тяга к реализму или, лучше сказать,к онтологизму, невозможность довольствоваться какой-либо формойидеализма или субъективизма"— характерная черта русского фило27софского мировоззрения .Исправляя Франка, следовало бы, однако, заметить, что в строгомфилософском смысле при размежевании русских мыслителей В.
Соловьева и его последователей с Декартом и картезианской линией взападноевропейской философии речь шла не о выступлении "реализ-271ма" против идеализма, а о противопоставлении картезианскому посвоим истокам рационалистическому идеализму и трансцендентализму тоже идеалистической концепции, но особого типа. В дополнение ксказанному ранее об обновленном идеализме можно добавить следующее. Специфике идеализма, привившегося на русской почве серебряного века, состояла в том, что это был идеализм с сильно выраженными онтологическими акцентами, "идеализм Всеединства", противостоящий субстанциалистскому расколу между миром и человеком, жизнью и познанием, субъектом и объектом.
Идеализм русской философии, кроме того, был обращен против крайнего рационализма, утверждение которого приписывалось именно Декарту. Идея об огромнойроли разума, о значении ясного и отчетливого сознания и познания неотвергалась, но "ведение", познание, знание тесно объединялись сневедомым, непостижимым.Русские философы считали, что Декарт перечеркнул противоречивость непосредственного самопостижения, непосредственной самодостоверности Я. Родоначальник философии нового времени представилпуть от сомнения к достоверности со§1<х> исключительно как рациональное, методически выверенное движение к ясному, отчетливомупознанию самости Я.
Между тем, рассуждает Франк, «существо непосредственного бытия не исчерпывается тем, что оно есть сам себяосвещающий свет; оно есть также и освещаемая светом темнота, идаже корень или первоисточник самого этого света есть темнота...Скорее здесь подходило бы слово "жизнь" в самом первичном егосмысле бытия как непосредственного опыта о себе, как единства "переживания" с "переживаемым". Существенно лишь одно: мы должныуловить, понять непосредственное самобытие как для-себя-бытие, какбытие себе самому открывающееся или сущее в форме самооткровения себе самому*™.Отступление от крайнего рационализма к его весьма "мягкому"варианту, сочетающемуся с метафизикой "непостижимого", "неведомого", мистического, и есть вторая линия размежевания с европейским рационализмом, в частности, с картезианской философией в русской мысли серебряного века.Третья линия находит более отчетливое проявление в социальнойфилософии и этике, но начинается она на пограничьи теории познания, онтологии и теории личности — там, где гносеология и социальная философия противопоставляют индивидуализму, имплицитноналичествующему в картезианстве, концепцию своего рода "соборного персонализма".
При этом — вслед за западноевропейской философией — отстаивается принцип свободной и активной личности, однако в качестве фундамента выстраивается разветвленное метафизическое учение о единстве, диалоге "я" и "ты", "я" и "мы". Франк пишет:«Достаточно знать в общих чертах западную философскую литературу, начиная с Декарта, чтобы тотчас убедиться, что центральное местов ней занимает понятие "я". "Я" — индивидуальное сознание — естьлибо единственный и последний фундамент всего остального вообще(как у Фихте, в известном смысле у Декарта, Беркли, Канта), либохотя бы в некоторой степени самоуправляющаяся и самодостаточная,внутренне заключенная в себе и от всего прочего независимая сущность, которая в области духовного являет собой последнюю опору272для конкретной реальности. Но возможно также совершенно иное духовное понимание, в котором не "я", а "мы" образует последнюю основу духовной жизни и духовного бытия.
"Мы" мыслится не как внешний, лишь позднее образовавшийся синтез, объединение нескольких"я" или "я" и "ты", а как их первичное и неразложимое единство, излона которого изначальнопроизрастает "я" и благодаря которому онотолько и возможно»29. Используя шпенглеровскую терминологию,Франк называет русское мировоззрение "магическим" — в противоположность "фаустовскому" мировоззрению Запада.Четвертая линия размежевания с "духом картезианства" в русской философии касается уже затрагивавшейся проблемы Бога. Русские мыслители не отрицают того, что Декарт был глубоко религиозным человеком и что в его размышлениях проблеме Бога отведенаважная роль.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
