Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 2-1996 (1116256), страница 100
Текст из файла (страница 100)
глагол aufheben имел более простое значение, его смыслможно передать на примере: передо мной лежит книга, я приподнимаю ее, чтобы убрать с этого места (а на это место, возможно,положу что-то другое). Кант и хотел сказать: "я убираю разум стого места, которое не ему принадлежит. Я ставлю на это место веру". Кант, собственно, констатирует то, что все мы знаем как абсолютный факт жизни: сколько бы ни доказывали атеисты, что Боганет, а верующие — что Бог есть, сколько бы в пользу двух противоположных тезисов ни было приведено рациональных аргументов,все равно спор не будет окончен, не будет разрешен.
Для Кантаважно, что несмотря на все рациональные споры и на то, как онискладываются, Бог есть для того человека, который в неговерит. Главное, что божество — коррелят веры. Посколькусуществует вера, верующие, верования, различные религии, поскольку есть люди и институты, которые в этом заинтересованы, асреди них — те, которые искренне верят в того или иного Бога,портольку мир веры занимает свое особое место. Правда, есть претензии слить мир веры и чистого разума (рациональная теология)или, напротив, перечеркнуть мир веры средствами разума. Кантотвергает и то и другое. У разума есть свое место — своя сила ибессилие. Но и у веры уже есть и должно быть признано за ней место, согнать с которого ее пока не смог — и, думает Кант, никогдане сможет — самый изощренный теоретический разум.376Последние разделы «Критики чистого разума» во многом ужеразведывают для исследования другую землю разума — разумапрактического."Все интересы моего разума (и спекулятивные и практические)объединяются в следующих трех вопросах, — резюмирует Кант:1.
Что я могу знать?2. Что я должен делать?3. На что я могу надеяться?"56. Впоследствии Кант скажет,что три вопроса по существу сводятся к вопросу о человеке.4. МИР НРАВСТВЕННОСТИ И КАТЕГОРИЧЕСКИЙИМПЕРАТИВ«Критика практического разума»57, вторая выдающаяся работаКанта, вышла в 1789 г., причем она тоже, как и первая «Критика»,была опубликована в Риге.
«Критика практического разума» —кантовское учение о нравственности. Но и толкование нравственности, и построение книги — совершенно особые.Кант написал в 1785 г. работу «Обоснование к метафизикенравов» («Grundlegung zur Metaphisik der Sitten»).Критику практического разума можно представить каксвоего рода интеллектуальную драму. "Героями" ее предстают — в их напряженном постоянном противоборстве — различныенравственные принципы, ориентации, ценности.
В акте первом, например, речь идет о борьбе между низшей и высшей способностямижелания, между стремлением к счастью и доброй волей как следованием долгу. И хотя "герои" драмы — абстрактные на первыйвзгляд принципы, постулаты, вплетенные в сложную системутеоретического рассуждения, внимательный и духовно чуткийчитатель вполне сможет ощутить, сколь глубоко драматическиеколлизии теории укоренены в противоречиях, реальных драмахнравственных действий и взаимодействий конкретных людей,включая нас и наших современников. Главное в той версии,которая была создана в 1785 г. в «Обосновании к метафизике нравов», — необходимость противопоставить "чистое" учение о нравственности и порче нравов, и всякому этическому релятивизму,разгул которого отнюдь не случайно приходится на периоды особой деградации нравственности.
"Метафизика нравственности, таким образом, крайне необходима не только потому, что существуютспекулятивные побуждения исследовать источник практическихпринципов, заложенных a priori в нашем разуме, но и потому, чтосами нравы остаются подверженными всяческой порче до тех пор,пока отсутствует эта путеводная нить и высшая норма их правильной оценки"5*.В предисловии к «Критике практического разума» (1788) вцентр внимания поставлена проблема свободы. И опять-таки не ввиде какой-либо существенно урезанной, ограниченной свободы,377когда она грозит перерасти в принуждение человека по отношениюк себе самому ("свободный" конформизм) или к другим людям.(Когда, скажем, у людей отнимается свобода "во имя" их освобождения.) Нет, в Прологе кантовской этики сразу появляется чистая,трансцендентальная свобода в "ее абсолютном значении..."59. У такой свободы есть, конечно, и свой специфический лик, начертанный внутренними потребностями всей кантовской философскойсистемы: свобода как такое абсолютно необходимое понятие есть опора, краеугольный камень всего здания разима.Но главное, пожалуй, состоит в неразрывной внутренней диалектической взаимосвязи свободы и морального закона, способности человека ориентироваться на все общезначимые (в этомсмысле абсолютные) нравственные принципы и основания.Кант признает, что тут даже получается своего рода парадокс,круг: если бы не было морального закона, то не было бы свободы."Но если бы не было свободы, то не было бы в нас и моральногозакона"60." Д О Б Р А Я ВОЛЯ" В К О Н Ф Л И К Т Е СО СЧАСТЬЕМВ «Обосновании к метафизике нравов», в «Критике чистогоразума», да и в других этических произведениях Кант широкоиспользует понятие добрая воля".
Это очень важное для негопонятие — и проблема тут достаточно проста. Предположим, говорит Кант, мы встречаем человека, который во всех отношенияхпреуспевает: у него есть власть, богатство, почет, здоровье, хорошее расположение духа, он удовлетворен своей жизнью, делами ивыглядит, да и считает себя человеком счастливым. Мы спрашиваем себя: можно ли сказать об этом человеке, что он счастлив?Очевидно, можем.
А вот если возникнет вопрос, нравственен лисчастливый человек, мы ответим: "Вовсе не обязательно". Кстати,счастье, о котором философы так много спорили, постоянно задавая себе и другим вопросы: что такое счастье? да и есть ли оно? —в реальной жизни вообще-то опознается без труда. Человек, чувствующий себя счастливым (или по крайней мере желающий, чтобыего считали счастливым), хорошо заметен. А если другой человекнаделен доброй душой, то ему, как правило, радостно и приятновидеть счастливых людей. Но, радуясь счастью ближних (и,наоборот, сочувствуя несчастью), мы по большей части соотносимсостояние, поведение — словом, жизнь счастливого человека — ссовокупностью качеств, без которых счастливый, преуспевающийчеловек для нас остается нравственно непривлекательным.
Значит,и в обычной повседневной жизни мы — то более, то менее сознательно — ищем те нравственные основания и начала в человеке, накоторых хотели бы фундировать качества, действия, стеченияобстоятельств, непосредственно способствующие счастью.Кант вполне реалистично считает весьма распространенным такоепротиворечие, когда некоторые состояния и качества счастливого378человека не совмещены с нравственными основаниями. Поначалу,когда Кант только вводит понятие доброй воли, оно остается достаточно неопределенным. Добрая воля есть то, без чего неприемлемывообще-то весьма нужные человеку качества — рассудок, остроумие, способность суждения, мужество, решительность, целеустремленность: "...они могут стать также в высшей степени дурнымии вредными, если не добрая воля..."61.
Добрая воля — то, без чегоудовлетворенно-счастливый человек не вызывает нашего расположения. "Нечего и говорить, — твердо заявляет Кант, — что разумному беспристрастному наблюдателю никогда не может доставитьудовольствие даже вид постоянного преуспевания человека, которогоне украшает ни одна черта чистой и доброй воли; таким образом,добрая воля составляет, по-видимому, непременное условие дажедостойности быть счастливым"62.Отметим здесь отличие этической философии Канта от такойэтики, которая в основу кладет только счастье человека и егостремление к счастью.
Ее обычно называют гедонистической. Кантрассуждает иначе. Он приглашает читателя поразмыслить над тем,в чем должно состоять истинно нравственное отношение к счастью.Стремясь сделать проблематичным гедонизм, Кант не только выступает против гедонистической традиции собственно этическоймысли. Он имеет в виду и некоторые распространенные в обычнойжизни, во многих идеологических системах идеи, принципы, ориентации.В «Критике чистого разума» Кант абстрактно обрисовываетпротиворечие между причинностью как проявлением законов природы и свободой.
Это одна из космологических антиномий, т. е. таких,которые касаются космоса, точнее, положения наделенного свободойчеловека в необозримом космосе. А вот теперь конфликт обусловленности и свободы выступает в другой своей ипостаси,которая характерна именно для человеческого действия.Причем действия любого человека, независимо от эмпирическойконкретики индивидуально-личных, социально-исторических обстоятельств, отличающих его жизнедеятельность в мире.Кант, установили мы, недоверчиво относится к счастью. Но этоотнюдь не означает, что Кант предполагает, будто человек можетпоступиться счастьем и не стремиться к собственному благополучию. Он не рекомендует человеку преодолевать способность желания и стремление к счастью, ибо хорошо понимает их непреодолимость.
И тем более Кант не рекомендует человеку устремиться впогоню за несчастьем. Совсем нет. В том-то и состоит обрисованнаяКантом драма нравственности, драма человеческого существа,что человек не может не стремиться к счастью, ибо неможет не следовать законам жизни. А "жизнь, — согласноКанту, — есть способность существа поступать по законам способности желания. Способность желания — это способность существачерез свои представления быть причиной действительности предметов этих представлений.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
