Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 2-1996 (1116256), страница 64

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 64)

Теория общества строилась по модели природы. И дажерелигию — верующие просветители, например Ж.-Ж. Руссо, —объявляли "естественной религией". Подобная методологическаяустановка была определена, как уже говорилось, тем, что апелляция к природе, к природному равенству людей обосновывалаборьбу просветителей за социальное равенство. Конечно,они замечали различия биологических свойств (у людей различныцвет глаз и волос, рост, вес) и психологических характеристик(флегматичность, меланхоличность или холеричность темперамента), но эти различия, по их убеждению, не определяют жизнь человека.

Ее определяют потребности, а они примерно одинаковы увсех, потому что природа — одна,* и это физическая природа (какназывает ее Гольбах) или физическая чувствительность (как характеризует ее Гельвеции). Все просветители были убеждены в том,что следует прислушиваться к голосу природы, ибо она никогда необманывает, всегда права и т. д.Французские философы XVIII в. прекрасно понимали, чтосуществующее общественное устройство далеко от природногоидеала, но, за исключением Руссо, никто не концентрировалвнимания на противоречий между естественным и общественнымсостояниями.

Противоречие признавалось, скорее, между просвещенным и непросвещенным обществами. Не усматривалось никакого противоречия и между телесной и духовной природой человека:245"Человек есть чисто физическое существо, — пишет Гольбах, —духовный человек — это то же самое физическое существо, толькорассмотренное под известным углом зрения, т. е. по отношению кнекоторым особенностям его организма.Но разве эта организацияне есть дело рук самой природы?"21 На этой основе развиваютсястоль типичные для французских просветителей рассуждения огрубом и разумном эгоизме.ТЕОРИЯ Р А З У М Н О Г О ЭГОИЗМАТеория разумного эгоизма берет свое начало от философскихпостроений таких выдающихся мыслителей XVII в., как Локк,Гобое, Пуффендорф, Гроций. Представления об "одиноком Робинзоне", обладавшем в естественном состоянии неограниченнойсвободой и сменившем эту естественную свободу на общественныеправа и обязанности, были вызваны к жизни новым способом деятельности и хозяйствования и соответствовали положению индивида в промышленном обществе, где каждый владел какой-либособственностью (пусть даже только на свою рабочую силу), т.

е.выступал как частный собственник и рассчитывал, следовательно,на себя, свое собственное здравое суждение о мире и свое решение.Он исходил из собственных интересов, и их никак нельзя былосбрасывать со счетов, поскольку новый тип хозяйства, преждевсего промышленное производство, опирается на принцип материальной заинтересованности.Эта новая общественная ситуация была отражена в представлениях просветителей о человеке как естественном, природномсуществе, все свойства которого, в том числе и личный интерес,определены природой.

Ведь в соответствии со своей телеснойсущностью каждый стремится получить удовольствия и избежатьстраданий, что связано с любовью к себе, или себялюбием, основанном на самом важном из инстинктов — инстинкте самосохранения. Так рассуждают все, в том числе и Руссо, хотя он несколько"выбивается" из общей линии рассуждений, признавая наряду сразумным эгоизмом также и альтруизм. Но и он достаточно частообращается к себялюбию: "Источником наших страстей, началом иосновой всех прочих, единственной страстью, которая рождаетсявместе с человеком и никогда не покидает его, пока он жив, является любовь к себе; эта страсть первоначальная, врожденная, предшествующая всякой другой: все другие являются в некоторомсмысле лишь ее видоизменениями... Любовь к самому себе всегдапригодна и всегда в согласии с порядком вещей; так как каждомувверено прежде всего его собственное самосохранение, то первою исамою важною из его забот является — и должна являться —именно эта постоянная забота о самосохранении, а как бы мымогли заботиться о нем, если бы не видели в этом своего главногоинтереса?"22.246Итак, каждый индивид во всех своих действиях исходитиз любви к себе.

Но, будучи просвещен светом разума, он начинает понимать, что если будет думать только о себе и добиватьсявсего только для себя лично, то столкнется с огромным числомтрудностей, прежде всего потому, что все желают одного и того же— удовлетворения своих потребностей, средств для чего еще оченьмало. Поэтому люди постепенно приходят к выводу, что имеет смысл в какой-то мере ограничить себя; это делается вовсе не из любви к другим, а из любви к себе; следовательно, речьидет не об альтруизме, а о разумном эгоизме, но такое чувство —гарант спокойной и нормальной совместной жизни. XVIII в. вноситв эти представления свои коррективы. Во-первых, они касаютсяздравого смысла: к соблюдению требований разумного эгоизматолкает здравый смысл, ибо без учета интересов других членов общества, без компромиссов с ними нельзя построить нормальнуюповседневную жизнь, нельзя обеспечить бесперебойное функционирование хозяйственной системы.

Опирающийся на самого себянезависимый индивид, собственник приходит к такому выводусамостоятельно как раз потому, что наделен здравым смыслом.Другое дополнение касается разработки принципов гражданского общества (о чем далее еще пойдет речь). И последнее касаетсяправил воспитания. На этом пути среди тех, кто разрабатывал теорию воспитания, в первую очередь между Гельвецием и Руссо, возникают некоторые разногласия. Демократизм и гуманизм в равнойстепени характеризуют их концепции воспитания: оба убеждены втом, что надо предоставить всем людям равные возможности для воспитания, в результате чего каждый сможетстать добродетельным и просвещенным членом общества.Утверждая природное равенство, Гельвеции, однако, начинаетдоказывать, что все способности и дарования людей от природыабсолютно одинаковы, а различия между ними создает лишь воспитание, причем огромная роль отводится случаю.

Как раз по тойпричине, что случай вторгается во все планы, результаты нередкооказываются совсем не такими, как человек первоначально предполагал. Наша жизнь, убежден Гельвеции, часто зависит от ничтожнейших случайностей, но поскольку мы их не знаем, нам кажется,что всеми своими свойствами мы обязаны только природе, однакоэто не так.Руссо в отличие от Гельвеция не придавал такого значенияслучайностям, он не настаивал и на абсолютной природной тождественности. Напротив, по его мнению, люди от природы имеютразные задатки. Однако то, что получится из человека, в основномтакже определяется воспитанием. Руссо впервыевыделилразличные возрастные периоды жизни ребенка; в каждый периоднаиболее плодотворно воспринимается какое-то одно особое воспитательное воздействие.

Так, в первый период жизни надо развиватьфизические задатки, затем чувства, затем умственные способности и наконец нравственные понятия. Руссо призывал воспитателей247Клод Адриан Гельвецииприслушиваться к голосу природы, не насиловать натуру ребенка,обращаться с ним, как с полноценной личностью. Благодаря критикепрежних схоластических методов воспитания, благодаря установке назаконы природы и детальной проработке принципов "естественноговоспитания" (как видим, у Руссо "естественна" не только религия — "естественно" также и воспитание) Руссо смог создать новое направление науки — педагогику и оказал огромное воздействие на многих мыслителей, приверженных ей (на Л.

Н. Толстого,И. В. Гёте, И. Песталоцци, Р. Роллана).Когда мы рассматриваем воспитание человека под тем угломзрения, который был так важен для французских просветителей, аименно, разумного эгоизма, нельзя не заметить определенных парадоксов, обнаруживающихся почти у всех, но главным образом уГельвеция. Он как будто движется в русле общих представлений осебялюбии и личном интересе, но доводит свои мысли до парадокса*льных выводов. Во-первых, он интерпретирует личный интерескак материальную выгоду. Во-вторых, все феномены человеческойжизни, все ее события Гельвеции сводит к понятому таким образомличному интересу. Тем самым он оказывается основателемутилитаризма.

Любовь и дружба, желание власти и принципыобщественного договора, даже нравственность — все сводитсяГельвецием к личному интересу. Так, честностью мы называем24823"привычку каждого к полезным для него поступкам" . Когда я,скажем, плачу о погибшем друге, в действительности я плачу не онем, а о себе, потому что без него мне не с кем будет поговорить осебе, получить помощь. Конечно, нельзя согласиться со всемиутилитаристскими выводами Гельвеция, нельзя сводить все чувствачеловека, все виды его деятельности к пользе или к желанию получить выгоду. Соблюдение нравственных заповедей, например,скорее наносит индивиду ущерб, нежели приносит выгоду, — нравственность не имеет отношения к пользе. Отношения людей в сфере художественного творчества также не могут быть описаны в терминах утилитаризма.

Подобные возражения раздавались в адресГельвеция уже в его время, причем не только от врагов, но и отдрузей. Так, Дидро спрашивал, какую выгоду преследовал самГельвеции, создавая в 1758 г. книгу «Об уме» (где впервые былаизложена концепция утилитаризма): ведь она сразу же была осуждена на сожжение, а автору пришлось трижды от нее отречься, даи после этого он боялся, что его заставят (как Ламетри) эмигрировать из Франции.

Характеристики

Список файлов книги