Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 3-1999 (1116257), страница 15
Текст из файла (страница 15)
Сам Милль как методолог колебался в оценке индуктивных методов как способов либо открытия нового знания, либопроверки состоятельности некоторой гипотезы.Акцент в логике Милля, которую следует рассматривать именно каклогику научного исследования, делается на индуктивных процедурах.Однако это не означает игнорирования дедуктивных процедур. Милльподробно рассматривает и достаточно высоко оценивает силлогистику,подчеркивая важность точного представления знания, полученного индуктивным путем.
Однако в целом силлогистический вывод не можетбыть главным в науке и потому имеет лишь техническое значение дляученого. Сочетание в методологии Милля процесса выдвижения гипотезы с дедуктивной проверкой вытекающих из нее следствий дает основание говорить о предвосхищении английским философом так называемого гипотетико-дедуктивного метода, характерного для науки XX в.Милль, подчеркивавший важность математической обработки научных данных, считается также одним из главных представителей психологистского объяснения логико-математического знания.
Так, аподиктические законы логики он рассматривает как устойчивые ассоциациимышления в психологическом смысле. Положения математики выводятся из аксиом, но сами аксиомы суть индуктивные обобщения отдельных фактов. Подчеркиваемая априористами аналитичность математических истин не должна, по Миллю, скрывать их индуктивное происхождение. Абстрактное математическое знание в значительной степенизависит от чувственности, предоставляющей исходные данные для индукции. Влиятельную в середине XIX в. концепцию Милля уже в конце века начинают критиковать антипсихологистски настроенные философы и ученых (Френсис Брэдли, Готлоб Фреге и Эдмунд Гуссерль).Однако отношение современных логиков и методологов науки к миллевскому психологизму уже не столь негативно. Сегодняшняя ситуацияи новая тематика в науке (например, задача создания программ искусственного интеллекта, моделирования психической деятельности) настоятельно ставят вопрос о переоценке соотношения логики и психологии.Как и учение об индукции, тесно связанное с ним миллевское учение о причинности предполагает принцип единообразия (законосообразности) природы: «Для употребления слова "причина" в нашемсмысле необходимо убеждение не только в том, что за предшествовавшим всегда наступало последующее, но что за первым и будет всегда14наступать второе, пока продолжится настоящее устройство вещей» .Милль признавал, что у нас есть взятое из обыденного опыта (т.
е. неврожденное и не априорное) представление о причинности, котороеуточняется в процессе научного исследования. При этом он в духеюмовского подхода к причинности стремился дать ей психологическоеобъяснение.Каузальность он рассматривает как прочную ассоциативную связьощущений, как устойчивую последовательность явлений, дающую возможность предсказания будущих событий (в том числе и поведения наоснове знания человеческих характеров и мотивов).
Подобная способность предвидения, согласно Миллю, должна учитываться при создании логики "нравственных наук". Итак, каузальные отношения скла-50дываются между комплексами возможных ощущений. Причина определяется как совокупность явлений (или их необходимых условий), предшествующих некоторому данному явлению. "Если неизменная последовательность, — пишет Милль, — и существует когда-либо между последующим фактом и одним предшествующим, то весьма редко.
Обыкновенно она бывает между последующим фактом и суммою несколькихпредшествующих. Совокупность их требуется для произведения последующего акта, т. е. для того чтобы он непременно за ними следовал...Определение причины неполно, пока мы не введем в него, в том илидругом виде, всех условий"15. В известном смысле для Милля причиной некоторого явления оказывается совокупность всех явлений в мире.Основываясь на своих субъективных установках, мы обычно выбираем определенные предшествующие явления, например, смежные в пространстве и во времени с явлением, причину которого мы ищем. Отвечая на возможные возражения, Милль отмечал: "Но даже при допущении, что действие может начаться одновременно с его причиной, принятый мною взгляд на отношение причины к следствию практически отнюдь не подрывается.
Необходима ли последовательность причины и еедействий или нет, начало явления есть то, что предполагает причину, исвязь причины со следствием есть закон последовательности явлений"16.Кстати, согласно Миллю, возможность предвидения человеческого поведения на основе знания причин не препятствует проявлению свободной воли. Из его концепции причинности отнюдь не вытекает жесткий,однозначный детерминизм. Свобода в этом контексте оказывается способностью воли человека к самодетерминации.В социальной философии и в этике Милль рассматривает свободу вболее широком контексте. Здесь он связывает свободу с принципомполезности.
Индивидуальная свобода в обществе не должна ограничиваться, ибо она способствует достижению людьми счастья и процветания. При этом счастье отдельного человека зависит от счастья другихчленов сообщества. Каждый человек может реализовывать все своиспособности, не отрицая такой возможности и для других людей Этомудолжно способствовать справедливое демократическое законодательство.Утилитаризм в миллевской интерпретации не имеет эгоистическойтенденции. В классическую утилитаристскую доктрину Милль вноситряд дополнений и изменений.
Так, он отказывается от количественного"исчисления удовольствий" Бентама, подчеркивает качественные различия между видами удовольствия, отдает предпочтение духовным удовольствиям над чувственными. Он в большей степени, нежели его непосредственные предшественники, апеллирует к человеческой природеи связывает полезность с ее совершенствованием.
В этом, согласноМиллю, большую роль должны играть правильные воспитание и образование, способствующие развитию социальных чувств людей по отношению друг к другу и укреплению их солидарности. Средствами, которые способны помочь осуществлению этих ценностей, Д. С. Милль вдухе традиций английского либерализма считает свободу слова и печати. Они, согласно Миллю, связаны с философским понятием истины,ибо истину в науке, философии, политике легче искать при свободном,беспрепятственном обмене мнениями и при свободе научного и нравственного поиска.
Во введении к своей работе "О свободе" Д. С.Милль писал, что борьба между свободой и авторитетом стала отличи-51тельным признаком истории человечества уже в эпоху древних Грециии Рима. Борьбой за свободу пронизана история Англии На протяжениивеков свободу понимали как защиту угнетенных от тиранической власти. При этом считалось, что противоречие между правящими и управляющими неустранимо. Но потом проницательные люди заметили, что иобщество может становится своего рода коллективным тираном — социальная тирания большинства не менее опасна, чем тирания отдельныхличностей или небольших клик.
Поэтому защиты против тирании обладателей высоких государственных постов недостаточно: нужна защитапротив тирании господствующих мнений и эмоций. Есть границы легитимного вмешательства коллективного мнения в сферу индивидуальнойнезависимости. И найти эту границу, защитить ее от посягательств стольже необходимо для нормального состояния человеческих отношений,как и обеспечить защиту от политического деспотизма. (Это мнение Д.С. Милль отстаивал в противовес взглядам своего отца, горячего сторонника мажоритарного принципа.)Милль четко защищает права, свободы, достоинство индивида.
Дажеесли бы все общество за вычетом одного-единственного человека придерживалось определенного мнения, то все равно было бы противнопринципам свободы и справедливости заставить этого единственногочеловека поступиться своим мнением, принудить его к молчанию. Такиемеры вели бы не к утверждению величия человеческого рода, а кущемлению достоинства человечества.
Человек, утрачивающий веру всамого себя, теряет и доверие к обществу, к "миру" — ведь мир естьчасть самого человека, как индивид есть часть мира, часть общественного организма. И пусть человек порой впадает в ошибки. Способностьсуждения дана ему для того, чтобы он ею пользовался. Обязанностьправительств и индивидов состоит в том, чтобы мнения формировалиськак истинные и никогда не навязывались другим людям, — таковосуждение Милля.Культура демократического образования и высказывания мненийосновывается на развитой способности людей самостоятельно формировать суждения и умозаключения, ставить вопросы и находить ответы, предоставлять в подтверждение своего суждения аргументы и доказательства.
А такие привычки наилучшим образом воспитываютсянауками. Например, изучая геометрию, мы запоминаем и теоремы, инужные доказательства. Но следует учесть и специфику математики:она не допускает сомнения в аксиомах и доказанных теоремах. Междутем в естествознании (как и в практической жизни) всегда возможныпротивоположные суждения об одних и тех же фактах. В области морали, религии, политики, социальных отношений приходится боротьсяпротив монополии одного какого-либо мнения или одной доктрины,приобретающих господство над умами.Если индивид включается в общественно значимый процесс выражения и отстаивания мнений, это налагает на него большие обязательства: мнение должно быть выражено ясно, отчетливо, убедительно;человек, его высказывающий, должен быть готов толково и без раздражения ответить на альтернативные аргументы. Однако, справедливоотмечает Милль, девяносто девять человек из ста не хотят или неумеют этого делать, что относится и к образованным людям.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
